Родился я в 1875 году в городе Полтаве. Очень рано научился читать и страстно полюбил чтение. Верующим себя не помно, и в 7–8 лет, разумеется под влиянием старших, с гордостью называл себя «либералом», ненавидел Каткова и с благоговением произносил слово «революция».
Воспитывался в Киевской первой гимназии.1 Учился плохо, на тройку, очень рано проникся ненавистью к сухому преподаванию почти ненужных предметов. Читал все время массу, не только на русском, но и на французском и на немецком языках. Гимназистом пятого класса я вступил в недавно организовавшуюся к тому времени обширную организацию учеников всех средних учебных заведений. Скоро попал в центральный кружок, где идеи мои определились.2 К 1891 году я был уже «марксистом», с трепетом читал нелегальных тогда Энгельса и Каутского, а от Писарева перешел к штудированию первого тома «Капитала» Маркса. Книги Струве и Бельтова 3 застали меня уже социал–демократом. Пропагандировал я не только среди учащихся, но были попытки пропаганды среди рабочих и ремесленников.
Рядом с этим во мне проснулся и острый интерес к философии. Милль, Бэн,4 Дарвин и Спенсер были моими авторитетами в школьнический период. Лесевич 5 обратил мое внимание на немецкий позитивизм, и я твердо решил, по окончании гимназии, отправиться в Цюрих, чтобы там изучать научный социализм, свободно располагая литературой, и философию под руководством Р. Авенариуса.6 идеи которого поразили меня даже в неудовлетворительном изложении Лесевича. По приезде в Цюрих я тотчас познакомился с П. Б. Аксельродом,7 который принял меня как родной. Если Павел Борисович Аксельрод является одним из учителей всего нашего поколения социал–демократов, то моим он является в особенности. Он укрепил мои симпатии к марксизму, углубил мои познания, раскрыл мой ум к вопросам политической тактики, в то же время с интересом следя за моим философским развитием.
В лекциях, трудах и на семинарах Авенариуса я нашел определение основ моего философского миросозерцания.8 Особенно интересны и важны были для меня те стороны учения Рихарда Авенариуса, которые давали обоснование биологической теории оценки. Теория элементов и характеров, экономический закон в познании и эстетике, теория аффекта пола — все это было откровением для меня. Широчайшие перспективы начали открываться передо мною, я предугадывал синтезы, наполнявшие меня счастливой тревогой. Не имеют ли все оценки: грубо чувственные, утилитарные, эстетические, этические — один и тот же корень? Не разновидность ли это единой биологической оценки — начало которой в способности нервной клетки к положительным и отрицательным ощущениям и разряжениям, вершина — дуализм зла и блага? Не открывает ли именно эстетика с мой глубокой сущности биологического факта оценки? А подходя с этой точки зрения к моей «вере», к научному социализму, я уже предчувствовал, что он неразрывно связан в плоскости оценки и идеала со всем религиозным развитием человечества, что он самый зрелый плод этого дерева, разросшегося все из того же корня — первоначальнейших страдания и наслаждения.
Все важнейшие вопросы, ответить на которые я считаю делом моей жизни, наметились для меня уже тогда, т. е. в 1895–96 годах.
Но жизнь резко пресекла планомерность моего развития. Рихард Авенариус умер. Тяжко заболевший брат мой, покойный Платон Васильевич Луначарский, телеграммой вызвал меня в Ниццу. Началась борьба со смертью, которая тянулась около двух лет. Я жил с братом и его семьей в Ницце, Реймсе и Париже. Обстановка мало способствовала умственной работе. Тем не менее я много читал, изучал историю религии и искусств к чему естественно влекли меня теперь мои интересы.
