А. А. Луначарская — Р. Роллану
Cher Monsieur,
Votre lettre m’a été très chère.1 Il y a des heures très dures dans la vie, et la pensée, que vous et vos amis sont si affectueusement avec nous et que nos idéals sont communs, me donne plus de courage. Ce que me fait souffrir le plus, c’est que je suis obligée de rester inerte et passive, quand tout mon cœur, tout mon être sont là-bas à côté de lui, avec la Russie malheureuse laissée seule à lutter contre la folie générale.
Il faut lever sa voix, il faut crier au prolétariat international qu’il vienne à notre secours, qu’il se réveille enfin, que s’il sait mourir, il doit mourir pour son Idéal, qu’il révèle son âme de héros qui pourrait tout, mais qui, comme un lâche, craint de regarder la vérité en face.
Je sais, le réveil viendra, mais ne serait-il pas trop tard?
Je ne reçois rien de la Russie depuis que mon mari est arrêté.2 Dès que j’aurai de ses nouvelles, je vous les ferai savoir volontiers. Si la victoire est aux Soviets, j’espère le voir libéré, si c’est la dictature de Korniloff, il faut être prête à tout…
Dans ces moments tristes je puise une grande consolation dans le dernier volume de «Jean Christophe», et déjà avant votre lettre je savais que vous étiez de cœur avec nous.3 Aussi votre témoignage de sympathie m’a été d’autant plus cher.
Toute à vous Anna Lounatcharsky
Перевод
Дорогой г. Роллан,
ваше письмо было очень мне дорого.1 В жизни бывают очень тяжелые минуты, и мысль о том, что вы и ваши друзья так горячо нам сочувствуете и что у нас общие идеалы, придает мне мужество. Мучительнее всего для меня то, что я вынуждена оставаться бездеятельной и пассивной, тогда как всем сердцем, всем существом своим я там, рядом с ним, с несчастной Россией, обреченной бороться в одиночку со всеобщим безумием.
Нужно поднять голос, воззвать к международному пролетариату, чтобы он пришел нам на помощь, чтобы он, наконец, проснулся, и, если он способен умирать за свой Идеал, пусть проявит свою геройскую душу; он в силах сделать все, но, как трус, боится взглянуть правде в лицо.
Я знаю, пробуждение наступит, но не будет ли слишком поздно?
Я ничего не получаю из России, с тех пор как муж арестован.2 Как только я что–нибудь о нем узнаю, с удовольствием сообщу вам. Если победят Советы, надеюсь увидеть его на свободе, если же диктатура Корнилова, нужно быть готовой ко всему…
В эти грустные минуты я черпаю большое утешение в последнем томе «Жан–Кристофа» и еще до вашего письма я уже знала, что вы душой с нами.3 Тем дороже было мне свидетельство вашей симпатии.
Ваша Анна Луначарская
- Роллан в дневниковой записи тех дней отмечает под рубрикой «Герои свободы», что Луначарский умирает «с голоду в тюрьме, где его пытаются принудительно использовать на военных работах», и далее добавляет: «Я выразил в письме свое сочувствие г–же Луначарской, оставшейся в Сен–Лежье» (Journal, 1299). ↩
- Луначарский был арестован Временным правительством 22 июля (4 августа) 1917 г. по обвинению в государственной измене и заключен, как и в 1906 г., в петроградскую тюрьму «Кресты». О своем пребывании в тюрьме он писал сейчас же после освобождения в статье «В Крестах» («Новая жизнь», 1917, № 96, 9/22 августа). ↩
- Заключительный, десятый, том эпопеи «Жан–Кристоф» — «Грядущий день» — вышел в 1912 г. ↩
