<2/15 ноября 1917 г.>
Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве.
Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие художественные сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется.
Жертв тысячи.
Борьба ожесточается до звериной злобы. Что еще будет? Куда идти дальше!
Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен.
Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя.
Вот почему я выхожу в отставку из Совета Нар<одных> Комиссаров.
Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше.
А. В. Луначарский
2 ноября 1917 г.
«Новая жизнь», № 171, 3/16 ноября 1917 г. под заглавием «Отставка А. В. Луначарского». Сообщение начиналось словами: «А. В. Луначарским в Сов. Нар. Комиссаров подано следующее заявление».
Совет Народных Комиссаров не принял «отставки» Луначарского. Через много лет, в статье «Ленин и литературоведение» (см. «Литературная энциклопедия», т. 6. М., 1932, стр. 211–212) Луначарский писал:
«Я позволю себе привести здесь личное воспоминание, которое особенно ярко запало в мое сознание и которое прекрасно характеризует широту и торжественность той борьбы за социалистическую культуру, которую вел Ленин. Пишущий эти строки был напуган разрушениями ценных художественных зданий, имевшими место во время боев революционного пролетариата Москвы с войсками Временного правительства, и подвергся по этому поводу весьма серьезной „обработке“ со стороны великого вождя. Между прочим ему были сказаны тогда такие слова: „Как вы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом?“»
Эта беседа, имевшая большое влияние на Луначарского, определившая перемену его решения, произошла, очевидно, в тот же день, когда было подано заявление об отставке. Уже 3 ноября 1917 г, им было написано обращение «Берегите народное достояние». Приводим его текст, напечатанный в «Новой жизни» № 172, 4/17 ноября 1917 г., «Известиях ВЦИК» № 216, 4/17 ноября и в др. газетах.
Берегите народное достояние (от Народного комиссара по просвещению)
К рабочим, крестьянам, солдатам, матросам и всем гражданам России.
Товарищи! Трудовой народ становится теперь полновластным хозяином страны. Она обнищала. Ее разорила война. Но это преходяще, ибо она богата неисчерпаемыми возможностями. Велики ее естественные сокровища, и, при правильном упорядоченном хозяйстве, ведущемся в интересах общих, народы России будут еще благоденствовать.
Но, кроме богатств естественных, трудовой народ унаследовал еще огромные богатства культурные: здания дивной красоты, музеи, полные предметов редких и прекрасных, поучительных и возвышающих душу, библиотеки, хранящие огромные ценности духа, и т. д.
Все это теперь воистину принадлежит народу.
Все это поможет бедняку и его детям быстро перерасти образованностью прежние господствующие классы, поможет ему сделаться новым человеком, обладателем старой культуры, творцом еще невиданной.
Товарищи! Надо зорко, бдительно беречь это достояние народа.
Все говорят: позор вору, который присваивает чужое достояние. И вы обещаете жестокую кару грабителю.
Но во сто раз позорнее быть вором и грабителем народного, всеобщего достояния, обкрадывать молодого хозяина — восставший, героически борющийся трудовой народ.
Да, вы — молодой хозяин страны, и хотя о многом вам сейчас нужно подумать и позаботиться — вы сумеете защитить и это ваше художественное и научное имущество.
Товарищи! Стряслась в Москве страшная, непоправимая беда.
Гражданская война привела к бомбардировке многих частей города. Возникли пожары. Имели место разрушения <…>
Товарищи, это страшно! Народ, молодой царь, прежде чем надеть на голову корону — вынужден был своей рукой навсегда вырвать из нее лучшие камни. Народ в борьбе за власть изуродовал Москву, свою славную столицу.
Очевидно, роковые обстоятельства в том виною. Если бы существовали личные виновники этих несчастий, то имена их были бы проклинаемы детьми вашими и детьми детей.
Когда я, народный комиссар по просвещению, узнал о московском побоище и страшном разрушении достояния народа — я был сражен этим.
Непередаваемо страшно быть комиссаром просвещения во дни свирепой, беспощадной, уничтожающей войны и стихийного разрушения.
В эти тяжелые дни только надежда на победу социализма, источника новой, высшей культуры, которая за все вознаградит нас, дает утешение.
Но на мне лежит ответственность за охрану художественного имущества народа, а тут при полном бессилии моем горит, распадается великое наследие истории.
Нельзя оставаться на посту, где ты бессилен. Поэтому я подал в отставку.
Но мои товарищи, народные комиссары, считают отставку недопустимой.
Я остаюсь на посту, пока ваша воля не найдет более достойного заместителя.
Но я умоляю вас, товарищи, поддержите меня, помогите мне. Храните для себя и потомства красу нашей земли. Будьте стражами народного достояния.
Скоро и самые темные, которых гнет так долго держал в невежестве, просветятся и поймут, каким источником радости, силы, мудрости являются художественные произведения.
Русский трудовой народ, будь хозяином рачительным, бережливым. Граждане, все, все граждане, берегите наше общее богатство.
Народный комиссар по просвещению А. В. Луначарский 3 ноября 1917 г.
Через несколько дней, 7 ноября, Луначарский напечатал в «Известиях», № 218, статью под названием «В трудный час», где содержится, в частности, такое важное признание:
«В тяжелую минуту, когда до меня дошли (притом как рассказ очевидца) вести о страшном разгроме памятников в Москве, я решил уйти с поста комиссара, который непосредственно отвечает за художественное достояние народа. Этим я хотел подчеркнуть весь ужас создавшегося в этом отношении положения. Но, конечно, я никуда не ушел бы от борьбы вообще.
Дела в Москве оказались не так плохи.
А главное — пролетариат так трогательно и вместе так решительно выразил свое огорчение, даже перед таким шагом самоустранения лишь от специальной задачи, — что для меня более ясно, чем когда–либо, стало, что рабочие и солдаты Петрограда, герои восстания, с тревогой спрашивают себя в эти дни: окажутся ли на высоте положения партийные интеллигенты, составляющие их штаб?
Каковы бы ни были наши разногласия — мы не смеем дезорганизовывать тот центральный государственный аппарат, количественно и так слабый, которым вынужден пока пользоваться трудовой народ в своей первой самостоятельной борьбе».
Все слухи о том, что в результате боев были повреждены здания Кремля и храм Василия Блаженного, оказались ложными (см. об этом во вступительной статье к настоящ. тому, стр. XXV). Выступление Луначарского в газете «Известия» подтвердило это и показало, что автор признал опрометчивым и ошибочным свое заявление об отставке.
