Чем может быть Народный Дворец

I. Народные дома в действительности

Карл Маркс сказал о профессиональных союзах, что связующая их организация может быть противопоставлена в каждом городе городской ратуше. В свое время ратуша служила опорным пунктом и управляющим центром в борьбе третьего сословия за власть. Таким же точно боевым центром пролетариата в его борьбе может явиться централ его профессиональных союзов.

Во Франции под именем Бирж Труда, в Италии под именем Палат Труда здания местных, объединенных профессионых союзов уже и сделались одним, из важнейших, органов жизни рабочего класса. В этой своей форме они имеют как раз предусмотренный Марксом, профессиональный характер, не узкий, конечно, не ограниченный рамками умеренного трэдюнионизма, а проникнутый боевым социалистическим духом.

Но биржи труда естественно стремятся выйти за рамки чисто профессиональной борьбы. Синдикалисты, которые особенно много поработали над их созданием и определением их функций, отрицая ошибочно всякое значение за парламентской борьбой, отнюдь однако не отказались от политической борьбы вообще, а выдвинули на первый план непосредственные массовые действия пролетариата, прежде всего в форме стачек политического характера, форме, как отметила знаменитая штутгартская резолюция об оценке профессионального движения, создающей общей два эти потока рабочей борьбы к типическим движениями и властно толкающие два эта потока рабочей борьбы к слиянию.

Синдикалисты Франции и Италии отнюдь не хотели махнуть рукой и на пролетарскую культурно–просветительную борьбу. Этому в сильной мере способствовал во Франции факт искреннего и энергичного присоединения к рабочему профессиональному движению союза учителей низших школ, одного из самых определенных и революционных во всей Франции.

Представители бирж труда серьезно заговорили о том, чтобы постепенно вырвать школу. по крайней мере постольку, поскольку она захватывает рабочих детей, из рук государства и взять ее в свои руки для воспитания детей и подростков в социалистическом духе.

Биржи труда до войны начали заключать между собой федерации и развертывались более здоровым образом, чем все остальные формы и органы рабочего движения во Франции и Италии.

Намечался и естественный союз, между биржами труда и кооперативами. Иным путем пошла подобная же организация вокруг центральных городских народных домов в Бельгии.

Здесь инициаторами их создания выступили кооперативные хлебопекарни. На весь мир знаменит пример брюссельского Maison du Peuple.

Постепенно кооперативная хлебопекарня и булочная лавка расширялась, к ней присоединялись кафе, потом ресторан, потом мясная лавка, аптека и т. д.

Разбогатевший кооператив строил большое и роскошное помещение для своих надобностей, открывая двери гостеприимства также для профессиональных союзов и политических организаций.

И здесь фактическая биржа труда, т. е. примирительные камеры, правление профессиональных союзов и их объединений, редакции профессиональных журналов, соединенные телефонами со своими федерациями¹ в городе, являются мозгом и сердцем профессионального движения в каждом городе. Они занимают верхние этажи народного здания, а рядом помещаются также политический партийный механизм.

Политические партия больше, чем какая–нибудь другая организация класса, нуждается в месте для больших митингов. Северный климат не всегда позволяет собираться на площадях и вообще под открытым небом. Народный дом должен быть построен таким образом, чтобы в случае нужды вместить в свою главную залу многотысячную толпу. Эта задача, если не ошибаюсь, нигде не решена удовлетворительно, кроме народного дома в Лейпциге. В Лейпциге весь верхний этаж дома, разгороженный соответственно надобностям на множество различных помещений, может быть превращен в любой момент в один сплошной зал: переборки подымаются вверх особенным механизмом, а потолок поддерживается сравнительно редкими и тонкими колоннами. Благодаря этому без потери места народный дом в Лейпциге имеет колоссальную залу, могущую вместить до 6.000 человек.

Народные дома, возведенные кооперативами, точно также устремляются и на культурно–просветительной работы.

