Публикуемые ниже речи Луначарского относятся к 1928 г., когда в стране отмечалось столетие со дня рождения Л. Толстого. Луначарский был инициатором юбилейных торжеств и возглавлял Юбилейный комитет, включавший видных деятелей советской культуры.
Следует напомнить, что мысль о проведении толстовского юбилея была тогда встречена далеко не единодушно. В литературоведении еще были сильны вульгарно–социологические суждения, опиравшиеся на плехановскую трактовку Толстого как «большого барина», наследие которого мы должны принимать «от сих до сих». Раздавались даже голоса некоторых видных публицистов, считавших чествование Толстого «реакционным делом».1 С не менее ошибочных позиций «ниспровергали» Толстого (каждая группа по–своему) футуристы–лефовцы и пролеткультовцы. В этих условиях Луначарскому было нелегко отстоять ленинскую точку зрения на наследие великого писателя.
Защите толстовского наследия от вульгаризаторских наскоков, разъяснению его огромного значения для настоящего и будущего советской культуры Луначарский посвятил ряд статей — «К предстоящему чествованию Толстого», «К юбилею Л. Н. Толстого», «О значении юбилея Льва Толстого», «Ленин о Толстом», «Л. Н. Толстой», «Толстой и современность» и др. Отстаивая ленинскую точку зрения на толстовское наследие, Луначарский так формулировал наше отношение к великому писателю:
«Мы будем чествовать в Толстом одного из величайших художников нашей литературы. Мы будем чествовать в нем человека глубокой совести, сделавшей его голос одним из честнейших голосов, когда–либо звучавших на свете. Мы будем чествовать в нем смелого революционера, который мощно потрясал колонны, поддерживающие государственный порядок общества и церкви современных правящих классов… Но это не значит, чтобы мы на основе пошловатого положения: „О мертвых только хорошее“ — или на основе принципа выдержанности юбилейно торжественного настроения забыли бы сказать народу об отрицательных сторонах <учения> Толстого… Типичное толстовство в Толстом мы будем осуждать и на его юбилее».2
Этой четкой позиции Луначарский следовал и в своих устных выступлениях, посвященных юбилею писателя.
12 сентября 1928 г., вслед за торжествами в Москве, в Ясной Поляне происходило торжественное открытие новой школы, построенной в память великого писателя. Из Москвы сюда прибыла многолюдная делегация, в которую входили члены Юбилейного комитета во главе с Луначарским — писатели, литературоведы, художники, педагоги, журналисты, родные и близкие Толстого. Вместе с делегацией советских деятелей культуры в Ясную Поляну прибыли и иностранные гости, среди которых были Стефан Цвейг, Бернгард Келлерман, проф. Дана (США), проф. Ло Гатто (Италия), известный чешский педагог Карел Велеминский, испанский общественный деятель Альварес дель Вайо и многие другие.
Открытие в эти дни новой яснополянской школы имело особый смысл. Как известно, в 60–х годах прошлого века Лев Николаевич устроил в своем доме школу для крестьянских детей, — ей впоследствии суждено было войти в историю русской и мировой педагогики. В позднейшие годы Толстой не раз возвращался к педагогическим занятиям, создав знаменитую «Азбуку», «Новую Азбуку», «Русские книги для чтения» и многочисленные рассказы для детей. Даже на закате жизни, в 1909 г. Толстой обучал крестьянских ребят, превратив в своеобразный школьный класс одну из комнат в своем доме. Увидеть в деревне Ясная Поляна настоящую просторную школу, свободную от пут казенной опеки, — школу, в которой учеба сочеталась бы с полезным сельскохозяйственным трудом, было заветной мечтой писателя.
Эту мечту и осуществила Советская власть, построив среди приземистых крестьянских изб Ясной Поляны большую, просторную, двухэтажную, озаренную электрическим светом школу на 500 учеников с интернатом на сорок мест.
Луначарский, который был инициатором и душою всех юбилейных начинаний, положил немало сил на постройку школы, а также на создание в Ясной Поляне больницы, амбулатории, детских ясель, библиотеки и других социально–бытовых и культурно–просветительных учреждений, составивших вместе с музеем–усадьбой большой культурный комплекс в память великого писателя. Всю эту работу нарком просвещения проводил в условиях, когда за рубежом не утихала злобная брань и клевета на Советскую власть, якобы проявляющую недостаточное внимание к наследию Толстого.
Вот почему Луначарский в своей речи на торжественном открытии яснополянской школы счел нужным перед лицом всего мира опровергнуть эту клевету, подчеркнуть щедрую заботу нашей партии и государства о великом наследии Толстого.
Старая деревенская школа, существовавшая в двадцатых годах в Ясной Поляне, имела некоторые специфические особенности. По настоянию близких Толстого и с согласия местных органов народного образования в ней не изучалось военное дело и не проводилась активная атеистическая пропаганда. Об этом напомнила в своей речи при открытии новой школы хранительница музея–усадьбы, дочь писателя — А. Л. Толстая. Луначарский в своей речи разъяснил отношение Советской власти и Коммунистической партии к религиозно–нравственному учению Толстого, в том числе к его пацифизму. Советские люди, сказал он, не разделяют этого учения, придерживаются идей научного коммунизма. Вместе с тем мы столь глубоко убеждены в силе наших принципов, что не считаем большим ущербом для себя существование одной школы, где временно не будет военных занятий и активной антирелигиозной пропаганды. Сама жизнь, сила наших идей приведут питомцев школы к восприятию нового, коммунистического мировоззрения.
Так оно и случилось. Вскоре после открытия школы по просьбе учащихся, единодушно поддержанной педагогами, ее программы были приведены в полное соответствие с существующими школьными программами. Яснополянская школа стала — и сейчас является — одной из лучших в стране.
Одновременно с открытием школы, в тот же день, в Ясной Поляне был торжественно открыт памятник Толстому — первый памятник писателю в СССР. Монументальная статуя Толстого (в полный рост) работы известного скульптора Б. Д. Королева, была установлена не на территории музея–усадьбы или деревни (это противоречило бы завещанию писателя), а внутри школы, в специальной нише на парадной лестнице. Вторая речь Луначарского была посвящена этому знаменательному событию. В отличие от первой речи, где Луначарский, отвечая А. Л. Толстой, был вынужден подчеркнуть то, что нас разделяет с учением Толстого, он во второй речи сделал акцент на том, что нас «глубоко объединяет с великаном совести, каким является Толстой».
Речь Луначарского на открытии школы публикуется впервые по тексту, хранящемуся в Отделе рукописей Гос. Музея Л. Н. Толстого. Речь при открытии памятника была напечатана в существовавшем тогда журнале «Искусство в школе» (1928, № 8–9), но затем прочно забыта. Она не вошла в собрание сочинений Луначарского, не учтена в посвященных ему библиографических трудах. Мы воспроизводим ее по тексту, хранящемуся в Отделе рукописей Гос. Музея Л. Н. Толстого.
