24 июня 1921 г.
В МАЛЫЙ СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ
В Большом Совете Народных Комиссаров неоднократно поднимался вопрос о необходимости улучшить тарифное дело путем установления фиксированного тарифа в золотых рублях, с выплатой их частью разного рода продуктами, а также точно фиксированной золотой ценности для остатка советскими деньгами по курсу.
Оставляя в стороне пока несвоевременные соображения о введении такой тарификации для целого ряда учреждений Наркомпроса, я считал бы крайне необходимым сейчас же перейти к такой тарификации по отношению к наибольшим, так называемым европейским светилам культуры. Совет Народных Комиссаров в свое время принимал меры по отношению к, например, физиологу Павлову, а также к артистке Ермоловой для того, чтобы обеспечить их более или менее реально.
Предлагая Совнаркому фиксированную и при этом высокую тарификацию по отношению 6 следующих лиц, я обращаю его внимание на то, что относительно этих лиц нами получались даже радиозапросы из–за границы. Никоим образом нельзя поверить, чтобы Республика не в состоянии сколько–нибудь благопристойно содержать людей, которых беспрестанно приглашает к себе заграница и за бедственное положение которых (частью, увы, имеющее действительно место) нам шлют тяжелые упреки. Эти лица следующие.
1. Ф. И. Шаляпин. Согласно решения ЦК РКП тов. Шаляпину будет дан трехмесячный отпуск за границу. Есть полная гарантия, тщательно проверенная в порядке Чрезвычайной Комиссии и в порядке ЦК, что Ф<едор> И<ванович> вернется в Россию, но, само собою разумеется, факт его отъезда является новым подтверждением необходимости урегулировать раз навсегда как оплату, могущую быть данной Шаляпину со стороны Советской Республики, так и жертвы, которые со своей стороны Шаляпин ей приносит.
Я просил Ф<едора> И<вановича> обозначить свои минимальные требования, которые выразились в следующем. Он просит уплачивать ему 1000 золотых рублей в месяц жалованья при отдельной оплате 250 руб. за репетицию и 500 — за спектакль. Стоимость выдаваемого ему натурой, начиная с академического пайка, из этого жалованья полностью вычитается. Кроме того, Шаляпин просит разрешать ему ежегодные поездки по 4 месяца за границу. Подсчитывая свой прежний заработок (причем, расчет этот был мне документально доказан), Шаляпин справедливо утверждает, что если даже за границей его будут оплачивать совершенно так же, как оплачивали раньше, на что вряд ли можно надеяться, то в данном случае его заработок упадет еще на 50% по сравнению с заработком довоенным. Обеспечивая за собой столь большой, в общем, заработок, Шаляпин указывает на то, что на его иждивении имеется 10 человек членов его непосредственной семьи и 6 человек, которых он, так сказать, обязался содержать, от чего не считает себя вправе отказаться и сейчас.
2. А. М. Горький. Абсолютно необходимо обеспечить Горького. Я был свидетелем позорного случая, когда А. М. Горький заболел цингой от недоедания, — вещь абсолютно недопустимая; так как у Горького тоже очень большая семья, то, не входя в его литературный заработок, за последнее время крайне ничтожный, я ходатайствую об установлении для него ежемесячного жалованья в размере 500 золотых рублей, выдаваемых опять–таки по усмотрению соответствующих советских властей частью — натурой по золотой оценке, частью — советскими рублями по курсу.
3. A. К. Глазунов. Равным образом такое же постоянное жалованье считаю я абсолютно необходимым установить для великого композитора A. К. Глазунова; семейный академический паек и прочее, что в настоящее время получается, будет, конечно, по золотой стоимости вычитаться,
4. В. Н. Давыдов. Необходимо также установить для чрезвычайно полезного и сейчас еще знаменитого артиста Александрийского театра B. Н. Давыдова, прослужившего на сцене 53 года, жалованье в размере 300 золотых рублей в месяц, с оплатой каждого выступления в 50 руб. и каждой репетиции в 25 руб. При таком расчете заработок Давыдова по сравнению с довоенным оказывается равным приблизительно 35% прежнего заработка, но, во всяком случае, дает ему и его семье минимально обеспеченное существование.
5. М. Н. Ермолова. Я ходатайствую также об установлении подобных условий для М. Н. Ермоловой. Согласно постановлению Совнаркома, М. Н. Ермолова получает сейчас жалованье 250 000 рублей в месяц. Я могу констатировать с совершенной точностью, что М. Н. Ермолова и ее семья живут в тяжелой нужде.
