О кино вообще и Госкино в частности

…Не проходило, кажется, недели, а во всяком случае, не проходило месяца, чтобы НКП в той или другой форме не заявлял высшим руководящим органам, что кино — дело, представляющее собой огромной важности задачу, может вестись только в том случае, если к нему приставить подходящих людей, при этом коммунистов, и если дать ему какие–либо средства. Без людей и без средств ничего сделать нельзя. Все такие ходатайства НКП отклонились с самым суверенным презрением. Начиная с комиссии¹ отзывчивого тов. Ларина² и кончая заявлениями наших финансовых корифеев мы всегда встречали следующий отзыв: «О финансировании кинематографии не может быть и речи. Точка». В течение весьма долгого времени мы никоим образом, несмотря на бесчисленные запросы, не могли добиться того, чтобы нам отпустили хотя бы одного крупного хозяйственника для ведения этого дела… Владимир Ильич определенно заявил мне³ (что я сделал достоянием широчайшей гласности⁴): «Из всех отраслей вашего художественного дела самая важная — кинематография: ею нужно заняться в самую первую очередь». Но мы в Наркомпросе, занимаясь ею чрезвычайно много, почти совершенно не могли сдвинуть ее с места, ввиду совершенно глухого отношения центра, от которого зависят люди и средства, необходимые для этого дела.

Центральный Комитет партии по собственной инициативе предложил Наркомпросу внести в резолюцию X съезда Советов особый и энергичный пункт о кинематографии, и X съезд этот пункт принял⁵ Все знают, что кино — огромная сила и что развитие кинодела не может быть убыточным, и тем не менее никто палец о палец не ударил, чтобы на бесчисленные наши ходатайства и жалобы сделать какие–либо решительные шаги к улучшению этого дела.

Кое–кому может показаться, что тупость проявлена здесь тем органом, которому непосредственно сие дело ведать надлежит.

Подчеркиваю, что даже без средств и без людей с тов. Либерманом,⁶ которого мы сами нашли и сами к этому делу призвали, мы вовсе не сидели сложа руки, и представление о Госкино⁷ — центральном органе кинематографии — как о каком–то пустом месте совершенно несправедливо. Повторяю, Госкино при тов. Либермане пришлось вести борьбу с целой тучей киноспециалистов, киноавантюристов, и кинопрохвостов, имея в своих руках развалившийся аппарат. Именно в это время Госкино удалось уплатить свои долги, закупить огромное количество всякого киноматериала за границей и вообще привести его в гораздо более упорядоченное, чем прежде, состояние, проведя рядом с этим основной декрет, дающий Госкино, значительный, так сказать, правовой капитал. Именно в результате деятельности тов. Либермана имеем мы все–таки баланс, свидетельствующий, что у Госкино имеется имущества на 3½ милл. руб. золотом, почти ровно никаких долгов и крепкая правовая почва под ногами. Сейчас Госкино получило нового руководителя, широко известного в партийных и деловых кругах, тов. Кадомцева.⁸ Ему удастся, по–видимому, привлечь к работе еще нескольких коммунистов. Удалось привлечь уже на чрезвычайно выгодных для государства началах частный капитал (переговоры велись еще при тов. Либермане), и таким образом перед Госкино открываются некоторые перспективы.

Все это достигнуто органами НКП либо без всякой помощи, даже — при прямом сопротивлении всех инстанций и учреждений, с которыми нам пришлось иметь дело, либо при помощи, вынужденной категорическими и неумолчными нашими требованиями, как, напр., самое командирование к нам тов. Кадомцева (вернее, ½ Кадомцева).

Если такое сопротивление будет встречать в дальнейшем Наркомпрос и Госкино, хотя бы и при Кадомцеве, то никаких перспектив у Госкино не будет, и тем самым не будет возможности создать прочный государственный центр для этого дела, что, несомненно, все это дело скомпрометирует и поставит под знак вопроса.

