Тов. ЛЕНИНУ
28/XI — 1921 г.
Дорогой Владимир Ильич.
Завтра, вероятно, совсем закончу брошюру. Резолюция Бентиволио у меня, оказывается, целиком приведена, Вы просто ее не доглядели.
Перечитав всю брошюру целиком, не заметил необходимости, как Вы говорите, уточнить: все нужные цитаты приведены, и все кажется мне ясным. Некоторым недостатком является то, что о фашизме я говорю в трех разных местах, но свести все это к одному неудобно, так как каждый раз для этого есть достаточный повод. О фашизме я получил достаточно собранный материал от Коминтерна и поэтому могу прибавить к брошюре пару страниц в виде приложения специально о нем. Обещает Коминтерн прислать и газеты за время захвата фабрик.
Брошюру я разделил на три главы: I. Почему нам интересен Серрати. II. И<тальянская> С<оциалистическая> П<артия>. III. Миланский конгресс, и каждую главу разделил на маленькие главки, как Вы советовали, с заглавиями на полях.
Теперь мне нужно непременно знать, должен ли я приведенную в порядок для печати рукопись послать Вам еще раз на просмотр или в здешнее издательство. Я думаю, что это не необходимо; можно все послать в Петроград, и Зиновьев сделает все нужное для издания.
Очень прошу Вас ответить на этот вопрос поскорее.
Роман Зазубрина предполагаем печатать в «Красной нови». Поэтому, как только Вы его прочтете, пришлите мне. Если напишете два слова мнения о нем, буду очень благодарен.
Нарком по просвещению А. Луначарский
Публикуется впервые. ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 21943, л. 3.
В настоящем томе печатается ряд писем и записок Ленина и Луначарского, связанных с подготовкой брошюры о Серрати (см. пп. 232–234, 236, 238–240, 242). Из переписки становится очевидным, что таких писем было больше, что мы располагаем лишь немногими документальными свидетельствами значительной редакторской работы, проделанной Лениным над книгой Луначарского, замысел которой также принадлежал Владимиру Ильичу. Сведения о том, что Ленин тщательно редактировал брошюру Луначарского о Серрати, находим и в письме Луначарского Зиновьеву 1 декабря 1921 г.:
«Брошюра мною давно закончена, я ее внимательно просматривал и делал некоторые исправления по указаниям Владимира Ильича. В общем брошюрой он доволен, но распорядился, чтобы я послал ее в Ваше распоряжение, что я и делаю.
Между прочим, Владимир Ильич хотел, чтобы я прибавил больше о фашизме и о захвате фабрик. В этом направлении у меня не было достаточно материала, и я запросил Коминтерн. По фашизму они дали мне интересный материал. По захвату фабрик пока ничего не дали, но дня через два обещают. Я сговорился с Владимиром Ильичем, что в брошюре будут два прибавления: „Движение захвата фабрик“ и „Фашизм“. Эти прибавления, однако, ввиду задержки с материалом, я смогу прислать Вам только через неделю. Думается, что это будет не слишком поздно, т<ак> к<ак> ведь нужно время набрать и напечатать брошюру»
(ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, ед. хр. 235, л. 20).
Итальянская социалистическая партия (ИСП) входила в Коминтерн, ее возглавлял Серрати. Группа, руководимая Турати, тянула партию вправо. Коминтерн неоднократно ставил перед Серрати вопрос о принятии дисциплинарных мер по отношению к группе, возглавляемой Турати, и настаивал на исключении его из социалистической партии. Серрати же, прикрываясь отговорками, все время лавировал. По своей численности Социалистическая партия Италии была крупнее других партий, она имела 150 мест в парламенте, насчитывала 250 тысяч членов, привлекла на свою сторону 2500 муниципалитетов, профсоюзы с 2½ миллионами членов и т. п.
6 сентября 1921 г. на Президиуме Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала были выбраны представители на съезд Итальянской партии в Милане: тт. К. Цеткин и Валецкий и в случае получения разрешения на въезд Луначарский (см. настоящ. том, стр. 318). 8 сентября Ленин написал записку председателю Коминтерна Зиновьеву о том, что не возражает против посылки Луначарского в Италию (см. там же).
Как отмечалось выше (стр. 318), 10 сентября 1921 г. ЦК партии принял решение удовлетворить просьбу Президиума ИККИ и дал согласие на поездку Луначарского в Милан как делегата Коминтерна (ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 1, ед. хр. 200).
