[22 сентября (5 октября) 1917 г.]
Дорогая деточка,
Пишу тебе в довольно тяжелом настроении. Причин тому две: одна — общая и одна — частная.
Общая — это ход Демократического совещания.
Будь собран съезд Советов — обстановка была бы совсем другая, чем в июне. Можем с гордостью сказать — отчасти, и в большей части благодаря нашей работе — Советы — это сейчас мы!
Но нам подбросили в наш революционный огонь новые вороха всякого подмоченного топлива, лжесоветского, и вот мы вновь окружены самой душной ненавистью.
Ты, вероятно, давно уже прочла в минуту, когда читаешь это письмо, о вчерашних событиях, о срыве «ими» всех нами предложенных реальных компромиссов, об убогом решении конфликта, предложенном Церетели, о его новой фальсификации на вчерашнем — 21/4* сентября — заседании, о нашем уходе с собрания. Все это не весело.
Конечно, мы страшно выросли и растем. Но раскол в демократии все–таки явление, которое всем приходится учитывать и которое дает довольно жуткий прогноз.
Вторая причина — колоссальная трудность в отсылке тебе денег.
Когда ты будешь читать это письмо, ты уже получишь первые 500 рублей через правительственную кассу. Помни, ради бога, что страшное опоздание с их высылкой — не моя вина. Вторые 500 последуют скоро. Возможно, что ты их тоже получишь еще до этого письма. Я получил разрешение посылать тебе ежемесячно по 500 руб., так что теперь это, наконец, кое–как урегулировано. Если курс рубля падет еще ниже, то, вероятно, разрешат высылать 600. Все дело в разрешении — достать же денег, т. е. заработать пока нетрудно. Работы подавляющее количество.
Сплю 4–5 часов в ночь, никогда не больше. В общем не устаю, благодаря подъему.
Удручен тем, что ты мне ничего не пишешь. Этого я никак не могу понять!
Или мои письма до тебя не доходят. Кстати, среди злобных, искаженных, звериных лиц меньшевиков и с–ров, оравших на нас, когда мы уходили с собрания, я узнал лицо Якова, помнишь, каприйского.
Вообще, только внутренняя наша большевистская дружба немного смягчает удручающую атмосферу ненависти, которой мы дышим.
Впрочем, есть и исключения. Например, исключительный успех имел реферат о задачах национального театра, прочитанный мною перед артистами Александринского театра, по их желанию.
Жалею, что в последние 3 дня проклятая политика опять целиком отвлекла меня от гораздо более мною любимого городского дела.
Крепко целую тебя. Детишкам пишу.
Твой Толя, который всем сердцем тебя любит.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 102–103.
Автограф.
Опубликовано: «Вопросы истории КПСС». 1991. № 2. С. 39–40.
* 4 октября