Пока Госкино, лишенное поддержки государства, главный аппарат которого в этом деле оно собой представляло, кое–как барахталось, начался распад кинематографии, который некоторые приняли за оживление. Образовался целый ряд кинематографических центров местного значения — Севзапкино⁹ Кино–Москва,¹⁰ Сибкино¹¹ и т. д., не говоря уже о соответственных центрах в союзных республиках. Далека от меня мысль выдвигать в настоящее время какой–нибудь план, запрещающий такую децентрализацию и способствующий мертвенной концентрации всего дела в руках государства, но несомненно, не стесняя ни в малой степени производства этих местных кино, мы должны твердо устремляться, находя в этом отношении опору в советских и партийных центрах, к объединению всероссийского кинодела, по крайней мере, по типу треста с единой основной кассой, с общими закупками, которые сейчас приобретают характер вакханалии, за границей, с некоторой согласованностью плана. Распад продолжался и дальше. Возникло так называемое Пролеткино, дело как будто очень хорошее. Капитал должны были дать кооперативы, профсоюзы, Промбанк; во главе дела должны были стать «доверенные лица рабочего класса», дело должно было вестись в чисто пролетарском духе. В общем, НКП пошел навстречу самостоятельной организации дела Пролеткино, но с тяжелым сердцем. Ведь, по существу говоря, здесь повторяется та же ошибка, которая была сделана Пролеткультом¹² Пролеткульт в свое время выдвигал такую идею или имел такую тенденцию ее выдвинуть: «Мы–де чисто пролетарский орган. Наркомпрос — это орган общегосударственный, общегражданский, рабоче–крестьянский, а мы — чисто классовый». Не стоит полемизировать теперь с этой точкой зрения, которая отошла в прошлое, которая была, между прочим, осуждена Центральным Комитетом, но не то же ли самое имеем мы и здесь. Пролеткино отнюдь не ограничивается узкой задачей, скажем, обслуживанием рабочих клубов, оно рисует себе буквально те же задачи, какие должно выполнить Госкино. Что же, имеет Пролеткино каких–либо особых специалистов в этом отношении? Ему приходится черпать из того же общего котла киноспециалистов, которыми живет и Госкино. Основные руководители Пролеткино — люди прекрасные, известные Наркомпросу очень хорошо, очень полезные в общем аппарате, но, конечно, не способные выдумать какой–либо особый порох, который нельзя выдумать бюрократическому НКП. Все эти руководящие люди в НКП служили, служили не всегда удачно, и никто никогда не скажет, почему эти люди имеют больше гарантий пролетарского духа, чем тов. Кадомцев или коллегия НКП?

Несмотря на это, некоторые товарищи бурно выразили свой восторг перед Пролеткино, каковой восторг тов. Кадомцев очень характерно пересказал таким образом: «Наконец у нас начинается пролетарская кинематография, а в Госкино, конечно, мертвые бюрократы, не заслуживающие никакой поддержки». Все это, конечно, колоссальнейшая ошибка, рассеивание нашей и без того слабой киносилы. Мы обязаны объединить в один штат всех лучших специалистов (их как кот наплакал), того важнее объединить отпущенные на дело коммунистические силы. Это так просто, что сомневаться может только сумасшедший человек.

Людей не было в Госкино? Значит, надо дать сюда самых лучших, какими партия для этой цели располагает.

Средств не было? Значит, нужно привлечь из могущего быть на это отпущенным капитала все, что можно, к этому именно объединенному делу. Устройство, в общем весьма тщедушных, чахлых людьми и средствами, как бы частно–рабочих учреждений, рядом с рабочими же государственными, тоже чахнущими, есть, конечно, самый явный признак некультурности…

Отсюда вывод. Пролеткино должно быть влито в Госкино, и опять–таки не уничтожив его индивидуальности, если таковая у него имеется, а путем вхождения его в вышеуказанный синдикат.

Чрезвычайно характерным является тот факт, что коллегии Наркомпроса пришлось добиваться во Внешторге, чтобы Госкино было поставлено по закупкам за границей хотя бы в такое положение, как частная фирма «Русь»¹³ Не курьез ли?

Факт тот, что торгпредство в Берлине, имея особый и, по–моему, совершенно ненужный отдел по кинематографии, сводит почти на нет все усилия Госкино по закупкам за границей. Если такие закупки сделаны сейчас, если мы получили почти целиком в кредит на несколько триллионов важных для нас кинотоваров, то это сделано, по возможности, помимо и, во всяком случае, не при содействии означенного отдела. Зато частная фирма «Русь» находит в этом отделе постоянную поддержку. Конечно, фирма хорошая, этого я не отрицаю, но ведь решительно все стоящие близко к этому делу мои сотрудники в один голос заявляют, что торгпредство в Берлине через данный свой отдел ведет такую линию, как будто оно хочет выбить всякую почву из–под Госкино и поставить под особое покровительство «Русь». Надеюсь, что такой тенденции там нет, что такие результаты являются помимо воли самого торгпредства, но эта стихия глухого сопротивления всем заграничным операциям Госкино, губительно на нем отражаясь, и будет губить его, если дело не будет урегулировано.

Я думал бы, что торгпредство превосходно может проверять деятельность Госкино, поскольку такая проверка есть привилегия Внешторга, через какое–либо знающее это дело лицо без всякого соответственного отдела, и скажу прямо — чисто формально. Ведь не мошенники же стоят во главе кино и не дураки? Во главе Госкино стоят люди, которых наша партия поставила туда после категорической просьбы НКП дать соответствующих этому делу людей и, как кажется, при сознании партией всей важности кинодела, на что я указал выше. Почему же надо этих людей ставить под контроль, скажу прямо, мало компетентных в кинематографии лиц из Внешторга, и ставить их в такую зависимость от этих лиц, что они буквально ни ногой, ни рукой пошевелить не могут? И еще приходится удивляться их ловкости, когда они, преодолевая сопротивления, все–таки движутся вперед.

Таково общее положение Госкино.

