[12 (25) сентября 1917 г.]
Дорогая деточка,
Вчера ко мне в Управу пришел Морозов, муж Эмилии Орестовны, и очень просил меня побывать у них. У меня как раз выдался свободный час, правда такой, в который он–то сам не мог быть дома, и я зашел к Эмилии Орестовне.
Она сейчас меньшевичка и, кажется, оборонка (по мужу), но в общем как будто и политически относится к моей деятельности с симпатией, культурной же моей работой восхищается, бывает на моих лекциях и т. д. Тебе верна и мечтает о твоем возвращении в Россию. Я, найдя человека, который тебя любит, дал себе волю и много восторженно говорил о тебе и твоих письмах, моя богиня. Также, конечно, и о моем грустно обожаемом Тото.
У нее были огромные несчастья. Шурка вырос очень талантливым мальчиком, прекрасным музыкантом, но 10 лет отроду в 1913 г. скончался от менингита. Вл. Вас. пережил его только на несколько месяцев и умер от сердечного припадка.
Сама Эмилия Орестовна — цветущая дама, довольно хорошенькая, полная и, что называется, аппетитная. Говорит, что великолепно, ладно живет с мужем. Он дает концерты и уроки, а она служит в губернской продовольственной управе. Живут, конечно, не так уж радостно. Мы ведь тут все тяжко больны! Что только не грозит нам: голод, нашествие неприятеля, внутренняя измена, всегда возможная гражданская война.
Тяжко, Анюточка, тяжко, милая детка, и что–то мало, мало видно просветов впереди. Что же будет? Вряд ли много хорошего.
Хоть бы деньги–то можно было высылать вам аккуратно и в сколько–нибудь достаточном количестве, чтобы быть спокойным за вас. Всех и все губит проклятая война.
Но пока работаем. Вчера было первое собрание новой Комиссии по заведованию Народными домами. Мне удалось все провести, что я ни наметил. Дм. И. [Лещенко] очень дивится и моему темпу, и моему влиянию.
М. Ф. [Андреева] выбрана по моему представлению председательницей Театрально–художественной секции нашей Комиссии. Тихонов и бывший председатель — Хейсин — товарищами председателя Общего совета комиссии, во главе которого стою я.
Городское дело трудное и требует массы времени, но оно веселое и плодотворное. Но общий кризис может и его сгубить. Общий кризис и в нем порождает постоянные, ужасные конфликты.
Почти каждый день мне приходится выступать на митингах или с лекциями. Я всегда имею шумный успех. Теперь зовут в Пермь и Смоленск. Пермяки даже ставят мой приезд непременным условием моего выбора в Учредительное собрание. Но я за выборами не гоняюсь, а ехать никуда по обстоятельствам дела не могу. Из Питера не вырвешься, у меня заведено такое колесо, что нельзя отлучиться ни на один день.
Целую тебя крепко–грустно, моя дорогая, увидимся ли мы? Благослови за меня Тото.
Твой Тото–старший.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 94–95.
Автограф.