Узнав об этом постановлении, Луначарский прислал Ленину телефонограмму с просьбой о приеме в связи с отъездом, на которой Ленин сделал пометку о согласии (см. настоящ. том, стр. 317). Поездка Луначарского не состоялась.
В книге «Гр. Гиацинт Серрати, или революционно–оппортунистическая амфибия» (Пг., изд. Коминтерна, 1922) Луначарский писал:
«Баччи <секретарь социалистической партии> постарался отстранить от партии тяготевшее над ней подозрение, что она подсказала Бономи <в то время глава итальянского правительства> счастливую формулу, при помощи которой итальянская партия отделалась от моего не очень приятного визита. Баччи утверждал, что ему очень хотелось видеть меня на конгрессе и больше всего для того, чтобы я, в качестве представителя Коминтерна, сам убедился в том, насколько они правы».
Брошюра «Гр. Гиацинт Серрати, или революционно–оппортунистическая амфибия» вышла небольшим тиражом и в настоящее время является библиографической редкостью.
Луначарский указал, что Серрати занял позицию среднюю между II и III Интернационалами. Буржуазии выгодно было использовать правых социалистов, и она выдвигала их на очень высокие государственные посты (президента Французской Республики, руководителей итальянского правительства и т. п. и т. д.). «Конечно, — писал Луначарский, — эти, в смысле социалистической репутации, проплеванные люди ровным счетом никакого влияния на рабочий класс иметь не могут. Рабочий класс смотрит на них как на подлых ренегатов, презирает их больше, чем любого буржуа, и, стало быть, выигрыш для буржуазии только в том, что она приобретает весьма ловких, красноречивых и весьма бессовестных приказчиков» (стр. 3–4). Луначарский вспоминает, как социалисты довоенного времени с ужасом констатировали, что социалистическая партия при объявлении войны «призвала рабочих взаимно протыкать штыками пролетарские груди во имя буржуазных отечеств… только тогда поняли мы, как глубоко самый разнообразный подкуп со стороны буржуазии, прямой и косвенный, осознанный и бессознательный для его жертв, проник в ряды той омещанившейся части партии, которая захватила и официальные ее верхушки, и даже часть квалифицированного пролетариата» (стр. 4). Но рабочие сообразили, что представители социал–демократии превратились в сторожевых собак буржуазии и что II Интернационал является «едва ли не главнейшим оплотом буржуазии». Тогда появилась новая разновидность предательства, промежуточное звено между II и III Интернационалами — Интернационал II½. «Легко, — писал Луначарский, — беспощадно разоблачить давно уже обнажившую все свои позорные язвы шейдемановщину, но гораздо труднее поймать вертлявую и скользкую, как вьюн, „честность“ Мартовых всех стран» (стр. 6). Иронизируя над симпатиями Серрати к Турати, Луначарский пишет:
«Конечно, мы вовсе не хотим этим сказать, что отсутствие влияния в парламенте, что отсутствие прочных организаций мирного типа есть плюс для партии, наоборот, все это добро зело, только нужно постоянно знать настоящую цену всему этому. Цезарь очень ценил свои обозы, хотя и называл их до него установившимся, техническим термином „impedimenta“, т. е. помеха. Когда дело шло о бое, Цезарь бросал где–нибудь свои „импедимента“, а Серрати своим обозом дорожит более всего, а о действующей армии не заботится. Дело, однако, в итальянской партии было хуже, чем в легионах Цезаря. Обозные люди Цезаря повиновались ему слепо. Обозные люди Серрати представляют собою тип мирных социалистов, которые не только сами не вступают в бой, но и других туда пускать не желают. Они хотели бы обозным медленным гужем двигаться к свету будущего. Слово „насилие“ они употребляют с поистине толстовским отвращением»
(стр. 13).
Отмечая националистические тенденции Турати, Луначарский говорит: «Для Турати крайне характерна и в старое время постоянная тенденция заставить рабочий класс рассматривать свои интересы как часть общеитальянского интереса. Он давно уже отрекся от классовой политики под тем предлогом, что класс рабочих прежде всего заинтересован в процветании всей итальянской индустрии» (стр. 14).
