16 февраля 1920 г.
Через несколько дней предстоит торжественное чествование знаменитой русской артистки Марии Николаевны Ермоловой.
Ходатайствую перед Малым Советом Народных Комиссаров от имени Центротеатра и Коллегии Наркомпроса о уполномочении меня к дарованию артистке Ермоловой в день ее юбилея именем рабоче–крестьянского правительства звания Народной артистки.
Напоминаю, что до сих пор звание это носит в России только один Федор Иванович Шаляпин.
Нарком А. Луначарский
Снизу надпись М. Ю. Козловского:
«вызвать Луначарского. М. К.»
Публикуется впервые. ЦГАОР, ф. 130, оп. 4, ед. хр. 657, л. 22.
Луначарский возбудил ходатайство о присуждении Ермоловой звания Народной артистки Республики в связи с пятидесятилетием ее театральной деятельности. В 1870 г. Ермолова выступила в роли Эмилии Галотти в одноименной драме Лессинга. С этого времени началась слава Ермоловой, утвердившаяся после таких замечательных ролей героического репертуара, как Катерина в «Грозе» Островского, Лауренсия в пьесе Лопе де Вега «Овечий источник», Жанна д'Арк в «Орлеанской деве» Шиллера. На протяжении всей жизни Ермолова была тесно связана с передовыми кругами русского общества. Ее творчество отличалось воинствующим демократизмом.
20 февраля 1920 г. Малый Совнарком единогласно принял следующее постановление, подписанное Лениным:
«Ввиду заслуг перед русской сценой артистки Малого Государственного театра Марии Николаевны Ермоловой и в ознаменование ее 50–ти летнею юбилея СНК постановил:
Присвоить ей звание НАРОДНОЙ АРТИСТКИ»
(ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 12931, л. 2, 3); ср. «Русский советский театр. 1917–1921». Л., 1968, стр. 28).
2 мая 1920 г. состоялось торжественное чествование Ермоловой. Луначарским было подписано два приветственных адреса великой актрисе: один — от Центротеатра, другой — от своего имени. Луначарский писал:
«Только внезапный отъезд мой, вызванный необходимостью, помешал мне, дорогая и высокоуважаемая Мария Николаевна, лично принести Вам мои поздравления и выражения моего восхищения, присоединив их к приветствию от Народного комиссариата по просвещению.
Мария Николаевна, рабоче–крестьянская Россия, которая благодаря преступному социальному строю, господствовавшему до сих пор, была оторвана от вершин искусства, умеет тем не менее глубоко ценить Ваши громадные художественные заслуги.
Пусть в нашей, недавно освободившейся стране, много хаоса и страдания. И это понятно. Мы еще боремся за самое существование нашей идеи, но разве не видно уже всем, с какой жадностью потянулись мозолистые руки пролетариев и крестьян к очагу искусств, где горит пламя вдохновения.
Мы знаем, что на этом очаге совершались порой оскорбляющие его идолослужения, мы знаем: бывали случаи, когда на месте святе зрима вся мерзость запустения. Но мы знаем также, что русское искусство: литература, театр, борясь с серой мглой нашей государственности и болезненностью нашей общественности, умели стоять впереди народа, возвещать любовь к нему, верить в идеал и приносить сверкающие вести из царства истинной человечности в казарменные будни царской России.
Среди художественных учреждений России нет, быть может, ни одного, которое бы так определенно создало себе имя поборника светлых начал, как Дом Щепкина и Островского, где протекало Ваше служение к Вашей и его чести. Императорский Малый театр скрепя сердце делал порой те или другие уступки господствовавшим вкусам, и они не могли исказить его благородного лица. Императорским он был только по имени, по существу он принадлежал к этим элементам русского народа, которые к тому времени проснулись.
Все лучшие среди лучших: московская передовая интеллигенция, московское революционное студенчество, наши отцы и старшие братья, качавшие колыбель русской революции, приходили в императорский Малый театр, отдыхали в нем и набирались сил.
