[24 октября (6 ноября) 1917 г.]
Дорогая Мышка,
Ситуация грозная.
Револ[юционный] комитет 1 и ген[еральный] штаб 2 ждут, кто начнет.
В сущности, и у П[етроградского] С[овета] р[абочих] и с[олдатских] д[епутатов] и у Вр[еменного] прав[ительства] мало сил. Но Вр[еменное] пр[авительство] совсем не может справиться с ужасающими задачами дня: у него нет даже программы. У Петр[оградского] Сов[ета] есть программа. И при том единственная рациональная. Хватит ли у Советов силы взять власть? — Очень возможно, что да. Хватит ли у Советов силы спасти Россию и революцию? — Вероятно, нет. Но хоть какие–нибудь шансы–то тут имеются, а у кадетов — никаких. Они, в сущности, ведут все к краху и надеются только «уцелеть» и стать англо–американским приложением колонизированной России, усмиренной голодом по потрате революцией своих детей.
Ничего не предпринимать — гибель для революции и страны.
Рисковать — слабая, бледная надежда, но по крайней мере — исполнение долга.
В общем же, все мы тяжело и почти смертельно больны, потому что при смерти Россия.
22 было лучше.3 Начался возможный развал правительства на разрыве Терещенко–Верховский. Но 23 — временная отставка Верховского 4 и двусмысленное поведение ЦИК опять ставят крайне левых в изолированное положение.
Чем меньше крайне левая была бы изолирована, тем больше шансов на спасение.
Но, Нюрочка, шансы эти невелики, будем готовы к самому худшему.
Сегодня или завтра я поеду в Государственную кредитную концессию, чтобы получить право выслать тебе 1 000 руб. в два приема.
Мужайтесь, мои милые, дорогие. Помните всегда и при всех обстоятельствах, что ваш папа Толя обожает вас.
Анюта, Тото, какая тоска охватывает меня, когда я подумаю, воображу себе реально, что вы где–то существуете, что можно целовать вас, говорить с вами, делить с вами жизнь!
И все–таки, Нюрочка, хоть страшно трудна была эта разлука и тебе и мне, а мы правильно поступили. Хоть в то верю, что Тото будет цел. А с личной точки зрения — это важнее всего. Пусть только Тото остается невредим под твоею светлой и мудрой материнской охраной.
Я был вчера у Бончей.* В. Мих. поседела, но в общем, ничуть не изменилась. Такое же детское по очертаниям и цвету личико. Вл. Дм. облысел, но тоже мало переменился. По–прежнему на «вы» друг с другом, но Елена выросла в прелестную, грациозную барышню–большевичку лет 14–15. Очаровательная и грациозная девчурка. Все они шлют тебе привет.
В смысле знакомств и личных связей — бедней я чем когда–либо. Даже к Сухановым не хожу. Всегда в толпе и один.
Вы со мною.
Целую тебя крепко. Поцелуй Тото.
Твой Тото–старший.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 135–136.
Автограф.
Опубликовано: «Вопросы истории КПСС». 1991. № 2. С. 44.
* Бонч–Бруевичи В. М. и В. Д.
- Имеется в виду Петроградский военно–революционный комитет, созданный Петросоветом 12 (25) октября 1917 г. для проведения в жизнь резолюции ЦК РСДРП(б) от 10(23) октября 1917 г. о вооруженном восстании. ↩
- Речь идет о штабе Петроградского военного округа, командующим которого был полковник Г. П. Полковников. Штаб был центром контрреволюционных сил в предоктябрьский период, стягивал верные ему воинские части в Петроград, мобилизовал юнкеров (около 7 тысяч), офицерский состав пяти петроградских офицерских школ (около 1 тысячи человек). ↩
- Имеются в виду события 22 октября (4 ноября), когда в «День Петроградского Совета» на всех предприятиях города проходили митинги и собрания, требовавшие передачи всей власти Советам. ↩
- Речь идет об отставке 23 октября (5 ноября) 1917 г. военного министра Временного правительства генерал–майора А. И. Верховского, выступившего сторонником выхода России из империалистической войны и демобилизации армии. ↩