В настоящее время, как было видно из недавнего доклада тов. Кадомцева коллегии, Госкино развертывает весьма внушительный план. Сюда входит использование лежавших у нас на складе диапозитивов, оживление работы по выполнению новых диапозитивов, выписка волшебных фонарей, маленьких портативных киноаппаратов из–за границы для широкого обслуживания главполитпросветских учреждений, в особенности в деревне, школ и т. д. Сюда входит тщательная и живая хроника нашей революции (24 номера в год), изготовление художественных картин как чисто политических для внутреннего употребления, так и таких, которые были бы (нося на себе печать нашего духа) приемлемы для заграницы, которая, как показал опыт, жаждет русской фильмы, что дало бы нам известную валюту в руки, и небольшое государственное ассигнование в 23 000 руб. золотом, привлечение частного капитала, недавно сделанное предложение Центросоюза о вкладе некоторых капиталов в кинодело — все это создает кое–какие просветы для Госкино. Тем не менее для того, чтобы оно жило и вместе с ним правильно развивалась и вся русская кинематография, необходимо, во–первых, не отказать тов. Кадомцеву и Наркомпросу в нескольких дополнительных людях в наш главный штаб. Хотя бы небольшая группа добрых коммунистов здесь необходима, ибо все ведь знают, что за сомнительный мир весь мир кинодельцов и киноспециалистов. Во–вторых, необходимы были бы дальнейшие ассигнования на кинодело.

Кому, как не мне, знать, как трудно приходится государству. Ведь я протягиваю руку не только за поддержкой Для кино, но по поводу еще более горьких неотложных нужд, и получаю, разумеется, не из жестокости или непонимания вытекающий отказ сплошь да рядом. Тем не менее, не претендуя сейчас ни на какое государственное ассигнование, я полагаю, что найду самую энергичную поддержку со всех сторон…, когда буду перед всем честным людом просить в смету будущего года включить по Главполитпросвету,¹⁴ Главпрофобру¹⁵ и Главсоцвосу¹⁶ хотя бы небольшую сумму на заказ Госкино диапозитивов и кинооборудования для широкой культурной пропаганды, которая этими главками ведется. Но если ассигнование будет бедно и туго, то, во всяком случае… надо ждать некоторого поворота в наших кредитных учреждениях.

В самом деле, спорит ли кто–либо, что кино — главное орудие борьбы с кабаками и церковью, т. е. с дурманом физическим и психическим?

Никто не спорит.

Спорит ли кто–либо, что помещение капитала в кино прибыльно? Что стоит только поставить его на ноги и оно даст обильные доходы?

Никто не спорит.

Почему же банки, руководимые сознательными коммунистами, не желают финансировать дела коммунистически первостепенно–важного?

Почему эти банки, руководимые умными финансистами, не желают финансировать дела явно прибыльного?

Почему бы это ни было в прошлом… все же надо надеяться, что это невнимание к кинематографии отойдет в прошлое, что от слов мы перейдем к делу.

О, сколько мы наслушались слов! Одни авторитетные товарищи за другими говорят нам: «Да разве вы не понимаете всю важность кинодела? «Вам надо во что бы тони стало развернуть кинодело!..» «Это ужасно, что НКП ничего не делает в области кино!..» — и т. д.

Но что в этих словах, когда из них не делается практических выводов. Ведь сам–то Наркомпрос со своим крайне небольшим количеством коммунистов, в нем работающих, со своими скудными средствами, как всем понятно, сделать более того, что он сделал, не может. Значит, приходится либо надеяться на крутой переход от этих слов к прямому делу со стороны авторитетных людей партии и финансового аппарата, либо поставить надолго крест над Госкино и тем самым над кинематографией.

Наконец, есть еще один способ поддержать Госкино. Он практикуется, но слишком недостаточно. Это заказы промышленных учреждений, государственных предприятий и т. д. на всякого рода рекламы или научно–промышленные съемки и т. д. Следовало бы, чтобы наиболее авторитетный орган рекомендовал этот способ самоизучения и доброкачественной рекламы нашим экономическим центрам и учреждениям.

Я нарочно написал эту довольно обстоятельную статью, не лишенную горечи и включающую в себя немало обвинений. Я нисколько не буду удивлен, если в ответ появится статья, которая укажет какие–либо недочеты в деятельности самого НКП или Госкино. ¹⁷ Мы прекрасно знаем, что и на нас лежит доля вины за проявленную в отношении кинодела некультурность, но это только доля вины и при этом небольшая. Цель же моей статьи не в том, чтобы больная голова не слишком валила вину на относительно здоровую голову, а в том, чтобы всем были понятны те болезни, которыми страдает кинодело, в особенности Госкино, и те средства, которыми относительно легко можно излечить их.

Пока мы конкретно не станем говорить об этих задачах, пока мы будем, хотя бы в самой яркой форме, говорить о значении кино вообще, до тех пор это дело будет у нас хиреть, распадаться, вырываться у нас из рук и устремляться в чуждое нам и часто враждебное нам русло.

1923 г.