В 1898 году я вместе с братом, несколько оправившимся от болезни вернулся в Москву. Попытки журнальной деятельности не увенчались успехом. Пришлось заняться статистикой. Но главным делом было вступление в тогдашний московский с.–д. комитет. Дела его шли неважно, а едва стали налаживаться, как последовали аресты. Был арестован и я и пробыл в тюрьме (Таганской) около полугода. Здесь я занимался особенно усердно историей философии и научился сносно читать по–английски. Отпущенный под надзор полиции до приговора, я отправился к матери в Киев. Здесь я прочел ряд рефератов на философские темы. На одном из них, посвященном Ибсену, я был арестован вместе со всеми слушателями.9 Около двух месяцев продержали меня в тюрьме, а потом выслали из Киева. Совершенно случайно я выбрал для своего местопребывания г. Калугу. Там я нашел группу молодых марксистов, находившихся в том же положении, что и я. То были Авилов,10 Скворцов–Степанов,11 Руднев–Базаров 12 и Малиновский–Богданов.13
Случай, сведший меня с ними, можно вполне назвать счастливым. Богданов и Базаров разрабатывали философские вопросы, и между нами оказалась масса точек соприкосновения. Вскоре, однако, нас всех расселили по разным дворам. Я позже всех получил приговор и попал в Вологду, где уже жил Богданов.14
Попытки литературных выступлений, которые я предпринимал из Калуги, были тщетными. Немало крови портили мне «вежливые» отказы редакций, по–видимому даже не дававших себе труда просмотреть статьи, подписанные совершенно неизвестным именем.
Мое краткое пребывание в Вологде ознаменовалось двумя важными в моей жизни событиями. Во–первых, после трехдневного знакомства я сделал предложение сестре А. Богданова — Анне Александровне Малиновской, в которой я нашел дорогую жену, наполнившую мою жизнь светом личного счастья. Во–вторых, я начал мое литературное служение. Толчком послужило шумное выступление «идеалистов».15 Первая моя статья «Русский Фауст» была помещена в «Вопросах философии и психологии» в июле 1902 года.16 За ней последовали другие, почти все полемические, в «Образовании», «Правде» и «Русской мысли».17 В нашем сборнике «Очерки реалистического мировоззрения» мы выступили вместе — Богданов, Базаров и я. Я впервые изложил как бы план моей синтетической эстетики.18 «Недоразумение» с губернатором, история довольно гнусная, — выбросило меня в тюрьму 19 и послужило прямой причиной тяжелой болезни моей жены и смерти моего ребенка. По окончании ссылки 20 я переехал в Киев, где написал популярное изложение критики чистого опыта Авенариуса.21 Но партийные дела требовали моего присутствия в Женеве. «Большевики» должны были основать новый орган для борьбы с «Искрой», перешедшей в руки меньшевиков;22 нужны были литературные силы. Мои симпатии к большевикам определились скоро, так как их кампанию я считал борьбой за принцип партийности против высокопоставленных литераторских кружков. Больно было оказаться в противоположных лагерях с тов. Аксельродом. Дальнейшие — и уже тактические — разногласия окончательно укрепили мой «большевизм». Год заграничной литературной и агитационной деятельности, закончившийся III съездом партии,23 не могу вспомнить добром. Если и прежде мне не удавалось работать вплотную над моей большой задачей, то я раскрывал ее по крайней мере по частям, тут же пришлось целиком отдаться полемике, часто мелкой, всегда озлобленной с обеих сторон. Пошатнувшееся здоровье заставило меня поехать в Италию на лето 1905 года. Но и отсюда я продолжал деятельное сотрудничество в с.–д. журналах.24
Революционная осень 1905 года призвала меня в Россию. Я был одним из редакторов «Новой жизни» и кипел вместе со всею новой жизнью, открывшейся перед Россией. Накануне нового года я был арестован, но пробыл в Крестах лишь месяц. В этот месяц я написал драму «Королевский брадобрей».25
Первые годы революции прошли для меня в горячечной, утомительной, разрозненной и не всегда целесообразной работе. Она привела не только к утомлению, но, по ходу событий, и к целому ряду сомнений по вопросам партийной организации и тактики. И критическая и положительная стороны теории революционного синдикализма, далеко не восхищавшей меня многими своими сторонами, возбудили тем не менее к себе огромный интерес. Мне казалось, что знакомство с революционным синдикализмом поможет и мне и партии разрешить грозные вопросы, поставленные жизнью.