Многие из таких домов имеют прекрасные театральные залы, могущие быть приспособленными под концерты, лекции с демонстрациями, спектакли и т. д. К сожалению нынешние европейские народные дома чрезвычайно редко пользуются своими театрами, как надлежало бы. В огромном большинстве таких театров безраздельно царит кинематограф. Само по себе это было бы не плохо. Мы еще укажем в свое время, каким великим оружием просвещения может оказаться «кино» в руках социалистических организаций. Но к сожалению кинематографические спектакли, которые мне приходилось видеть в народных домах различных стран Европы, решительно ничем не отличались от самых вульгарных программ промышленных иллюзионов. Мне случалось видеть даже тенденциозно–антидемократические пьесы и пьесы отвратительного уголовного или грязного пошиба, как равно те возмутительные, идиотско–механические фарсы, которыми щедро снабжают Европу её заатлантический «авангард».

Брюссельский народный дом в конце прошлого века вписал блестящую страницу в историю культурно–просветительной борьбы пролетариата. Под руководством таких людей, как социалистические депутаты Вандервельде и Дестре и высокоталантливые бельгийские поэты Эмиль Верхарн и Жорж Экгоуд, в течение приблизительного года брюссельский народный дом привлекал народные массы такими рефератами, праздниками, концертами и спектаклями, каких вряд ли много можно было встретить во всей Европе вообще.

Все участники культурного этого дела единогласно говорят о бесспорном его успехе. Влияние общения с рабочими оказалось решающим и благотворным для гениальнейшего, быть может, поэта нашего времени — Верхарна.

Я до сих пор не могу понять, благодаря каким причинам культурно–просветительная работа народного дома была внезапно заброшена, и он опустился в этом отношении до того бесспорно–жалкого уровня, на котором я застал его в 1913 году.

Интегрального нар. дома, охватывающего все, здесь нами намеченные, в сущности самой жизнью намечаемые цели в Европе нет. Одни «народные дома» по преимуществу гостиницы и рестораны, другие по преимуществу централы местных рабочих синдикатов, третьи по преимуществу просветительные учреждения.

В некоторых случаях они построены самими рабочими при известной субсидии государств или города, но вне опеки последних. В других случаях они были как бы подарены рабочему классу теми или иными жертвователями, например, великолепная «Уманитария» в Милане. Цюрих и Берн, построившие свои народные дома совсем недавно и опиравшиеся на уже доказанную доходность их, смогли произвести в банках миллионные займы и воздвигать свои здания с большою роскошью, не считаясь с расходами.

Последнее обстоятельство давало возможность большей свободы и в художественно–архитектурном отношении. Бернский народный дом имеет известную претензию на оригинальность, на продуманный стиль, как бы предуказующий дальнейшие искания пролетарской архитектуры. Присматриваясь, вообще к архитектурным достижениям, сказавшимся в народных домах, надо признать их не особенно выдающимися. Конечно берлинский «Gewerbshaus» и лейпцигский «Народный Дом» более чем удовлетворительны в смысле полной приспособленности здания к потребностям и задачам. Вообще с точки зрения соответствия предназначению и комфорта очень многие народные дворцы не оставляют желать лучшего, но того же нельзя сказать о стороне художественной.

То, что в них недурно — не представляется новым, то, что ново не кажется убедительным.

Поскольку заметно стремление к величайшей простоте линий, форм и окраски, стремление освободиться от всего лишнего и дать так сказать голую, но ладную целесообразность — то против этого ничего нельзя возразить, кроме разве желания чего–нибудь большего, более нового. Но отмечается также, в особенности в Берлинском доме, стремление в тяжелой монументальности, к колоссальному и пышному. Это вряд ли с какой–нибудь стороны отвечает вкусам передового пролетариата. Правда, фасад дома в Берне импозантен, но внутри все эти короткие и толстые колонны, слишком тяжелые решетки, приземистые двери, это темное кафе на манер крипты, освещаемое мутноватыми большими фонарями — всё это производит впечатление несколько вымученного продукта фантазии более или менее школьной, подпавшей совершенно определенным влияниям той сырой и массивной колоссальности, во вкусе которой облекут свои монументы архитекторы немецкого империализма.

