Англо–французский «бой». — Рождение мыши, к тому же дохлой
Обсуждение польского предложения о сокращении срока военной службы, длившееся два дня, — это настоящий скандал.
Я слышал, как лорд Роберт Сесиль, о котором никогда не скажешь, где кончается его наивность (и слабость характера) и где начинается лицемерие (империалистический костяк), говорил по–французски какому–то знакомому: «La discution etait bonne!» — «Это был хороший спор!»
Почему хороший? Хорош тем, что отнял два дня на ерунду? Или тем, что софизмы, которыми «стороны» защищали свои «положения», могут сойти за действительно серьезное обсуждение в глазах пацифистских дурачков?
Спор шел о том, достаточно ли, чтобы каждое государство само назначало себе предельный срок военной службы, или надо еще установить максимум, так сказать, «потолок» над головой самого высокого срока?
Два дня болтовни! А когда дело дошло до голосования, то две трети делегаций попросту… воздержались. Ведь разницы нет никакой! И предложение Англии (потолок) прошло 7 голосами против 6.
Смешно. Возмутительно… Литвинов в своей речи по этому вопросу вскрыл всю фальшь и пустоту этой попытка ввести общественное мнение в заблуждение и выдать сокращение сроков службы (могущее повести к фактическому увеличению вооруженных сил) за род разоружения.
Но заседание 11 ноября имело уже другой характер.
Разумеется, рассчитывать на действительный шаг к подлинному разоружению — немыслимо, но острая дискуссия показала, как быстро и радикально развертываются противоречия внутри враждебного нам капиталистического мира.
Впрочем, конечно, не надо преувеличивать того отражения, которое эти противоречия могут иметь в Женеве. Они прорываются, но десятки рук стараются тотчас же затушевать их.
Во всяком случае заседание 11 ноября не лишено было движения и даже некоторого драматизма. Торжественная минута молчания в честь годовщины перемирия не в счет.
Комиссия подошла к очень важному вопросу о военных материалах (запасах вооружений).
Лоудон в угоду Франции и ее спутникам пытался смазать вопрос.
В первую половину нынешней сессии (т. е. в апреле 1929 г.) спорили о том: ограничить ли вооружение прямым указанием максимума для каждого рода оружия или путем сокращения бюджета? В прениях участвовало 16 ораторов, было произнесено 26 речей, а под конец было совершено курьезнейшее и очевиднейшее шарлатанство: так как не договорились–де, каким способом сократить военные материалы, то комиссия предпочитает не сокращать их вовсе, а ограничиться обязательством для всех государств опубликовать цифры, характеризующие их вооружения.
Лоудон с важным видом заявил, что, так как это прошло вторым чтением, то по этому вопросу он открывать дебатов не собирается.
Не тут–то было!
Более или менее неожиданно поднимается увесистый и флегматичный (совсем не итальянец на вид) генерал де Маринис и заявляет, что его делегация склоняется К пересмотру этого решения.
Главным аргументом для него является–де необычайно грозное накопление вооружений некоторыми державами (читай: Францией) за последние полтора года.
Лорд Сесиль немедленно поддержал его. Очевидно, между Италией и Англией (по–видимому, также и САСШ) произошло соглашение: ни в каком случае не допускать в дальнейшем полной свободы колоссальнейшего технического самовооружения Франции и попытаться положить этому какой–то предел. Конечно, без скандала!
Ограничение издержек на военные материалы, по мнению лорда, необходимо. Пересмотреть прежде состоявшееся, явно неудовлетворительное, решение надо обязательно. Если угодно, можно сделать это при третьем чтении всего проекта конвенции.
Лоудона понесло, как бревно, которое затеяло изображать плотину: он сейчас же угодливо согласился с мнением британского делегата.
С торопливой горячностью поддержал его предложение и граф Бернсторф. Более вяло высказался за него и Гибсон. Товарищ Литвинов тоже приветствовал решимость многих делегаций сдвинуться в этом вопросе с мертвой точки.
Интересный по ясности ума, чеканной точности формулировок и красоте французской речи, знаменитый бельгийский адвокат Бюркэн указал на то, что комиссия во втором чтении отвергала прямое ограничение. Но и это не может мешать рассмотрению вопроса об этом методе в третьем чтении. Что же касается ограничения военного бюджета, то в постановлении сказано только, что это предложение не собрало большинства, стало быть в этой плоскости вопрос может быть поставлен немедленно.
Тут поднимается наш афинянин Политис, человек с языком длинным, гибким и раздвоенным, как у змеи.
Все ждут, что он, вице–председатель комиссии, будет защищать, как всегда, уже принятое, наиболее оппортунистическое решение.
Он обманывает, к неудовольствию французских Услужающих (чехи, сербы, румыны, финны, поляки и пр.), общее ожидание.