В ответ на предложение III Интернационала исключить Турати из партии, Серрати, который не только руководил ИСП, но и редактировал газету «Аванти» и журнал «Коммунизме», уже во время II съезда ИСП «… начал танец среди ножей и яиц, то хождения по канату с большим балансиром в руках…» (стр. 16). ЦК ИСП 28 сентября 1920 г. принял резолюцию о «…внесении большей однородности…» в ряды партии. «Турати в глубине души верит, что всякие рассуждения о революции в Италии — пустяки. Временно смущенный успехами революции в России, он затем постепенно успокоил себя соображениями, что это даже не революция, а какой–то варварский эпизод за пределами настоящего цивилизованного общества». Турати, по мнению Луначарского, прямолинеен в оппортунизме, он не скрывает своих идей. «Серрати же не имеет никаких определенных перспектив. То ли революция, то ли соглашение, то ли так, то ли иначе. По мнению Серрати, ситуации создаются сами» (стр. 20). «…Он из тех вождей, которым вкладывается в уста знаменитая фраза: „Я ведь их вождь, стало быть, я должен идти за ними“» (стр. 21).
10 декабря Турати собрал свою группу, назвав ее «Фракцией концентрационистов», она подтвердила свою принадлежность к III Интернационалу и отметила необходимость выполнить указание Коминтерна об очищении партии, требуя безусловного исключения левых групп. «Как видите, сразу с больной головы на здоровую…» (стр. 22).
В своем манифесте от 27 августа 1920 г. Исполнительный Комитет III Интернационала писал:
«Мы повторяем вам: мы против всякого искусственного вызывания бунтов, мы против изолированных восстаний. Но мы не хотим вместе с тем, чтобы партия пролетариата превратилась бы в какую–то пожарную команду, стремящуюся затушить великий огонь революции, когда он так и рвется из всех пор капиталистического общества. Все свидетели сходятся, что положение Италии глубоко революционное, и тем не менее партия в некоторых случаях держится в стороне, в других сдерживает движение, вместо того, чтобы приложить усилия к его обобщению, к тому, чтобы дать ему лозунг, организовать его и направить его по обдуманному плану, превратить его в решительную атаку против буржуазного владычества. Нет, не партия руководит массами, но массы стараются толкать партию. Партия только волочится на буксире за событиями, что недопустимо»
(стр. 27).
В ноябре 1920 г. Ленин написал статью «О борьбе внутри Итальянской социалистической партии» (см. Ленин, т. 41, стр. 409–428). Опираясь на эту статью, Луначарский отмечал:
«Тов. Ленин в своем письме не только настаивал на абсолютной необходимости выгнать из партии правое крыло, но определенно заявлял, что, признавая внутреннюю революционность Серрати и его друзей, считаясь с тем, что в более благоприятный момент они, может быть, вновь вернутся в наши ряды, он не считает необходимым особенно церемониться и с ними, и если неизбежная операция отсечения правого крыла встречает непомерную помеху со стороны центристов, то следует выбросить и центристов. Лозунг тов. Ленина был ясен: Готовится война. В нашем лагере не может быть не только изменников, но и их покровителей»
(стр. 28).
Отвечая на статью Ленина, Серрати заявлял, что ИСП якобы изгнала реформистов из партии (Серрати намекал на министра–президента Бономи и других, которые были еще правее Турати). Серрати пытался всячески обелить Турати и оправдать непринятие к нему дисциплинарных мер. В этот период началось движение фабрично–заводских комитетов вплоть до захвата отдельных фабрик (Турин). Причем ни Конфедерация труда, ни Итальянская социалистическая партия не сумели возглавить это движение, больше того, испугавшись его, они предприняли ряд шагов, которые привели к тому, что, не получив поддержки и опоры, движение заглохло (стр. 35). «ИСП сыграла в этом отношении позорную роль… Именно после этого и начался расцвет фашизма…» (стр. 36).
На 17–м конгрессе ИСП Бентиволио была внесена резолюция о полном подчинении указаниям Коминтерна, но с оговоркой, что она будет реализована при окончательном подтверждении этих указаний следующим Международным конгрессом. Партия раскололась, количество членов, представленных каждой фракцией, было таково: 55 тыс. за коммунистов, 80 тыс. за «максималистов» и 15 тыс. за туратианцев. В промежутке между расколом и III Конгрессом Интернационала произошли выборы в итальянский парламент и социалисты потеряли 30 мест. В этот же период фашисты, возглавляемые Муссолини (Луначарский называет его итальянским Алексинским), собрав 50 тыс. человек, направились в Рим для демонстрации. Но пролетариат Италии, вооружившись, выкинул их из Рима. ИСП, идя на буксире Турати, согласилась на переговоры с фашистами, и секретарь партии Баччи подписал соглашение, в котором была фраза: «Договорившиеся стороны обязуются взаимно чтить свои знамена», «т. е. пролетарий–социалист обязуется с почтением относиться к знаменам черносотенцев!» — комментирует Луначарский (стр. 40).
