Письма в ЗиФ. Письмо 3

19 апреля 1927 г.

Против предложения, которое вы делаете в вашем письме от 15 апреля, я ничего не имею, но должен обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. Вам, вероятно, известно, что переводы, которые вам угодно называть подстрочниками, представляют собой печатный материал так называемого саблинского издания Анатоля Франса.¹ Переводы там все являются подписанными в большинстве случаев именами переводчиков небезызвестных. К тому же они все были редактированы вполне компетентными переводчиками Саблина. В свое время об этих переводах во всей почти без исключения нашей прессе были даны похвальные или во всяком случае удовлетворительные отзывы. Все эти переводы мною были прочтены, и ничего шокирующего при этом мною в них не было найдено, хотя переводы эти и показались мне не вполне достойными такого тонкого стилиста, как Анатоль Франс. При переговорах наших с Горбовым он настаивал на том, что гоняться за совершенно новыми переводами, которые неизвестно будут ли лучшими, так как количество переводчиков, могущих достойно перевести Анатоля Франса, очень невелико, пожалуй, не следует, и что можно ограничиться тем, чтобы перепечатать и в некоторых случаях исправить имеющиеся саблинские переводы, что и было сделано. По правде сказать, в тех примерах, которые вы приводите в качестве крайней неуклюжести, я также не вижу ничего особенно неуклюжего. Конечно, возможно, что проскользнули некоторые неудовлетворительные выражения. Решительно ко всякому переводу можно отнестись с крайней, педантичной придирчивостью. Все дело зависит от требований. Я ручаюсь вам, что самый классический перевод, вроде, например, перевода «Чуда святого Антония»,² может быть подвергнут разгрому, что, например, имело место в моем присутствии, когда Бунин доказывал, что перевод этот безграмотный и приводил по четыре–пять недопустимых мест на каждой странице.³ Если вам угодно попробовать дать в своем роде классически совершенный перевод Анатоля Франса, можно поручить выполнить весь перевод вновь, привлекши для этого тех трех–четырех лиц (более, наверное, не найдется), которые в качестве высококвалифицированных переводчиков за высокую плату согласились бы высидеть по полугоду за каждым романом, чтобы дать вам настоящую литературу. Лично я полагаю, что при издании почти полного собрания сочинений Анатоля Франса в определенный срок надо было поступить именно так, как Горбов и хотел поступить, т. е. взять перевод, признанный удовлетворительным и неплохо расходившийся у читающей публики, и постараться его исправить. Просмотрев правки, которые сделаны, не знаю, каким корректором или своеобразным проверочным редактором, я нахожу эти правки крайне придирчивыми и при этом не всегда удачными, очень часто противопоставляющими один вариант другому при совершенной их равноценности. Все–таки наилучшим путем я считал бы взять за основу этот текст, но переработка его такая, как вы хотите, не может, конечно, идти спешно. Поэтому мое предложение таково: текст уже взятых в набор романов не менять, а только подвергнуть их дополнительной редакции, новые книги, не выходившие как саблинские или пока еще вами не принятые в предварительной моей редакции, передать переводчикам для нового перевода. Сию минуту я затрудняюсь сказать вам, кого можно было бы привлечь как для повторной редакции, так и для нового перевода. Я думаю, что лучше всего было бы вам переговорить об этом с Е. Ф. Коршем,⁴ с которым мы обменивались мыслями по этому поводу и через которого мы можем установить такой список.

Я должен оговориться, что в некоторых случаях саблинское издание оказалось, по сравнению с французским текстом, несколько сокращенным в отдельных выражениях, может быть, по цензурным соображениям. Само собой разумеется, что такие пропуски должны быть восстановлены.

Нарком по просвещению

А. Луначарский