Правда, он начинает с опровержения некоторых частностей в разъяснении Бюркэна (профессиональная ревность: Бюркэн начинает зашибать его, как юрист комиссии), но вдруг поднимает голос и с важностью вещает: «Но ограничение военных материалов дело первейшей важности. Решение, принятое раньше в комиссии, явно неудовлетворительно; комиссия совершенно вольна просто забыть (так и сказано было!) то, что делала раньше и переделать все по–новому».
Массигли понял, что удержаться на неожиданно выгодном решении (простая публикация), которое было подарено Франции комиссией, будет невозможно. Но, конечно, он боится, как бы не пошли дальше, как бы не вернулись к тяжелой для Франции форме прямого сокращения.
Прежде всего он просит отложить вопрос.
Но Сесиль, чувствуя общую поддержку, продолжает наступать: он вносит предложение обсудить этот вопрос тотчас же и в целом.
Этим он в первый раз доказывает, что не хочет быть связанным решениями, принятыми до него лордом Кешендуном.
Франция через своих вассалов продолжает бороться, но значительным большинством принимается решение немедленно открыть генеральную дискуссию по этому вопросу.
Первым берет слово генерал де Маринис. Понукаемый страхом перед французскими успехами в деле военных запасов, он говорит большую и дельную речь.
Его вывод: необходимо и прямым и косвенным (бюджетным) способом ограничить чудовищное накопление военных материалов.
На первый взгляд кажется, что лорд Сесиль вторит ему. В его речи есть и утверждение, что публикация не имеет ничего общего с разоружением, и признание огромной важности данного вопроса — твердая как будто решимость добиться чего–нибудь заметного в этом отношении.
Несколько фальшиво звучат только натянутые аргументы против прямого ограничения и горячая защита чисто бюджетных способов.
Заметно, что произошел сговор и с Гибсоном. Делегация САСШ заявила уже раньше, что она никак не может примкнуть к течению защитников бюджетного ограничения: это–де противоречит и конституции. Но теперь Гибсон указывает возможный выход: примите для всех бюджетный способ, а для нас сделайте исключение; мы примем прямое ограничение.
Могло показаться, что так же, как в предшествующем голосовании формального характера (которое, между прочим, итальянские газеты приветствовали как свою победу), дело идет опять к изоляции Франции и ее союзников. Сопротивление японца Сато только еще подчеркивает ситуацию.
Но умудренный долгим опытом т. Литвинов предсказывал нам всем, что лорд Сесиль разрешит все в полном согласии с французами. В своей речи на пятом заседании он нарочно много ссылался на Сесиля и заклинал сторонников реального шага в данном направлении не сдаваться. «Пусть нерешительные останутся в меньшинстве. Не будем бояться этого, не будем искать общих, но пустых формул: пусть большинство резко противопоставит свое мнение меньшинству. В этом случае общественное мнение может принудить отсталых изменить свою позицию ко времени конференции». Товарищ Литвинов признает недостатки, как прямого, так и косвенного ограничения, и предлагает их комбинировать.
После заседания многие утверждали, что пройдет комбинированный метод и что Франция более или менее проиграет «бой».
Увы! Мудрые опасения т. Литвинова оправдались. На шестом заседании началась «комедия соглашений».
Незачем останавливаться на всех перипетиях «боя», который шел в этот день. Это была порядочная канитель, и предвестником сдачи позиции Англией был одновременно глупый и хитрый проект резолюции, предложенный лордом Сесилем.
В двух первых параграфах этого проекта говорилось, что комиссия не может ограничиться одной публикацией, что она хочет большего, а в третьем — констатировалось, что в комиссии существуют сторонники трех методов — прямого, косвенного и комбинированного, но что большинство стоит за первый способ.
В этой форме лорд надеялся собрать большинство, перетянув на свою сторону и тех, кто говорил в пользу мер более энергичных, чем просто бюджетные (недостаточность которых, невыгодность для мелких держав была доказана т. Литвиновым), и кому было бы стыдно просто переметнуться на чужую точку зрения в решающий момент.
Лорд построил для таких «летунов» то, что называется «ослиным мостом». К тому же ему смертельно хочется сыграть роль «миротворца», отнюдь, однако, не ушибив Франции, которая ни одной реальной меры разоружения принять не хочет.
Эта ситуация выяснилась на любопытном 7–м заседании, подготовившем рождение из обстоятельств, принятых некоторыми за серьезный «англо–французский бой», — мышонка, да еще дохлого.
Баталия тут уже шла иная: Англия шла «под руку» с Францией и Японией, а против шли Италия, Германия и СССР.
Но седьмое и восьмое заседания заслуживают описания в особом письме. Поучительного тут было очень много. Да и с точки зрения «человеческой комедии» эти заседания дали пресмешной материал.