На III Конгрессе Коминтерна Серрати не присутствовал, Социалистическая партия была представлена Ладзари, Маффи и Рибальди. Эти старейшие социалисты очень быстро по приезде в Москву перешли на сторону III Интернационала и дали обязательство — сделать все от них зависящее, чтобы выполнить указания III Конгресса Коминтерна.
Серрати в ответ на обвинение Коминтерна, считавшего, что движение по захвату фабрик и заводов оказалось не поддержанным, вновь начал ссылаться на то, что ситуация не была подходящей и поэтому борьба заранее проиграна.
Интерпретируя выступление Серрати, Луначарский назвал его «Рейнеке–Лисом».
Ко времени Миланского съезда коммунисты образовали свою партию, которая на конгрессе не могла еще быть представлена. Миланский съезд открылся 10 октября 1921 г. В докладе секретаря Социалистической партии Баччи, на который мы уже ссылались, была сделана попытка отвести подозрение от партии, что она предприняла какие–то шаги, помешавшие приезду Луначарского.
Как представитель Коминтерна на съезде выступила К. Цеткин, которую встретили шумными аплодисментами, но когда ее речь начали переводить, то при всякой критической фразе в адрес серратианцев конгресс кричал, возражал и прерывал оратора.
Аналогичным образом была встречена и речь Валецкого, которая от времени до времени «прерывалась настоящим адом: пели песни, свистели, дрались между собой, кричали „долой“ и т. д. И во всем этом принимали одинаковое участие как максималисты, так и реформисты. Сплошная серия неприличнейших сцен. Т. Валецкий, человек опытный и выдержанный, спокойно выжидал пока крикуны охрипнут, и затем продолжал чтение своей речи» (стр. 63).
Выступивший после Валецкого Серрати утверждал, что Валецкий якобы говорил неправду о том, что при исключении туратианцев откроются возможности возврата в ряды Коминтерна. Серрати заявлял о каком–то «тайном предписании Коминтерна» ни в коем случае не допускать Социалистическую партию Италии в ряды III Интернационала. Важно свидетельство самого Луначарского: «Серрати бесстыдно и сознательно лгал. На месте Валецкого должен был быть я. Я получил все эти мнимо секретные документы, и та директива, на которую ссылается Серрати, звучала так: в случае, если, паче чаяния, большинство миланского конгресса исключило бы Турати, отнюдь непосредственно не заявлять о том, что Итальянская партия тем самым вновь входит в III Интернационал» (стр. 65). Речь шла о приглашении представителей Социалистической партии в Москву для обсуждения положения. Луначарский писал, что возвращение Социалистической партии в Интернационал при слиянии с партией коммунистов радостно бы приветствовалось руководством Коминтерна.
Ссылаясь на выступление Серрати, Луначарский отметил следующее: Серрати утверждал, что коммунисты, оставаясь в меньшинстве, боясь ответственности, не предпринимали активных шагов. Валецкий сказал, что коммунисты не несут ответственности в Италии, так как представляют собою меньшинство.
«Но это кокетничание с предложением заведомому меньшинству взять на себя руководящую роль, для того чтобы потом саботировать снизу их дело, скомпрометировать их таким образом и провалить, это всем нам хорошо известный прием. Мы прекрасно помним, как еще Чернов и Церетелли упрашивали нас взять власть в такое время, когда мы еще недостаточно окрепли и когда они смогли бы, сохраняя даже маску лояльности по отношению к нам, великолепным образом провалить нас раз навсегда. Но мы не сделали этой ошибки, мы не брали власти, пока не почувствовали твердой почвы под ногами»
(стр. 67).
В связи с тем, что при попустительстве серратианцев съезд полностью поддержал Турати, в конце было зачитано заявление от имени III Интернационала об окончательном исключении Итальянской социалистической партии из рядов Коминтерна. Подводя итоги положению в итальянском рабочем движении, IV Конгресс Коминтерна отмечал:
«После окончания империалистической мировой войны объективное положение в Италии было революционным. Буржуазия была не в состоянии управлять страной. Буржуазный государственный аппарат был расшатан. Правящий класс чувствовал себя неуверенно. Широкие рабочие массы были исполнены гнева против войны и во многих частях страны находились в состоянии полного возмущения. Значительные части крестьянства начали восставать против помещиков и государства и были готовы поддержать рабочих в революционной борьбе. Солдаты были против войны, — они были готовы брататься с рабочими.