К февралю 1907 года положение стало невыносимым. Острое переутомление, пошатнувшееся здоровье, крайнее недовольство собою как следствие невозможности серьезных научных занятий, недовольства ходом дела в партии и потребность пересмотреть многое в ее былом — все это толкало за границу. Относительное затишье давало к тому возможность, а ряд грозивших мне литературных процессов 26 служил лишним аргументом к отъезду. В настоящее время живу в Италии, энергично работая над синдикализмом, с одной стороны, над изложением важной стороны моего мировоззрения — с другой. Эту вторую задачу и выполняю в виде книги: «Религия и социализм», имеющей выйти в свет осенью или зимой настоящего года.27
Всюду и всегда работал и буду работать на пользу социализма.
Мои работы: статьи первых годов моей деятельности собраны в сборниках: «Этюды критические и полемические»28 и «Отклики жизни».29 Статьи 1906 года еще не изданы отдельно (печатались в «Образовании» и «Вестнике жизни»30), многое вообще осталось непереизданным. Кроме того книга «Критика чистого опыта в популярном изложении». Памфлет «Три кадета».31 Работал и как беллетрист: под фамилией Анютин ряд символических сказок — в «Русской мысли», «Правде» и «Курьере»,32 перевод «Фауста» Ленау;33 драма «Королевский брадобрей» и «Пять фарсов»34 — под настоящей фамилией.
Некоторые работы переведены на польский и болгарский языки.35 Таковы результаты пяти лет литературного труда.
Флоренция А. Луначарский
10 июня н. ст. <1907>.
- Луначарский учился в Киевской первой гимназии с 1887 по 1895 г. ↩
О своем участии в социал–демократических кружках и чтении нелегальной литературы Луначарский писал в книге «Великий переворот (Октябрьская революция)». Ч. 1. Пг., изд–во З. И. Гржебина, 1919. (Перепечатано с сокращениями и исправлениями в кн.: А. В. Луначарский. Воспоминания из революционного прошлого. <Харьков>, изд–во «Пролетарий», 1925).
О марксистских кружках учащихся средней школы в Киеве начала 1890–х годов см.: И. Н. Мошинский (Юз. Конарский). Девяностые годы в киевском подполье, гл. «Организации учащейся молодежи» («Каторга и ссылка», 1927, № 6).
↩- Имеются в виду книги П. Б. Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894) и Бельтова (Г. В. Плеханова) «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» (1895). ↩
- Александр Бэн (1818–1903) — английский психолог, профессор Эдинбургского университета. Основные работы Бэна, переведенные на русский язык: «Душа и тело» (1881), «Наука воспитания» (1881), «Логика общественных наук» (1882), «Психология» (1887). ↩
- Владимир Викторович Лесевич (1837–1905) — русский философ–позитивист. По определению В. И. Ленина, «первый и крупнейший русский эмпириокритик» (Полное собрание сочинений, т. 18, стр. 50). Основные работы Лесевича: «Опыт критического исследования основоначал позитивной философии» (1877), «Письма о научной философии» (1878), «Что такое научная философия» (1891). В. И. Ленин, приводя название последней книги, к определению «научная» добавил в скобках: «читай: модная, профессорская, эклектическая» (Полное собрание сочинений, т. 18, стр. 50). ↩
Рихард Авенариус (1843–1896) — немецкий философ, профессор Цюрихского университета, родоначальник эмпириокритицизма.
Основные работы Авенариуса: «Философия, как мышление о мире сообразно принципу наименьшей меры сил» (1874, русск. пер. 1894); «Критика чистого опыта» (1888–1890, русск. пер. 1907–1908); «Человеческое понятие о мире» (1891). Луначарский в 1895–1896 гг. слушал курс лекций Авенариуса по психологии и участвовал в двух его семинарах: философском и специальном — по биопсихологии.