Значительно выше стоит декоративная живопись в некоторых народных домах. В Бернском доме она очень приятна, спокойна и не лишена задумчивой грации. Простые и стройные женщины с фруктами, кувшинами воды и т. д.

Более сложны символические замыслы мужа известной голландской социалистки Генриетты Ролланд–Гольст, в профессиональном Доме Бриллиантщиков в Амстердаме. Единственное, что можно сказать против его глубоко прочувствованных и талантливых произведений — это упрекнуть художника в слишком большой мрачности и сюжетов и красок. Он впал в тон Иеремии, в то время как пролетарский художник не должен забывать и тона Исаии.

Вот приблизительно, как обстоит дело с народными дворцами в Европе.

Попробуем теперь наметить, чем такой Народный Дворец мог бы быть. При нынешних условиях в России — это будут не только мечты, а быть может нечто весьма близкое к реальному плану, который жизнь позволит нам осуществить в той или иной мере.

А. Луначарский

II.

Народный Дворец, как мы выяснили уже в предыдущей статье, посвященной этой же теме, должен быть средоточием жизни, борьбы и творчества всего рабочего класса в данном городе.

Перед нами сразу возникает вопрос — должен ли Народный Дворец носить характер классовый, или так называемый общенародный?

Конечно, пролетариат может быть радушнейшим хозяином для всех слоев населения в своем дворце. Сияние этого культурного центра может широко излучаться на всех и вся. Но тем не менее мы решительно подчеркиваем именно классовый и политический характер народного дворца.

Пусть буржуазия устраивает для себя, для народа, или для того же пролетариата Народные дома и университеты, это может быть прекрасным и полезным, но мы говорим совсем не об этом. Мы говорим о народном дворце, как продукте творчества пролетариата, как предобразе социалистической жизни и осуществлении известных её сторон. В этом заключается для нас его культурное значение.

Народный дворец должен быть интегральным, т. е. обнимать собою все виды социалистической пролетарской борьбы и коллективной жизни класса.

Для создания его необходимо соглашение рабочих кооперативов данного города, профессиональных союзов, культурно–социалистических рабочих обществ, и рабочих политических партий и фракций, для Россия социал–демократов всех течений, социалистов–революционеров и официальных представителей Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.

Особый коллектив, выделенный этими организациями, должен озаботиться нахождением средств для того, чтобы воздвигнуть народный дворец в достойных его высокого назначения пропорциях и формах.

Эти средства могут быть собраны путем отчислений из касс вышеназванных обществ путем пожертвований однодневного заработка всех рабочих, путем сборов, устройства рефератов, лекций, концертов, лотерей, путем денежной помощи местного, городского и земского самоуправлений и государства.

Некоторые народные дома в Западной Европе построены с большой роскошью благодаря широким ссудам банков.

Получив землю от города, устроители народных домов в Берне и Цюрихе добились значительных ссуд от консорциума банков, которые при этом ничем не рисковали, обеспеченные первой закладной здания и его не подлежащей никакому сомнению доходностью.

Что касается материальной основы народного дворца, то, как мы говорили, в Западной Европе ее в большинстве случаев определяют рабочие кооперативы. Нижний этаж здания занимается — разумеется за плату — разнородными магазинами кооперативов и большим рестораном–чайной. Это, конечно, осуществимо и у нас. Быть может менее осуществима гостиница, играющая большую роль на Западе, в виду чрезвычайной подвижности европейских рабочих, постоянно переезжающих с места на место в поисках за работой.

Профессиональное движение получает в народном дворце свой центр. Здесь располагаются центральное бюро профессиональных союзов, бюро отдельных профессий, редакции профессиональных органов, биржа труда и т. д. Оплата всех этих помещений, сосредоточиваясь в руках дирекции дома, служит к погашению затраченных на его постройку сумм и на его содержание. Он остается таким образом в руках рабочего класса.

Равным образом и политическая партия располагается в одном из этажей того же дворца. Здесь мы имеем помещения правлений, редакцию местного органа и т. п.