Итак, объективные предпосылки победоносной революции были налицо.
Недоставало только субъективного фактора: недоставало решительной, готовой к бою сознательной, революционной рабочей партии. Другими словами, недоставало подлинно коммунистической партии.
В общих чертах можно было после окончания войны констатировать подобное же положение почти во всех воевавших странах. Если в 1919–1920 гг. рабочий класс в главных странах не одержал победы, то это следует приписать исключительно отсутствию революционной рабочей партии. Поразительнее всего это сказалось в Италии, которая ближе всех других стран стояла к революции и которая теперь оказалась низвергнутой в глубочайшую пропасть контрреволюции.
Захват фабрик итальянскими рабочими осенью 1920 г. был решительным моментом в ходе классовой борьбы в Италии. Итальянские рабочие инстинктивно стремились к революционному разрешению кризиса. Но отсутствие революционной рабочей партии решило судьбу рабочего класса, определило его поражение в этот революционный момент и подготовило теперешнюю победу фашизма.
<…> Печальный, но поучительный урок итальянских событий должен внушить сознательным рабочим всего мира следующее:
1) реформизм является врагом, >
2) колебания центристов представляют опасность для самой жизни рабочей партии и
- наличие сомкнутой и сознательной коммунистической партии является первой предпосылкой для победоносной борьбы пролетариата.
Таковы выводы из итальянской трагедии»
(«Коминтерн в документах», стр. 357–358).
Ленин многократно высказывался по вопросам итальянского рабочего движения (см., например, выступление 6 марта 1919 г. о Первом конгрессе Коминтерна, т. 37, стр. 517–519). В «Детской болезни „левизны“ в коммунизме» есть также ряд страниц, посвященных Итальянской социалистической партии и Коммунистической партии Италии (т. 41, стр. 40–50, 93–94, 97–99). Особый интерес представляет статья Ленина «О борьбе внутри Итальянской социалистической партии». Ленин неизменно указывал на необходимость исключить Турати из рядов Итальянской социалистической партии, подчеркивая, «…что нельзя победить в революции, если руководители будут встречать колебания, шатания, отставки среди „своих“, среди стоящих наверху, среди „вождей“, при каждом трудном повороте событий» (т. 41, стр. 421). Ленин вспоминал, как в конце сентября 1917 г., когда провалилась коалиция меньшевиков и эсеров с буржуазией, партия Чернова подталкивала большевиков сформировать кабинет, уверяя («Дело народа», 21 сентября 1917 г.), что большевики обязаны это сделать и они не должны скрываться за создаваемые ими теории о невозможности им взять власть. «Верить в лояльность подобных заявлений было бы<…> роковой ошибкой» (стр. 421–422). (Именно об этом, как мы видели, писал в своей брошюре и Луначарский.) Последняя статья Ленина, относящаяся к этому периоду, касающаяся Серрати, — «Заметки публициста» (т. 44, стр. 422–423).
Серрати в 1924 г. преодолел свои центристские ошибки и во главе фракции «третье–интернационалистов» вступил в Итальянскую коммунистическую партию, в которой активно работал до конца своей жизни (1926 г.) (см. Ленин, т. 41, стр. 608).
Турати после раскола Итальянской коммунистической партии в 1922 г. возглавил реформистскую Унитарную социалистическую партию. В 1926 г. Турати эмигрировал из фашистской Италии во Францию. Умер в 1932 г.
Ленин, работая над статьями, посвященными итальянскому рабочему движению, знакомился с большим количеством материалов «Avanti», «Critica Sociale», «L'ordine Nuove» и т. д. Эти материалы сохранились в ЦПА с надписями Ленина: «Итал. материалы» (ЦПА, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 14783), «Материалы об Итал. соц. партии» (ЦПА, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 14784, л. 1).
В письме Луначарского упоминается роман В. Я. Зазубрина «Два мира» (1921). В романе, основанном на собственных воспоминаниях автора и других участников событий, изображается разгром колчаковцев. В предисловии к этой книге Горький писал, что видел ее в 1921 г. на столе Ленина и воспроизвел его отзыв: «Очень страшная, жуткая книга; конечно — не роман, но хорошая, нужная книга» («Ленин и Горький», стр. 356).