↩- Павел Борисович Аксельрод (1850–1928) — один из основателей группы «Освобождение труда». Его работы 1890–х годов высоко ценили Ленин и другие русские социал–демократы. С 1900 г. член редакции «Искры». С 1903 г. один из лидеров меньшевизма. К Октябрьской революции отнесся враждебно. ↩
- Впоследствии Луначарский подверг критике «лукавую и путаную философскую мысль Авенариуса, Маха и их сторонников и учеников», которая «соблазнила» его вместе с некоторыми другими марксистами. Луначарский признал полную правоту B. И. Ленина, неопровержимо доказавшего, «что все формы позитивизма, эмпириокритицизма, махизма и т. д. представляют собой бесспорный идеализм, что они ничего общего с диалектическим материализмом не имеют и не могут иметь» (VIII, 408–409). ↩
- См. в настоящ. томе статью Н. А. Трифонова и И. Ф. Шостак «Луначарский и „московское дело“ 1899 года». ↩
- Борис Васильевич Авилов (1874–1938) — социал–демократ, журналист. К революционному движению примкнул еще будучи студентом. До 1917 г. большевик, в 1905 г. был одним из руководителей вооруженного восстания в Харькове. В 1917 г. — сотрудничал в газете «Новая жизнь». С 1918 г. отошел от политической деятельности. ↩
- Иван Иванович Скворцов–Степанов (1870–1928) — один из старейших участников русского революционного движения, большевик, видный литератор–марксист, историк, экономист. В 1895 г. был арестован и выслан в Тулу, в Калуге поселился в 1899 г. После Октября — на ответственной партийной и советской работе: редактор «Известий ЦИК СССР», зам. редактора «Правды», директор Института Ленина при ЦК ВКП(б) и т. д. О нем Луначарский писал в своих воспоминаниях, опубликованных в журналах «Красная панорама», 1928, № 45, и «Прожектор», 1928, № 47. ↩
- В. Базаров (псевдоним Владимира Александровича Руднева; 1874–1939) — социал–демократ, экономист, публицист и философ; переводчик работ Маркса и Энгельса. В 1897 г. был выслан в Тулу, а в 1901 г. после ареста в составе Московского комитета РСДРП — в Калугу. Активно работал в большевистской печати. В годы реакции отошел от большевиков. Философские взгляды Базарова, являвшегося последователем Маха и Авенариуса, подверглись критике в книге В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». В 1917 г. один из редакторов газеты «Новая жизнь». В советское время работал в Госплане СССР. ↩
- А. Богданов (псевдоним Александра Александровича Малиновского; 1873–1928) — социал–демократ, философ, социолог, экономист, по профессии врач. Был выслан в 1900 г. в Калугу, а в 1901 г. в Вологду. После II съезда РСДРП примкнул к большевикам. На III, IV и V съездах РСДРП избирался членом ЦК, входил в редакции большевистских газет «Новая жизнь» и «Пролетарий». В вопросах философии стремился создать собственную систему «эмпириомонизма» (разновидность субъективно–идеалистической философии), подвергнутую критике в работе Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». В годы реакции организовал антипартийную группу «Вперед». На совещании расширенной редакции «Пролетария» в 1909 г. был исключен из состава «большевистского центра» и вскоре окончательно порвал с партией. После Октябрьской революции был одним из руководителей и теоретиков Пролеткульта. В 1926 г. стал директором основанного им Института переливания крови; погиб, производя на себе эксперимент. Луначарский написал некролог Богданова («Правда», 1928, № 85, 10 апреля). ↩
- См. в настоящ. томе статью И. П. Кохно «Вологодская ссылка Луначарского». ↩
- Имеется в виду появление в периодической печати статей Н. А. Бердяева и C. Н. Булгакова, а также коллективное выступление группы идеалистов в книге «Проблемы идеализма. Сборник статей». Под ред. П. И. Новгородцева. М., изд. Моск. психолог, об–ва, 1902. Об этом сборнике Луначарский написал статью «Проблемы идеализма с точки зрения критического реализма» («Образование», 1903, кн. 2). ↩
