<7 июля 1920 г.>
Дорогой Владимир Ильич,
Посылаю Вам первое письмо Короленко. По–видимому, за ним последуют более интересные.
В объяснение факта, о котором пишет В<ладимир> Г<алактионович>, сообщаю Вам следующее: В. Г. приехал в театр, когда я должен был выступить там с речью, и стал хлопотать в присутствии детей Аронова и Миркина за их судьбу. Я немедленно подозвал председателя ЧК т. Иванова и просил его принять к сведению факты, передаваемые Короленко.
Самым существенным была бумага от местного заведующего губпродкомом, в которой этот заведующий (запамятовал фамилию) констатировал, что преступления за Ароновым и Миркиным нет.
На эту бумажку председатель ЧК т. Иванов только пожал плечами и сказал: «разберемся».
Когда В. Г. отошел от меня, Иванов заявил мне, что люди эти уже расстреляны. Факт произвел на меня, конечно, тяжелое впечатление, и я передал его так, как передаю Вам, т. Дзержинскому. Он очень взволновался и заявил, что это дело не может пройти так: либо, сказал он, Иванов действительно расстрелял людей зря, и в таком случае он должен быть сам отдан под суд, либо он расстрелял их за дело, и в таком случае бумажка продкома, попавшая в руки Короленко, является в свою очередь преступной бумажкой. Он затребовал при мне все это дело телефонограммой к себе и обещал рассмотреть его лично.
Думаете ли Вы, что я должен сообщить об этом Короленко?
Жму Вашу руку.
А. Луначарский
7/VII 20 г.
Сверху надпись Л. А. Фотиевой:
«Запросить Луначарского об ответе Дзержинского».
Публикуется впервые. ЦПА ИМЛ, ф. 461, оп. 2, ед. хр. 3621, л. 7–7 об.
В начале мая 1920 г. Луначарский выехал в Харьков, откуда направился на Южный фронт: в штаб 14–й армии, в Первую конную армию Буденного, в Николаев, Херсон и Одессу.
В письме к А. А. Луначарской 9 мая 1920 г. из Харькова он писал:
«Меня направляют сейчас в Полтаву, где я имею поручение, помимо антипольской агитации, в которой крайне нуждаются, так как Украина смущена, раскрыта и полна всякими так называемыми бандами, т. е. не понявшими своих идей анархистами и патриотами, но также и переговорить самым серьезным образом с В. Г. Короленко».
В статье «Владимир Галактионович Короленко» Луначарский впоследствии писал:
«Считаю нужным выяснить здесь некоторые обстоятельства касательно писем В. Г. Короленко ко мне, писем, которые, благодаря чьей–то некорректности, оказались изданными за границей. Во время пребывания моего в Полтаве в 1920 году я несколько раз виделся с Владимиром Галактионовичем. В результате нашей беседы им предложена была такая комбинация: он–де пришлет мне несколько писем, в которых откровенно изложит свою точку зрения на происходящие в России события. Я, с своей стороны, по получении писем, посоветуюсь с ЦК партии, удобно ли их печатать, причем за мною оставалось право ответить на них теми аргументами, которые я найду подходящими. Таким образом, письма должны были быть изданы как письма Короленко ко мне с моими ответами. К сожалению, какие–то особенности почты или передачи писем мне вообще повели к тому, что я получил лишь первое, второе и четвертое письмо, остальные до меня не дошли. Я два раза просил Короленко дослать мне не дошедшие до меня письма, но никакого ответа на это от него не получил. Затем последовала смерть писателя. Я вновь обратился к семье Короленко, прося дослать мне недополученные письма. Вновь никакого ответа, а затем — появление этих писем за границей без всякого моего ответа на них. <Письма Короленко вышли в Париже, в издательстве «Задруга», в 1922 г. — Ред.>.
Таковы обстоятельства, о которых ходит много неправильных слухов. Отношения между мною и Владимиром Галактионовичем в течение всего моего пребывания в Полтаве были самыми сердечными»
(Луначарский, т. 1, стр. 378–379).
Г. Я. Аронов и С. М. Миркин, о которых хлопотал Короленко, были арестованы в мае 1920 г. и приговорены к высшей мере наказания по обвинению в «систематической спекуляции мукой и талонами на помол» (Аронов — бывший купец первой гильдии, владелец мельницы в Полтаве. Миркин — домовладелец, перекупщик зерна).
В связи с запросом Ленина Дзержинский 16 июня 1920 г. послал телеграмму в Полтавскую губчека.
Дело Аронова и Миркина было направлено на заключение в Центральное управление Чрезвычайной комиссии Украины, которое не нашло оснований для отмены решения Полтавской губчека и постановило считать приговор правильным.
