[24 августа (6 сентября) 1917 г.]
Дорогая деточка,
Вчера я получил телеграмму от Мотылинской из Стокгольма, из кот[орой] увидел, что ты долго пробыла без вестей обо мне и беспокоилась. Но надеюсь, ты знаешь, что это ужасное положение создалось не благодаря мне: я писал ежедневно и часто телеграфировал. Вообще это мое главное горе — ужасные условия переписки. Хорошо, что я имею и др[угую] твою телеграмму, посланную из Веве уже после отъезда Мотылинской, телегр[амму], из кот[орой] явствует, что ты получила, наконец, мои письма. Но насколько регулярно ты их получаешь? Не могу добиться толку от Геллера! Ради бога, по получении этого письма телеграфируй немедленно, получаешь ли сколько–нибудь регулярно письма, телегр[аммы], так или reV us, или reV aspen, или pru reV us.
Что делает Кро–кро. Боже, как тоскую без вас и как вы мне нужны и в дурные и в хорошие моменты!
Когда?
Полит[ически] здесь немного лучше и спокойнее. Немного! Что даст в результате политическое наступление, — никому из людей неизвестно.
Экономически неважно. Продовольствие не бог знает как обеспечено за Петроградом. Но все–таки вы могли бы приехать. Прожить можно, лучше хуже, да вместе.
Личные дела хороши. Успеваю много. Скоро выйдут в свет мои брошюры. Будут деньги. Вчера открыли Думу. Возможно, что пройду в Управу. Есть даже шансы пройти товар[ищем] Головы. Чудно это.
М[ожет] б[ыть] удастся в скором времени переписываться с тобой через курьера Пет[роградского] Ком[итета]. Это сократило бы прохождение писем быть может недели на 2.
Главное — тоскую по вас. Если бы вы со мною были — все было бы хорошо. Лично я наперекор всему думаю: если у тебя окажется какая–н[и]б[удь] возможность ехать — приезжай. Гржебин усиленно зовет Могилевских и обещает им золотые горы. Привет Над[ежде] Сам[ойловне] и маленьким Кристи.
Целую тысячу раз тебя и Тото.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 82–83.
Автограф.