- В статье «Русский Фауст» («Вопросы философии и психологии», 1902, кн. 3, май — июнь) Луначарский полемизировал с взглядами С. Булгакова, высказанными в его лекции «Иван Карамазов как философский тип» («Вопросы философии и психологии», 1902, кн. 1). ↩
- В период вологодской ссылки Луначарского в журн. «Образование» были напечатаны его статьи «Трагизм жизни и белая магия» (1902, № 9); «Морис Метерлинк (Опыт литературной характеристики)» (1902, № 10, 11); «Чему учит нас В. Г. Короленко (По поводу 25–летия его литературной деятельности)» (1903, № 9); «Перед лицом рока (К философии трагедии)» (1903, № 10–12); «Журнальные заметки» (1904, № 2–5, 7) и др. В журн. «Правда» — «Идеалист и позитивист как психологические типы» (1904, № 1); «Метаморфоза одного мыслителя» (1904, № 3, 5 и 6); «Вопросы морали и М. Метерлинк» (1904, № 4) и др. В «Русской мысли» — «О художнике вообще и некоторых художниках в частности» (1903, № 2); «К вопросу о познании. Теория познания» (1903, № 8). ↩
- В кн.: «Очерки реалистического мировоззрения. Сборник статей по философии, общественной науке и жизни». СПб., изд. С. Дороватовского и А. Чарушникова, 1904; изд. 2, 1905 — напечатана статья Луначарского «Основы позитивной эстетики». В сборнике были помещены также статьи В. Базарова, А. Богданова, Н. Корсака, П. Маслова, П. Румянцева, С. Суворова, А. Финн–Енотаевского, В. Фриче и В. Шулятикова. ↩
- О конфликте Луначарского с губернатором Лодыженским см. в статье И. П. Кохно «Вологодская ссылка Луначарского» (настоящ. том, стр. 610–615). ↩
- Срок ссылки Луначарского истек 15 мая 1904 г. ↩
- Р. Авенариус. Критика чистого опыта в популярном изложении А. Луначарского. М., изд. С. Дороватовского и А. Чарушникова, 1905. ↩
- Этим новым органом явилась газета «Вперед», выходившая в Женеве с 22 декабря 1904 г./4 января 1905 г. по 5/18 мая 1905 г. ↩
- III съезд РСДРП состоялся в Лондоне 12–27 апреля/25 апреля — 10 мая 1905 г. ↩
- Речь идет о сотрудничестве в нелегальной большевистской газете «Пролетарий», издававшейся в Женеве, и в журнале «Правда». ↩
- Пьеса была выпущена изд–вом «Дело» в 1906 г. отдельной книжкой. ↩
Против Луначарского в 1906 г. было возбуждено сразу несколько дел в Главном управлении по делам печати и в Цензурном комитете. 27 мая 1906 г. действительный статский советник Меграбов доложил в заседании Комитета по делам печати содержание статьи Луначарского «К характеристике текущего момента», напечатанной в брошюре «Невский сборник», вып. I. СПб., «Эпоха», 1906. Тогда же было заведено дело, которое тянулось до конца 1913 г. В деле имеется доклад Меграбова 19 апреля 1908 г. В статье Луначарского Меграбовым было
«усмотрено преступление, предусмотренное ст. 128 Уголовного уложения, направленное против <…> самодержавного образа правления, подвергаемого автором крайне дерзкому порицанию и подлежащего, по его утверждению, упразднению путем государственного переворота, с заменой его демократической республикой, без чего, по мнению автора, немыслимы в России никакое благополучие и мирная жизнь как для всего народа, так и в особенности для рабочего и крестьянского сословия»
(ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 9, ед. хр. 1500).
Луначарский преследовался и за написание предисловия к русскому изданию брошюры К. Каутского «Русский и американский рабочий» (СПб., 1906). Он обвинялся в том, что «оказал дерзостное неуважение Верховной власти, порицая образ правления, установленного Российскими основными законами, и возбуждал к бунту». (Цитируется по копии обвинительного акта, составленного 30 августа 1906 г. — ЦПА ИМЛ, оп. 1, ед. хр. 581.) Сам Луначарский предполагал, что царские власти ищут предлог для его ареста, так как он был возможным кандидатом от большевиков во вторую Государственную думу.