Переходом от этих неспециальных сторон жизни народного дворца к его сущности и его душе служат помещения для политических собраний.

Краса и гордость каждого народного дворца есть его центральная зала собраний. Ее обыкновенно устраивают по образцу большой театральной залы, так что она может служить не только для политических целей, но и для празднеств, спектаклей, концертов, кинематографа и т. д.

Душу народного дворца составляет его специфическая культурно–социалистическая работа.

В идеале народный дворец должен в этом отношении отвечать всем человеческим потребностям рабочего всех возрастов и обоих полов, как равно всех уровней развития, всех национальностей и политических убеждений.

Начнем с самого нежного детского возраста. Минуем только первые годы детства, ибо вопрос о младенцах и крошечных детях связан с реорганизацией семьи, хозяйства и жилища рабочих, о чём придется говорить вне прямой связи с народным дворцом.

Вопрос о школе вообще есть один из наиболее жгучих вопросов рабочей жизни и социалистической борьбы.

Школа имеет колоссальнейшее значение в развитии духа и тела. Она накладывает с детства порою на всю жизнь неизгладимую печать. В этом пункте могут сойтись оба учения: то, которое предпосылкой для создания лучших условий общественной жизни считает улучшение человеческой природы, и то, которое, наоборот, именно реформу общественной среды считает необходимым условием улучшения человека. Школа создает новых людей. Она есть, или вернее, должна быть искусственной идеальной средой, дающей правильное направление новому поколению, несущему с собою обновление всей жизни.

Пролетариат, класс великого идеала, не может не страдать ежеминутно не только от несоответствия этому идеалу — окружающей обстановки, но и от несоответствия ему собственного духовного склада. Великие страдания переживает каждый пролетарий–отец, видя, как дети его подрастают, приобретая те же психические искривления и уродства, которые он с болью констатирует в себе и которые усугубляются казенной или, во всяком случае, чуждой его классовой идее школой, усиливающей пороки неправильного развития подрастающего поколения.

Борьба пролетариата за школу для своих детей, за социалистическую школу — есть борьба за ближайшее будущее, за духовное здоровье, за мощь и за волю, за характер следующего поколения борцов, быть может того, на которое главным образом падет колоссальная задача построения нового общества.

Вряд ли возможно в близком будущем, даже путем крайней демократизации государственной, земской и городской школы создать в этом направлении сразу идеальные условия для детей всей страны.

Но педагоги–социалисты должны не только теоретически развивать план идеальной школы, начиная с детского сада, но и практически осуществлять по крайней мере немногие образцы идеальной школы. Вот такой образцовый детский сад, такая образцовая начальная школа, согласные последнему слову передовой научной педагогики, и должны быть устроены в народном доме. Дело не в том, чтобы обслуживать при их помощи всё рабочее население данного города, а в том, чтобы дать образец.

Быть может еще большее значение имеет участие народного дворца в деле организации пролетарского юношества от самого раннего возраста — 14–15 лет до 20-ти, без различия пола.

Этот возраст является для пролетария не только в России, но и в Западной Европе и в Америке, с одной стороны, самым опасным, а с другой — самым отзывчивым, наиболее плодородно реагирующим на всякий добрый посев.

Статистика, особенно полная на этот счет в Германии, констатирует ужасающий рост в рядах беднейшей части городского юношества пьянства, заболеваемости, сумасшествия, самоубийств, преступности и проституции. С году на год положение становится всё хуже. Соблазны большого города, отсутствие призора со стороны семьи, беспрестанно встречающееся неограниченное влияние вожаков, вербующихся из уголовной богемы — всё это сотнями губит молодых людей в этом возрасте. Как раз наиболее талантливые, непокорные, требовательные, смелые уклоняются от скучного пути той серой, тоскливой добродетели, какую приготовляет им общество эксплуататоров, но вступают — увы — не на путь революции, не на путь светлой, организующей душу и тело борьбы, а на скользкий путь авантюры, ведущей часто к грязи и крови.

