Богостроительство

Богостроительство — идеологическая платформа в российской социал демократии, возникшая в середине первого десятилетия XX в. Главными представителями были А. В. Луначарский, В. Базаров (В. А. Руднев), П. С. Юшкевич. К ним примыкали М. Горький (А. М. Пешков), М. Н. Лядов и др.

Богостроительство появилось после поражения революции 1905 г., в годы реакции, когда в общественном сознании обнаружились настроения отчаяния, уныния, тоски и неверия, среди интеллигенции обозначилась тяга к религии, мистицизму, начались "лихорадка исканий" (В. Базаров), мучительные поиски выхода из создавшегося идейного и социально–нравственного положения. Религиозным увлечениям поддались и некоторые социал демократы, входившие во фракцию большевиков. Марксизм начал подвергаться с их стороны критике, обнаружились попытки соединения его с эмпириокритицизмом (махизмом) как философией "современного естествознания" вплоть до призывов "сбросить ветхий плащ старого материализма".¹ В этих условиях и формируется богостроительство как религиозно–философское и идеологическое течение внутри российской социал демократии, суть которого заключалась в создании (строительстве) новой, наивысшей религии — религии без Бога, "религии научного социализма".

Философскую основу богостроительства составляли идеи эмпириокритицизма (махизма), которые на русской почве в работах А. А. Богданова (А. А. Малиновского) приобрели форму эмпириомонизма, а у П. С. Юшкевича — эмпириосимволизма, который, по его словам, оставался "в круге идей социальной философии Маркса".²

Наиболее полно и адекватно концепцию богостроительства выразил Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933). Считая, что философия Маркса изложена только на нескольких страницах его ранних работ,³ он усматривал именно во взглядах Богданова ту "развитую" форму философского мировоззрения, которая могла бы служить базой для социалистически ориентированных религиозных исканий. Он писал: "… мы находим в его миросозерцании, в столь блестящих построениях его на прочном фундаменте подлинного марксизма, — прекрасную почву для расцвета социалистического религиозного сознания".⁴

Пытаясь преодолеть дуализм бытия и мышления (материи и сознания), Луначарский, вслед за Богдановым, утверждал, что материальное и идеальное противостоят друг другу как разные стадии организации одних и тех же элементов. В основе мира лежат нейтральные элементы. "Эти элементы не физичны и не психичны, это просто бытие".⁵ Организованные в опыте, они дают физический мир, организованные в пределах индивида — мир психический. Наши знания, по мнению Луначарского, будучи результатом "социально–организованного опыта", носят относительный характер и не отражают никакой объективной действительности, ибо последующая эпоха непременно их разрушит и заменит другими. На этой релятивистской основе Луначарский выражал недоверие к науке, к ее прогностическим возможностям и считал, что социалистический идеал может быть лишь предметом веры, мечты, тем более что и при социализме человек будет нуждаться в вере, в жажде счастья, в "новой религии". "… В надежде на победу, в стремлении, напряжении сил — новая религия. Мы вместе с ап. Павлом можем сказать: "Мы спасены в надежде".⁶

Нужно отметить, что Луначарский религию понимал не как веру в сверхъестественные силы, а как ценностную ориентацию, как снятие противоречий между идеалом и действительностью. "Религия есть, — писал он, — такое мышление о мире и такое мирочувствование, которое психологически разрешает контраст между законами жизни и законами природы".⁷ Поскольку социализм разрешает противоречие между общественным идеалом и окружающим миром, на что претендует всякая религия, но не на трансцендентальной мистической основе, а на рационалистически трактуемой почве "чистого опыта", коллективного труда, постольку марксизм как научный социализм является последней и самой совершенной формой религии. Социализм вытекает из религиозных исканий прошлого, он религиозен по существу, хотя и оплодотворен "фактом экономического роста человечества".