«Думаю, — пишет Луначарский в книге „Великий переворот“, — что именно поэтому судебные власти поторопились представить мне обвинительный акт… Обвинительный акт был построен на моем предисловии к брошюре Каутского»
(стр. 41–42).
8 января 1907 г. был наложен арест на книгу А. В. Луначарского «Три кадета. Памфлет». СПб., «Шиповник», 1907 (ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 9, ед. хр. 1018).
22 марта 1907 г. определением Петербургской судебной палаты наложен арест на брошюру: А. Лабриола. Реформизм и синдикализм. Пер. с итал. Г. Кирдецова. Под ред. и с послесл. А. Луначарского. СПб., «Шиповник», 1907. Судебное преследование было возбуждено против редактора и автора послесловия и против переводчика. С. — Петербургская судебная палата постановила брошюру уничтожить (ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 9, ед. хр. 1018).
↩- Первая часть книги «Религия и социализм» вышла в изд–ве «Шиповник» в 1908 г.; вторая — в 1911 г. ↩
- «Этюды критические и полемические». М., изд. журн. «Правда», 1905. ↩
- «Отклики жизни». Сб. статей. СПб., изд. О. Н. Поповой, 1906. ↩
В «Вестнике жизни» в 1906–1907 гг. напечатаны статьи и рецензии Луначарского: «Мой слишком чуткий друг» (1906, № 1); «„Варвары“ (новая пьеса М. Горького)» (1906, № 2); «Интервью у чёрта» (1906, № 3); «Пролетарская этика» (1906, № 6); «На повороте» (1906, № 7);«„К звездам“. Новая драма Л. Андреева» (1906, № 8); «Теория синдикалистов–революционеров» (1906, № 13); «Задачи социал–демократического художественного творчества» (1907, № 1); «Выставка картин „Союза русских художников“» (1907, № 2); «Новые драмы» (1907, № 3–5).
В журн. «Образование» за 1906 г. печаталась серия статей «Заметки философа»: «Философия и жизнь» и «Храм или мастерская» (№ 2); «Социальная психология и социальная мистика» (№ 5); «Неприемлющие мира» (№ 8); «О настоящих анархистах» (№ 10); «Еще об искусстве и революции» (№ 12). В 1907 г. — статьи «Ибсен и мещанство» (№ 5–7), «Будущее религии» (№ 10). Большая часть статей 1906–1907 гг. впоследствии собрана в кн.: «Критические этюды». Л., 1925.
↩- «Три кадета. Памфлет. (Господин Милюков, или О вреде истории. Господин Струве, или О вреде философии. Господин Родичев, или О вреде ораторского искусства)». СПб., «Шиповник», 1907. ↩
- Имеются в виду «маленькие фантазии»: «Лунный свет», «Скрипач», «Арфа» («Русская мысль», 1902, № 11); «Философ, который смеется», «Принцесса Турандот», «Похороны» («Курьер», 1903, № 27, 25 марта); «Спиноза», «Элементы души» («Курьер», 1903, № 29, 27 марта); «Крылья» («Правда», 1904, № 4); «Мудрый Чарудатта» («Правда», 1904, № 9). Большая часть этих рассказов вошла в книгу Луначарского «Идеи в масках». М., «Заря», 1912. ↩
- Н. Ленау. Фауст. Поэма. Пер. с нем. А. Анютина <Луначарского>. СПб., «Образование», 1904 (со статьей Луначарского «Н. Ленау и его философские поэмы»). ↩
- «Пять фарсов для любителей (Сверхчеловек. — Еще скверный анекдот. — Беглый политик. — Бомба. — Общество малой скорости)». СПб., «Шиповник», 1907. ↩
- На польский язык к тому времени была переведена работа Луначарского «Из истории рабочего движения (История Интернационала)» — см. кн.: A. Lunaczarski. Z historyi ruchu robotniczego (О Miedzynarodowce). Warszawa, 1906. На болгарский — статья «О художнике вообще и о некоторых художниках в частности» — см. кн.: В. Шулятиков и А. Луначарски. Съвременните руски писатели. Горна Оряховица, 1905. ↩