6. Композитор Метнер. Наконец, содержание в 300 руб. золотом на тех же условиях, что и для лиц вышеуказанных, ходатайствую я утвердить для европейски известного композитора Метнера. Тов. Метнера всячески зовут и в Германию, и в Англию, обещая ему золотые горы. У нас же Метнер ходит полураздетым и не всякий день обедает.
Обращаю внимание Совнаркома на то, что при этом ни одного золотого рубля реально мы выдавать не будем, что для содержания этих лиц, являющих собой славу русского искусства, понадобятся фактически те же академические пайки и та же помощь натурой, какую мы сейчас им даем, а рядом с этим сумма в советских рублях в небольших, сравнительно, миллионах. Я думаю, что Малый Совнарком пойдет на это, ибо в результате мы не только прекратим толки о том, что мы морим оставшихся еще у нас в пределах РСФСР всемирно известных российских граждан, но, наоборот, сможем сделать из этого весьма яркую иллюстрацию нашей заботы о культуре, сообщив об этих исключительных мероприятиях по радио всем нашим друзьям и врагам.
Нарком по просвещению А. Луначарский.
Публикуется впервые. ЦГА РСФСР, ф. 2306, оп. 1, ед. хр. 3337, л. 72–72 об. Одновременно с этим письмом Луначарским было написано письмо Литкенсу. Приводим его текст:
«24 июня 1921 г.
Зам. наркома по просвещению т. Литкенсу
Очень прошу Вас, Евграф Александрович, со всем вниманием прочесть прилагаемое при сем обращение мое в Совнарком. Если Вы с ним принципиально согласны, то я немедленно составлю и проект декрета, который пришлю дополнительно и который Вы вместе с прилагаемой объяснительной запиской и передайте в Малый Совнарком, где я лично буду защищать это предложение.
Я очень хорошо знаю те возражения, которые можно против него привести, но не начать хотя бы с верхушек в этом отношении неудобно. До сих пор настоящую смелость проявлял только т. Ленин, который приказал, например, осыпать всякими пайками и деньгами проф. Павлова, и это было сделано. Получается, однако, несколько нелепая картина. Если лично Председатель Совнаркома заинтересуется лично каким–нибудь человеком, то этот человек получает возможность жить недурно, если нет, то, будь он хотя бы на виду у всего мира, он продолжает голодать. Я потому не включил ни одного великого ученого в мою шестерку, что, кроме Павлова, об ученых у нас персональных запросов из–за границы не было. О Давыдове, Ермоловой, Горьком, Метнере и, особенно, Глазунове не только были запросы, но был и большой шум в зарубежной (не русской, а иностранной) прессе о том, что они у нас медленно помирают. К сожалению, Евграф Александрович, это так и есть. Что же касается Шаляпина, — тут уже вопрос проще. Если мы не дадим Шаляпину минимума, которого он от нас требует, то рано или поздно, но он от нас удерет, — это не подлежит для меня никакому сомнению. Заработок, который он сейчас устанавливает для себя, очень велик, но, пожалуй, соответствует его реальным потребностям. Во всяком случае, если мы дадим ему меньше, то разница между его заработком в России и за границей получится громадная. Допустим даже, что он не соблазнится в этот раз остаться в Америке даже в случае отказа в удовлетворении его пожеланий (в случае их удовлетворения он, конечно, вернется), тогда это случится либо в следующую его поездку, либо просто он в один прекрасный день перейдет финскую границу и — конец. У нас таким образом уехало из России видимо–невидимо актеров без всякого нашего разрешения. Легко может сделать это и Шаляпин, будет скандал. Поэтому я бы просил Вас, Евграф Александрович, не ставить препятствий со своей стороны к проведению этой экстренной меры; она мною достаточно продумана. О Вашем мнении по этому поводу прошу меня известить поскорей. В Коллегию вносить этого ненужно.
Нарком по просвещению А. Луначарский»
(Там же, л. 73).
На письме — надпись Литкенса:
«Связать меня по телефону с А. В.».
Судя по тому, что оригинал письма Луначарского в Совнарком остался в делах Литкенса в архиве Наркомпроса, письмо не было отправлено. По–видимому, в телефонном разговоре Литкенс высказал Луначарскому свои возражения. Ввиду большой важности содержания письма Луначарского, которое, будучи отправлено, несомненно рассматривалось бы с участием Ленина, мы, в виде исключения, публикуем это неотосланное письмо.