Социалисты часто констатировали это печальное явление, но оно приводило также в ужас и более или менее объективных наблюдателей, педагогов, врачей, криминалистов и социологов из буржуазной среды. Один из крупнейших авторитетов передовой немецкой педагогики, профессор Наторп, посвятивший этому вопросу несколько трудов и много сил, несмотря на свои буржуазно–либеральные воззрения, не сумел, характерным образом, найти, никакого другого лекарства от этой социальной болезни, кроме увеличения влияния социализма среди рабочего юношества.

«Никакое другое учение, никакая этическая школа, ни церковная проповедь не могут привиться в настоящее время достаточно в среде рабочей молодежи, — говорит Наторп. — Резкое повышение морального самосознания, крутой перелом в поведении юношей несет с собою лишь увлечение своим классовым идеалом, столь подходящим ко всем предпосылкам, стихийно образовавшимся в душе этих подростков».

Наторп не делает из этого того примитивного вывода, что надо попросту рекомендовать партии вербовать в свои ряды эту молодежь. И даже те формы, которые нынче принимают организации юношества под влиянием германской социал–демократии, не совсем удовлетворяют его. Конечно, необходимо сближение пролетарской молодежи с политическими организациями взрослого пролетариата. Правильно и то, что создаются для подрастающих рабочих все формы организация, начиная от профессиональных и от просветительных клубов, и кончая обществами спортивными, певческими, драматическими, экскурсионными и т. д.

Но Наторп с большою чуткостью выдвигает идеи социалистических и этических братств, тесно сплоченных кружков друзей и подруг, ставящих своей целью взаимную поддержку в жизненной борьбе и совместную работу в направлении духовного развития всего братства и каждого из его членов в отдельности.

Те немногие опыты такого рода кружков умственной и моральной взаимопомощи, такого рода социалистических и этических орденов среди пролетарской молодежи, которые имели до сих пор место, дали, как мне известно, местами неожиданные и трогательные результаты. Конечно, для всего этого необходимо участливое и талантливое руководство, умеющее во время придти на помощь молодежи, не стесняя ее и не навязываясь ей.

Народный дворец, этот храм пролетарского идеализма, должен естественно явиться средоточием юношеского рабочего движения в каждом данном городе. В нём должна находиться библиотека–читальня, центральное бюро организаций, помещение клубов, курсов, музей, а общие залы для празднеств и спектаклей должны по мере возможности радушно предоставляться пользованию младшего поколения.

Переходим к тому, чем может явиться народный дворец для взрослых. Мимоходом коснемся вопроса об особых женских организациях.

Существует довольно сильное течение, согласно которому все организации пролетариата должны иметь смешанный характер и в существовании особых женских профессиональных союзов, клубов и других организаций не представляется никакой надобности. Однако, опыт учит другому. Быть может мы и придем к такому окончательному слиянию, но пока рядом с организациями смешанными необходимы особые женские организации, так как выяснилось, что многие работницы идут туда охотнее, свободнее там высказываются и вообще чувствуют себя вольготнее.

Само собой разумеется, что народный дворец должен пойти навстречу потребностям специально женских рабочих организаций.

Одним из главнейших отделений народного дворца должна быть его библиотека–читальня. Прекрасным образцом этого рода служит знаменитый народный дом в Иене.

Не только библиотека и читальня должны быть достаточно богаты, удобны и доступны, но, что главное, её библиотекари должны уметь советом при выборе книг направлять умело и ненавязчиво читателя, в большинстве случаев беспомощного в деле своего самообразования. Само собой разумеется, что выдача книг на дом должна быть устроена на самых удобных для абонентов началах. Дирекции библиотеки должна взять на себя также организацию издательства, книжного магазина и книжной торговли в разнос. Опыт австрийской социал–демократии показал, что торговля в разнос по фабрикам и рабочим кварталам в огромной степени способствовала увеличению сбыта нужных по мнению партий брошюр. Соединение книгоноши с агитатором в одном лице особенно желательно. Библиотека, рассыпающая книги и отдельные летучие библиотечки, находящиеся в связи с читальнями в других кварталах, имеющая отряд книгонош агитаторов ни только для своего города, но и для окрестных деревень, — есть могучее орудие народного дворца в его культурной борьбе.

