В воспоминаниях Н. А. Луначарской–Розенель, не вошедших в книгу «Память сердца», есть интересные мысли о драматургическом творчестве Анатолия Васильевича, о его отношении к драме, о методе его работы, характере драматургического наследия.
Приведем лишь некоторые строчки, относящиеся к одноактным пьесам, или драмолеттам, как называл их Луначарский. «Последнее увлечение Луначарского одноактными драмами было уже до известной степени прямым подчеркиванием виртуозности автора. Луначарский говорил, что любую его короткометражную пьесу легко развернуть в пятиактную драму, и его увлекало именно это владение лаконичностью формы».
Но особенно интересны размышления самого Анатолия Васильевича о значении одноактной драматургии, основных условий, которые должен выполнить писатель, работающий в этом жанре. Они были изложены Луначарским в предисловии к предполагавшемуся в 1930 году изданию сборника его одноактных пьес. Издание не состоялось, а предисловие было опубликовано только в журнале «Театр» (в 1966 году). Оно начинается признанием:
«Несколько раз в моей жизни я задавался целью писать театральные миниатюры или драмолетты... Сейчас я опять испытываю ту же потребность — немногие часы моего отдыха, которые я могу уделить беллетристическому творчеству, дающему такое огромное удовольствие, посвятить этому жанру».
Обосновывая свое пристрастие к одноактным пьесам — а Луначарским написана двадцать одна такая пьеса, — Анатолий Васильевич писал: «Для одноактной пьесы, в сущности говоря, открыты решительно все те жанры и разветвления драматической пьесы, которые мыслимы для большой пьесы, и даже, пожалуй, некоторые такие, которые нельзя трактовать в течение долгого времени, — допустим, например, комический или драматический монолог в стихах, на мой взгляд, — превосходный жанр».
Луначарский отвергает как несостоятельный довод, что вечер, составленный из нескольких маленьких пьес, может быть утомителен. «Утомительно это может быть только тогда, если это будет бездарно», — утверждает он. Анатолий Васильевич полагал, что в таком вечере «артист может показать все разнообразие своего дарования». Надо думать, что это относится и к драматургу.
Отметал Анатолий Васильевич и возражения, что публика–де не привыкла к таким театральным вечерам. «Мы не должны стоять на той точке зрения, что театр должен попросту угождать вкусам публики, а не развивать их».
Как нам кажется, и по прошествии пятидесяти трех лет отношение к вечерам одноактных пьес у нас мало изменилось, поэтому мнение Луначарского сохранило свое значение.
Какие же требования предъявлял Луначарский к одноактной драматургии?
«Одноактовик, — писал он, — предполагает время, заключенное, скажем, между четвертью часа и одним часом...», причем, один час Анатолий Васильевич считал уже временем «преувеличенным и рискованным». В этот срок должен быть развернут сюжет, «достаточно интересный для того, чтобы публика с удовольствием за ним следила, сюжет притом возможно более эффектный...». В нем должна быть «какая–нибудь пружина, производящая резкие перипетии драматического кризиса...».
Поэтому выбор сюжета особенно сложен. Сюжет должен включать в себя по крайней мере одну, если не несколько неожиданностей, внезапных поворотов, приковывающих внимание зрителя, заинтересовывающих его.
Вторым условием, считал Луначарский, являются «маски» — две, три, не больше. Действующие лица — маски — должны быть интересными характерами, или же «драмолетта должна содержать какой–либо острый драматизм положения или комическое, пикантное, курьезное».
Драматургу надлежит в маленьких масштабах дать все существенное, чтобы показать тип, редкий или честный, но значительный для характеристики общества.
Драматическая миниатюра может и должна нести «идейную зарядку, то есть претендовать на агитационное действие». Интересно следующее рассуждение Луначарского:
«В театре вообще и театральной миниатюре, в частности, мы имеем два полюса, выходящих, в сущности говоря, за пределы законного в искусстве».
С одной стороны, таким (полюсом) являются пьесы, не имеющие никакого идейного содержания, не дающие зрителю ровно никаких полюсов в смысле обогащения его знаний, его мнений, его настроений и т. д...
Но другой полюс, выходящий за пределы законного в театре, составляет нехудожественная агитация. Как бы такая нехудожественная агитация ни была правильна идеологически, из каких бы хороших побуждений она ни исходила, но если она действительно нехудожественная, т. е., другими словами, соприкосновение с ней не доставляет никакого удовольствия, не возбуждает через посредство образов никаких волнений, чувств, то в таком случае она является минусом, ибо было бы в тысячу раз лучше, если бы автор в газетной статье или непосредственным обращением к зрителю мог передать соответствующие мысли, не стараясь обернуть их в дешевенькую цветную бумажку».