Социалистический идеал, оцениваемый с психологической, эстетической, нравственной точки зрения, представлялся Луначарскому величественным феноменом, воплощающим в себе красоту, разум, свободу, гуманизм, т. е. самые сокровенные желания и чаяния угнетенных народных масс, дающим решение всех мучительных вопросов жизни, в том числе и таких личностных проблем, как любовь, надежда, страх смерти, тоска, одиночество, которые не подвластны науке. Он утверждал, что пролетариату в борьбе за социализм необходима поддержка всех слоев общества, которые легче проникнутся сознанием величественности и гуманности социалистического идеала в религиозной оболочке и будут с готовностью и энтузиазмом бороться за его реализацию под руководством "богоносца"-пролетариата. Для этого необходимо устранить холодную и суровую внешность марксистского учения, его однотонную, научно–серую, деловую терминологию и в своеобразной полупоэтической форме вскрыть внутреннее содержание учения Маркса и Энгельса, признать научный социализм "светом светов, пламенным средоточением человеческих упований, величайшей поэзией, величайшим энтузиазмом, величайшей религией",⁸ дабы он приобрел новую притягательную силу для всех, в том числе темных слоев пролетариата, особенно сельских, находящихся под влиянием религиозных запросов. Иными словами, необходимо придать марксизму эстетическую и моральную широту, внести в него возбуждающий энергию эмоциональный элемент. По мнению Луначарского, именно в силу своего характера, наполненного "сокровищами практического идеализма", социалистический идеал нуждается в религиозном истолковании. Он усматривал в так понимаемой и толкуемой религии (не отождествляя ее с какими либо историческими формами религии) решение тех вопросов, реализовать которые, как считал он, призван марксизм, научный социализм, т. е. устранение противоречий между идеалом и действительностью, осуществление стремлений человека к свободному труду и счастливой жизни. Для этого необходимо взять из положительной религии "все ценное" и очистить ее "от шлаков, нелепых гипотез и ложных приемов"⁹ и возвести ее на новую высоту. Марксизм выступит тогда как завершение исканий всех религий, как своеобразная синтетическая религиозная система, где место Бога займут великие сверхиндивидуальные величины: Человечество и Космос. Это будет религиозный атеизм, или атеистическая религия.

Путь борьбы за социализм, т. е. за триумф человека в природе, это и есть богостроительство, его атомами выступают люди, деятельность которых, направленная на создание идеального общества, где воцаряется всезнание, всеблаженство, всемогущество, всеобъемлющая, вечная жизнь, приобретает религиозный характер, ибо они "строят" "любовное сожительство людей на земле", где человек человеку — бог. Устремленность к идеалу, считали Луначарский и другие богостроители, объединяет людей, порождает активные, коллективистские творческие действия, в которых реализуется принцип "возможно большей жизненной мощи", "максимума жизни". Героическая борьба людей за светлое будущее и есть проявление богостроительских, религиозных сил, т. е. богостроительство. "Вот просыпается воля народа, соединяется великое, насильно разобщенное, уже многие ищут, как слить все силы земные в единую, из нее же образуется, светел и прекрасен, всеобъемлющий бог земли", — писал Горький в "Исповеди" (1908). Построение социализма — это полный ответ на все религиозные вопросы, и таким образом осуществляется завершение и разрушение всех предшествовавших религий, а это, по словам Базарова, и есть "творческое преодоление бога".¹⁰ Отныне бог — это цельное социалистическое человечество, это власть разумной, коллективной воли. Объектами сверхиндивидуального поклонения (вместо бога) становятся "великие ценности" (святыни): "великая надежда, великая мечта, великая цель". Это и есть религия нового человека, конкретизируемая в теории и практике социализма, марксизма.

Богостроители активно пропагандировали свои взгляды среди рабочих и других слоев населения. В 1909 г. на о. Капри (Италия) они организовали школу для рабочих — "литераторский центр богостроительства" (Ленин), а затем группу "Вперед". Их позиция находила поддержку у части меньшевиков, эсеров, некоторых представителей духовенства.

Пропаганда богостроительства среди рабочего класса вызвала резкую критику со стороны большевиков и меньшевиков–партийцев, возглавляемых Плехановым. Ленин написал несколько писем Горькому, в которых указывал на ненаучность и практический вред богостроительства. Критикуя Луначарского за "обожествление высших человеческих потенций", он разграничивал "благие намерения" (Луначарский думал, что делает полезное дело для пропаганды идей марксизма) и объективное, общественное значение его взглядов, которые в действительности означали извращение марксистской теории.

Плеханов в работе "О так называемых религиозных исканиях в России" подчеркивал, что наука и религия несовместимы, что идея бога не организует народные массы, а усыпляет, отвлекает их от борьбы за свое освобождение.

В целом богостроительство не получило широкого распространения, его сторонники отказались от дальнейших попыток интерпретации марксизма в религиозном направлении, их группировки распались. К середине второго десятилетия XX в. богостроительство как идеологическая платформа перестало существовать. В 1925 г. Луначарский опубликовал сокращенный и переработанный вариант своего труда "Религия и социализм" под названием "От Спинозы до Маркса", а в 1931 г. признал, что увлечение богостроительством было "самой моей большой ошибкой".¹¹