<18 июня 1920 г.>
НАРКОМВНЕШТОРГ тов. ШЕЙНМАНУ
(ИЛИ ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛЮ)
КОПИЯ ПРЕДСОВНАРКОМ тов. В. И. ЛЕНИНУ
На официальной бумаге Народного комиссариата по просвещению за № 1205 от 18 мая, подписанной моим заместителем т. М. Н. Покровским об командировании за границу т. Марьянова с просьбой в контору Нарбанка выдать на эту поездку 100 тысяч рублей особыми денежными знаками, Вами сделана надпись: «Настоящей необходимости в командировке Марьянова не усматриваю».
Признавая за Вами полную компетентность в деле распределения валюты, я самым энергичным образом протестую против вмешательства Вашего в распоряжения Наркомпроса. О необходимости или не необходимости командировки с учеными или учебными целями могу судить только я и моя Коллегия, а также вышерасположенные органы Советской Республики, но никоим образом не Вы.
Если бы на бумаге было написано просто отказать по отсутствию или недостатку средств, я бы не возражал против этого ни мало, но не в первый раз уже проявляющееся посягательство Ваше заставляет меня обратиться к Вам с этим категорическим протестом, копию с которого я посылаю Председателю Совета Народных Комиссаров т. В. И. Ленину для сведения.
Народный комиссар по просвещению А. Луначарский
С подлинным верно: Секретарь А. Флаксерман
Под письмом — рукой Ленина:
«Запросить документы и отзыв у т. Шейнмана. 18.VI.Ленин»
Публикуется впервые. ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 14397.
Луначарский выражал свое недовольство действиями Наркомвнешторга и ранее (см. письмо к Ленину 27 марта 1920 г. о командировке акад. Ф. И. Щербацкого — настоящ. том, стр. 168–169).
В архиве А. А. Луначарской сохранилась неполная копия письма Луначарского поэту Вячеславу Иванову, где излагаются результаты обращения Луначарского к Ленину (в это время Луначарский хлопотал о поездке за границу для Вяч. Иванова).
«Дорогой Вячеслав Иванович!
Я знаю, что мое письмо Вас немало огорчит. Я и сам очень огорчен тем обстоятельством, о котором должен буду Вам сообщить.
Дело в том, что вчера я настоятельно затребовал непосредственно у т. Ленина определить ту сумму в царских знаках или золоте, какою я могу располагать для посылки за границу научных и вообще культурных экспедиций Наркомпроса.
Вместе с тем я принес Владимиру Ильичу ряд жалоб на Внешторг, в частности на тов. Шейнмана, который ставит непреодолимые препятствия в этом деле.
Владимир Ильич немедленно и при мне же вызвал т. Шейнмана для объяснений. Т. Шейнман дал нам подробный отчет о состоянии кассы Советского правительства в смысле наличности царских знаков и золота и о том колоссальном количестве заказов за границу, которые сделаны в самом спешном порядке и без выполнения которых страна буквально не может жить.
Я с горечью убедился, что действительно никаких остатков на какие бы то ни было экспедиции не имеется.
Т. Ленин сам попытался при мне найти какой–нибудь исход, но никакой исход найден не был. Возможна лишь посылка за границу лиц, имеющих свои собственные средства существования или возможность существовать заработком заграничным.
Мы со своей стороны можем давать только деньги думского образца. В последнее время разница в курсе между деньгами думского образца и деньгами советскими совершенно ничтожна, и фактически, как утверждал Шейнман, в сущности никакая сумма, хотя бы даже фантастическая, какую мы дать, конечно, не имеем права, не обеспечивает существование семейного человека за границей.
Похоже на то, что в думских знаках для существования одного человека необходимо отпускать не менее 80 тыс. руб. в месяц, что, конечно, ни для кого, за исключением лиц, посылаемых для дипломатических миссий, невозможно.
Это отрезывает абсолютно всякую возможность относительно тех лиц, за которых мы хлопотали, и ставит Вашу поездку под весьма тяжелые условия.
Увеличить ту сумму в думских знаках, которая была Вам ассигнована, я никоим образом не могу, так как и ее ассигновать было бесконечно трудно. По–видимому, эта сумма на самом деле…»