В последние многозначительные десятилетия существования этого бесспорно первого среди русских театров ничье имя не сияло в нем ярче Вашего.
В ряде образов то грациозных и трогательных, как Орлеанская дева и Мария Стюарт, то полных захватывающей жизненной правды, всегда умея подняться до высот, на которых парили орлы поэзии, Вы каким–то чудом умели поднять почти на такую же высоту произведения второстепенных дарований — Вы учили красоте, подвигу, любви и пониманию жизни.
Дни, когда русскому народу дано, наконец, сделать всю культуру своею, совпали с вечером Вашей жизни.
Мы, работники культурной области нового строительства, от всего сердца желаем, чтобы эти вечерние лучи Ваши, полные света и тепла, могли еще долго ласкать нашу народную весну.
По почину Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов Советское правительство даровало популярному и даровитому артисту русской оперной сцены Федору Ивановичу Шаляпину звание Народного артиста. Мы тогда же решили быть крайне скупыми на это звание и предоставлять его только по особому решению Совета Народных Комиссаров.
Я счастлив от имени всего Советского правительства преподнести Вам в этот торжественный для Вас и дорогой нам день звание Российской народной артистки.
Мария Николаевна! Вам приносит немалую честь, Вы это понимаете, такое признание со стороны правительства, выражающего собой величайшую революцию, какую когда–либо видел мир, но, Мария Николаевна, и нам, этому правительству, и тем массам, волю которых мы отражаем, также приносит честь то, что Вы примете из наших рук это величайшее артистическое звание, которое существует сейчас в нашей многострадальной, но великой, впереди всего человечества идущей стране.
Да здравствует на долгие годы Народная артистка Мария Николаевна Ермолова!
Народный комиссар по просвещению А. Луначарский»
(«Вестник театра», 1920, № 64).
В ответ на это приветствие Ермолова на следующий день после чествования написала письмо Луначарскому. Приводим его по автографу:
«3 мая 1920 г.
Анатолий Васильевич,
Сердечно тронута Вашим приветом вчера, в день моего 50–летнего служения искусству! Давно мне хотелось поблагодарить Вас за все, что Вы сделали для нас, артистов Малого театра. В такое трудное время для всей России Вы дали нам возможность безбедно жить и работать искусству. Горячее спасибо за Малый театр, а за себя я радуюсь и горжусь тем, что под конец моей жизни мне пришлось работать под началом умного, просвещенного и талантливого человека, который любит искусство и умеет ценить его. То искусство, которому я отдала всю свою жизнь.
Позвольте же от души пожелать Вам больше сил и здоровья, чтобы надолго сохранилась Ваша энергия на пользу великого, родного и общего нам дела. Все ценят и любят наш Малый театр и все желают только одного: идти всегда с Вами рука об руку! Наше искреннее желание: вместе с Вами нашими общими силами двигать вперед, к просвещению дорогую нам трудовую Россию!
Искренне благодарная и уважающая Вас Мария Ермолова»
(ЦГА РСФСР, ф. 2306, оп. 1, ед. хр. 429, лл. 26–27).
24 января 1921 г. Малый Совнарком постановил (по докладу Луначарского)
«Назначить народной артистке Ермоловой специальный оклад в 250 тыс. руб. в месяц с тем, чтобы освободить ее от надобности добиваться побочных заработков»
(прот. 622, п. 12, ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 16923, лл. 1, 4, 5).
Постановление затем было утверждено Совнаркомом 25 января 1921 г. (прот. 407, п. 15, ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 16936, л. 4).
Малый Совнарком одновременно с постановлением о Ермоловой вынес решение:
«По случаю 40–летней сценической деятельности артиста Сука и артистки Гельцер разрешить НК просвещения выдать им по миллиону руб.».
По обоим этим вопросам докладчиком выступал Луначарский. Протокол заседания был подписан Лениным.
