Надеждам Исайи на потомство Езекии не суждено была сбыться. Сын его Манассия допустил аристократическую реакцию. Она вызвала бурный протест иеговистов, ставших большою силою. Не исключена возможность, что царь Иосия, ставленник партии иеговистов, взошел на престол в результате насильственного переворота. При этом царе пророческая партия с Иеремией, пророчицей Гульдой и первосвященником Хелкией во главе, лихорадочно спешила упрочить демократический социальный строй.
Иеремия был сам священником. Ренан следующим образом характеризует этого человека в третьем томе своей «Истории Израильского народа»:
«Религиозный характер у него резче выражен: трибун склоняется к священнику. Амос, Осия, иногда Исайя удивляют нас смелостью своей мысли, любовью к народу и индифферентным отношением к вопросам догматики и культа. Мы восторгаемся их благородным гневом. Видя, как несправедлив мир — они готовы разбить его. Они мыслят немного в духе наших анархистов: если нельзя улучшить мир — надо разрушить его. Иеремия гораздо меньше занят социальными вопросами и победой демократов. Это фанатик, полный ненависти к своим врагам: все, кто не верит в его миссию, для него подлецы, и он желает им смерти и возвещает им ее».
Дармштетер однако находит эту характеристику несправедливой, он говорит:
«И в Иеремии, как в Исайе, пророк реформатор моральной, политической и социальной жизни господствует над всем остальным. Характер его правда единственный в своем роде, но ведь совершенно особенны и обстоятельства, при которых он жил и учил. Иеремия естественный и законный наследник Исайи, но с терпким характером, железной убежденностью, непобедимым мужеством, полный презрения ко всем предрассудкам, какими бы почтенными и славными они не казались — это–то и делает его яркой личностью в яркой группе пророков. Он живет не в относительно счастливое время, как Исайя: наступил страшный час, час неисправимых ошибок и окончательных катастроф».
В начале однако и Иеремия играл при молодом царе Иосии роль Исайи. Но надежды его на прочную социальную реформу (о которой смотри ниже) не оправдались. Иеремия любил молодого царя, царь слушал его беспрекословно. Союз с Вавилоном во имя спасения земли извне и земельная реформа внутри, долженствующая укрепить царство Иеговы–Справедливости — вот лозунги пророческой партии. Когда Фараон Нехао повел свои войска против Вавилона, он не хотел трогать Иосию. Но пламенный Иеремия считал необходимым скрепить союз с Вавилоном. Он верил в помощь Иеговы благочестивому Иосии, надежде праведников, и погнал его навстречу египтянам. В битве с Нехао Иосия был разбит и вернулся умирать в Иерусалим при рыданиях бедного народа. Скорби Иеремии не было предела. Надежды рухнули. Вывод же был не тот, что Иегова изменил своему народу, нет: для Иеремии было очевидно, что спастись народу еще рано, что он слишком грешен, недостаточно страдал еще для искупления своей вины.
Иоахим совсем не слушался пророков. Его приближенные тянули руку Египта и намеревались восстать против Вавилона. Не было недостатка и в пророках, подстрекавших к восстанию и обещавших помощь Иеговы. Иеремия ненавидел эти гордые светские мысли, он знал, что Иуда идет, как слепой в яму, а когда, несмотря на его протест, восстание началось, было подавлено и на плечи народа легло новое ярмо налогов, он разразился против двора с бешеным красноречием:
«Посему так говорит Господь об Иоахиме, сыне Иосии, царе иудейском: не будут оплакивать его: «увы, брат мой, и увы, сестра моя». Не будут оплакивать его: «увы, государь», и «увы, его величие». Ослиным погребением будет он погребен: вытащат и бросят его далеко за ворота Иерусалима. Живу Я, сказал Господь: если бы Иехония, сын Иоахима, царь иудейский, был перстнем на правой руке моей, то и отсюда Я сорву тебя и отдам тебя в руки ищущих души твоей и в руки тех, которых ты боишься, в руки Навуходоносора, царя Вавилонского, и в руки халдеев, и выброшу тебя и твою мать, которая родила тебя, в чужую страну, где вы не родились, и там умрете; а в землю, куда душа их будет желать возвратиться, туда не возвратится. Неужели этот человек Иехония есть создание презренное, отверженное? или он — сосуд непотребный? за что они выброшены — он и племя его — и брошены в страну, которой не знали? Так говорит Господь: запишите человека сего лишенным детей, человеком злополучным во дни свои, потому что никто уже из племени его не будет сидеть на престоле Давидовом и владычествовать в Иудее».
Царствование Седекии было колеблющимся. Одно время, по настоянию демократов, он решил отпустить на волю рабов, и узаконить впредь освобождение их после определенного срока службы. Но знать возмутилась, и Седекие взял свой декрет обратно. Иеремия бросил в лицо новому царю: «Вы вернули братьев ваших в рабство: вы отказались провозгласить свободу, так я же во имя Иеговы провозглашаю против вас свободу меча, чумы и голода».
Разрыв был полный. Но и народ стал негодовать против Иеремии. Он проповедовал одни несчастья, он отнимал у народа мужество и надежду.
Во время новой войны с Вавилоном Иеремия упорно твердил, что Иерусалим должен быть немедленно сдан на милость победителя. Военачальники жаловались, что под вопли и зловещее карканье этого страшного человека в погребальной одежде нельзя защищать родины. Его запирали в тюрьму, сажали в колодец, погружая по горло в грязь, он продолжал пророчествовать неисчислимые беды. Он порвал с земными надеждами на сильных и князей, уповал на одного бога. Страдать, страдать, страдать. Это единственный путь очищения. Все в огонь, всех в огонь… ради возрождения.
Все отшатнулись от исступленного, желавшего свое поколение погубить, отдать народ на тысячу казней ради далекого и сомнительного будущего. Иеремия сам страдал невыразимо от своего одиночества. Вопли скорби вырываются из груди его: «Горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею, никому не давал я в рост, и мне никто не давал в рост, а все проклинают меня. Проклят день, в который я родился, день, в который родила меня мать моя, да не будет благословен. Проклят человек, который принес весть отцу моему и сказал: «у тебя родился сын», и тем очень обрадовал его.
С тоскливым упреком обращается он к самому богу: «Ты влек меня, Господи, — и я увлечен; Ты сильнее меня — и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мной».
Иеремия положил громадный камень в здание религии искупления страданием, религии, которой суждено было стать верой демократии всего римского мира и иметь колоссальное влияние на судьбу человечества на две с половиной тысячи лет и больше от проповеди страстного патриота страдальца на улицах маленького взволнованного, осажденного Иерусалима.