На второй день пребывания в Ростове, 18 августа, с утра я имел совещание с Ревсоветом Кавфронта в лице тт. Белобородова и Трифонова. Товарищи эти объявили мне, что ввиду продвижения серьезного десанта Врангеля в направлении железной дороги они находят: 1) поездку на Кубань небезопасной в смысле гарантированности возвращения, 2) полагают, что в настоящее время с агитацией мы опоздали и что за нее следовало бы приняться с месяц тому назад. Сейчас, по мнению Ревсовета, разговор может вестись только на языке оружия, наконец, 3) выделение, требуемое условиями времени, серьезной охраны как для меня, так и для т. Калинина, также и бронепоезда, является с точки зрения стратегической в высшей степени нецелесообразным. Польза агитации при таких условиях ни в каком случае не окупила бы хлопот о нашей безопасности, в силу чего Ревсовет дал телеграмму и т. Калинину возвратиться. Насколько я знаю, т. Калинин проехал в Екатеринодар, вероятно, не получив еще тете–грамму, но Ревсовет настаивает на немедленном возвращении его на Дон.
Ввиду такого заявления Ревсовета мною послана была на имя т. Троцкого телефонограмма по прямому проводу, в которой я сообщал взгляд Ревсовета и запрашивал его директив в смысле возвращения в Москву или агитационного объезда Донской области. Последнее оказалось целесообразным из следующих соображений.
Если, по мнению Ревсовета, мы опоздали с агитацией на Кубани, то можем опоздать также с агитацией на Дону. Правда, Дон гораздо прочнее перешел на советскую платформу. Авантюра отряда Назарова показала известную лояльность населения, но при условии брожения на Кубани при маловероятных, но все же возможных успехах Врангеля и кубанских самостийников возможны, конечно, и серьезные отклики этого неблагоприятного хода вещей на Дону, каковые отклики могут быть в значительной степени парализованы агитацией.
Эту точку зрения т. Белобородов вполне разделил. В настоящее время уже выяснилось, что и Центр примкнул к этому мнению и, таким образом, вместо поездки по Кубани я имею перед собой задачу объехать, вероятно, одновременно с имеющим вернуться т. Калининым наиболее нуждающиеся в агитационном просвещении города, станицы и хутора Донской области.
В 5 час. в тот же день собрался большой митинг на Софийской площади, на который собралось не менее 10 тыс. человек, где мною произнесена была обстоятельная политическая речь, вызвавшая со стороны граждан Ростова и Нахичевани весьма дружественную овацию, продолжавшуюся и вдоль улиц при возвращении моем домой. В 7 час. я выступил на объединенном собрании Совета профессиональных) союзов и комячейки Красной Армии с обширным докладом о текущем моменте. В конце этого доклада я помянул также Фридриха Энгельса, 25 лет со дня смерти которого как раз выпадает на 18 августа. Ввиду этого Совет в торжественном заседании своем постановил переименовать главную улицу Ростова — Большую Садовую — в улицу Фридриха Энгельса. Кроме того, было принято решение опубликовать и распространить бесплатно стенограмму моего доклада.
Еще в Харькове я, к сожалению, простудил горло, и так как не считал возможным остановить хотя бы на один день агитационную работу, то ухудшил свое состояние настолько, что 19 числа, выступив с большим докладом о культурных задачах Советской власти перед членами профсоюза работников школы и социалистической) культуры и работников искусства, вынужден был после первой части доклада прервать его вследствие полной невозможности продолжать говорить громко. Сказавшиеся к этому времени другие симптомы довольно <пропуск в тексте) на 20 число прервать работу. К тому же это время пришлось ждать ответа из Центра, о котором я упомянул выше.
Того же 19 числа в пленуме Донисполкома мною заслушан был обстоятельный доклад Доннаробраза, сопровождавшийся конфликтом между заведующим и его коллегией, что потребовало от нас, к сожалению, более 4 часов времени и в конце концов привело к более или менее удовлетворительному решению.
19 числа мною был устроен также небольшой прием, ушедший главным образом на дела Донисполкома. День 20 августа, в который мне невольно приходится отдыхать, я также решил посвятить приему просителей, которых, как всюду, нашлось в Ростове колоссальное количество.