Рядом с библиотекой и читальней, как другое важнейшее орудие народного дворца, должен стоять рабочий революционный университет. Задача рабочего университета в народном дворце не должна быть просто просветительной, не должна впадать в русло того, что называют внешкольным образованием. Но следуют избежать и противоположной крайности. Ни в каком случае этот университет не должен ограничиться и тем, что называют партийной пропагандой. Это должен быть воистину социалистический и классовый университет, дающий своим слушателям возможность заложить фундамент для классового пролетарского миросозерцания.

Тема эта настолько обширна и представляет такой захватывающий интерес, что о ней мы подробно будем говорить особо. Здесь мы отметим только, что вечерние и воскресные курсы, практические, письменные и лабораторные занятия, семинары, работы в музеях, в том числе и по организации собственного рабочего музея — тоже особая тема — должны оплодотворять и оживлять рабочий университет.

Почти столь же важна работа народного дворца в художественной области. Об общем значении искусства для духовного развития рабочего класса высказано нами несколько главнейших мыслей в статье — «Культура общечеловеческая, национальная и классовая», — напечатанной в нашей газете. Естественно, что народный дворец должен и здесь играть роль живого средоточия работы. Здесь помещение культурно–просветительного центра, в котором должны находить помощь и руководство рабочие общества: литературные, театральные, музыкальные, художественные и т. д. Здесь помещения для собраний этих обществ, которые могут самым различным образом и с большой быстротой комбинировать свои силы и оказывать друг другу самую деятельную помощь, особенно, напр., соединяя свои усилия для торжественной и выдержанно классовой художественной организации пролетарских празднеств.

В дни таких праздников, приема конгрессов, разного рода годовщин и т. п. народный дворец должен весь жить интенсивной и прекрасной жизнью: убранный и сияющий, гостеприимный и радостный, он должен дать идеальную раму для торжественных заседаний, концертов, спектаклей, приноровленных к данной цели, должен служить исходным пунктом грандиозных шествий и их целью.

Народный дворец, в котором так сказать кристаллизуется творческая душа пролетариата, естественно является предметом любовной гордости его создателей, и архитектура его должна соответствовать его пламенной и светлой, боевой и глубоко культурной душе.

Мне часто рисуется, словно в счастливом сне, этот грядущий Петроградский Народный Дворец: простой и светлый, не нуждающийся в мелочной и жеманно–декоративной нарядности, но убедительный и настраивающий зрителя, как прекрасная мажорная музыка, величавым покоем своих пропорций. Величественной без варварской монументальности, не памятник, а красивое и удобное жилище, но жилище не личности, а великого коллектива — он будет говорить еще и языком своих фресок и барельефов. Труд, как могущество, и творческая борьба с природой, как трактовал его великий Менье, сцены и лица из прошлого единственной священной войны — войны угнетенного класса искупителя с социальной несправедливостью, символическое или пророческое изображение чаемого будущего — вот, как мне кажется, неисчерпаемые серия тем для той проповеди красоты и правды, проповеди в красках, бронзе и мраморе, которая будет молчаливо звучать со стен нашего дома.

Мне чудится тоже, что здание будете увенчано высокой башней, быть может в том легком упруго изящном, отнюдь не молитвенном, не мистическом, а победном и вольнорадостном стиле, в каком венчал демократическую Флоренцию великий пастух Джотто. И на этой башне будет развиваться наше красное знамя.

Мне кажется вопреки непогоде, которая над нами разразилась, что, как бы ни пошло дело — лучше ли, хуже ли, по линии, которую предсказывают оптимисты, или по той, про которую каркают пессимисты, — а революционный, пролетарский Петроград всё–таки скоро будет иметь свой дворец; за это порукой его упорная воля и неугасимый классовый дух, проявленный рабочим населением российской столицы и в счастливые, и в несчастные времена.

А. Луначарский.