[Короткие эпиграммы из разных источников]
В 20-е годы в одном из московских театров шла пьеса «Бархат и лохмотья», сочиненная А. В. Луначарским. В ней играла вторая жена Анатолия Васильевича Наталия Сац–Розенель. Побывав на этом спектакле, поэт Демьян Бедный разразился эпиграммой:
Ценя в искусстве рублики,
Нарком наш видит цель:
Дарить лохмотья публике,
А бархат — Розенель.
Луначарский не остался в долгу, написав:
Демьян, ты мнишь себя уже
Почти советским Беранже.
Ты, правда, «б»,
ты, правда, «ж».
Но все же ты — не Беранже.
И второй эпизод. (via)
На каком–то диспуте на тему о мещанстве Демьян не сошелся во мнении с А. В. Луначарским по проблемам брака. Они поспорили.
Супруга Луначарского актриса Малого театра Наталья Александровна Сац выступала на сцене под театральным псевдонимом «Розенель». И вот, раскопав в словаре Даля, что розенель — другое название герани, которая наряду с фикусом и канарейкой считалась неизменным атрибутом мещанства, Демьян печатает на первой странице «Правды»:
Законный брак — мещанство? Вот так на!
А не мещанство — брак равнять с панелью?
Нет! Своего рабочего окна
Я не украшу… Розенелью!
Подробно свои расхождения с Демьяном во взглядах на брак Луначарский описал в брошюре «О быте» после цитаты из стихотворения Бедного.
Про попа Ананию (Мемория. Посвящ. А. В. Луначарскому.)
В конце минувшего года
Священноиерей большевистского прихода,
Блаженный отец Ана… Анания,
Прочел мне свои «Воспоминания».
— «Се, — он рек, — моя мемория
Про рабов божиих — Владимира, Льва и Григория.
В надлежащем месте, — присовокупил он с умилением,
— Будешь и ты, Демьяне, почтен моим прославлением».
Ошарашенный таким концом,
Взмолился я перед святым отцом:
— «Смилуйся надо мной, отче, бога ради!
Когда будешь ты строчить новые тетради,
Молю тебя об одном предмете,
— Позабудь, что я жил когда–либо на свете!».