Мы делаем такие большие извлечения из «Предисловия к драмолеттам», так как статья эта мало известна, а теоретические положения, которые она содержит, не только поучительные, но необходимы для наиболее полного восприятия читателем публикации одноактных пьес Анатолия Васильевича Луначарского.
Первые мини–пьесы, политические фарсы, были написаны А. В. Луначарским в 1905 году и изданы под названием «Пять фарсов для любителей» в 1907 году. С 1909–го по 1911 год были написаны пять одноактных пьес философского характера — «Идеи в масках».
В этих пьесах в основу сюжета положены общие, более или менее абстрактные идеи, которые воплощали «...при помощи, так сказать, костюмированных апологов театрального характера».
Интересно использование термина «аполог», означающего краткое нравоучительное произведение, построенное на аллегорическом изображении животных или растений в древнегреческой и восточной литературе. Анатолий Васильевич оговаривал, что использует этот древний жанр для нужд «театрального характера».
С 1927–го по 1929 год Луначарский написал семь одноактных пьес и, наконец, с 1930–го по 1933–й — еще три.
Как же определял автор задачи новой серии драмолетт, вернувшись к этому жанру через семнадцать лет?
«Здесь, — пишет он, — напротив, я исходил из конкретных событий, из аранжировки некоторого, быстро проходящего, но, по существу, сложного житейского акта. Цели преследовались частью театрально–технические... частью из желания показать характер».
Первая из публикуемых драмолетт — «Голубой экспресс» — написана в конце 1928 года. Пьеса с успехом исполнялась Н. А. Луначарской–Розенель с такими партнерами, как М. Ф. Ленин, Н. Н. Рыбников, К. М. Эггерт, В. В. Максимов. «Голубой экспресс», как писал Анатолий Васильевич, был задуман и приспособлен для концертного исполнения, мог разыгрываться «просто на двух стульях или скамейках». Поэтому автор и подчеркивал «театрально–технические» задачи, которые он преследовал, создавая эту пьесу. Однако пьеса отражала и значительные социальные процессы, происходившие в среде белой эммиграции, ее деградацию.
Драма «Двойник» написана летом 1929 года в г. Кисловодске. Любопытно, что в качестве бумаги Анатолий Васильевич использовал бланки контроля за лечением, диетой, процедурами пациентов санатория, и котором он тогда лечился.
Используя прием детективного развития действия, Анатолий Васильевич показывает изнанку буржуазной морали — в стремлении к богатству персонажи не останавливаются ни перед чем, готовы и на подлость, и на мимолетную интрижку, лишь бы это не стало достоянием гласности...
Пьеса «Звезда в конюшне» написана на материале советской жизни (ноябрь 1930 года, Женева). В ней разоблачается идеология мещанства, обывательское отношение к жизни и искусству. «Мещанин — главный человек», — провозглашает представитель этой породы людей, служащий кооператива Носиков — страстный поклонник всего «заграничного», особенно приобщения к нему с помощью буржуазного кино.
Идеология нашего общества, социалистическое искусство враждебны мещанину. Поэтому мещанство тянется к «сладенькому» мелкобуржуазному псевдоискусству, «буржуазной ерунде», как емко определяет его антипод Носикова «комсомол Паша Буланов». «Розовые» мелодрамки, которые «будят мечту», наряду с водкой подслащают жизнь мещанину.
В 20–е годы А. В. Луначарский посвятил этому тревожному явлению — живучести мещанства, приспособившегося к новому строю, — множество работ в различных сферах своего творчества и своей деятельности. Воспитать нового человека с высокими культурными запросами, с новым бытом, новым отношением к проблемам социально–этическим и эстетическим невозможно без кардинального поражения мещанского, бездуховного, узкоэгоистического мирочувствования.
«Мещанское царство велико и обильно в бывшей Руси, — писал он в статье «Самгин» в 1932 году. — С ним трудно бороться потому, что оно уступчиво, как болото: расступится, а потом опять сомкнется. Оно трудно победимо, потому что в многоликсти своей безлико, склизко, увертливо, изменчиво, легко превращается в ничто и опять возникает. Еще порядочно времени потребуется, чтобы начало пролетарское, то есть истинно человеческое, осушило наш СССР от этих зловонных широких тундр».
«Осушению» болота мещанства служит огромный арсенал идеологической, воспитательной, пропагандистской работы, коренные преобразования социально–бытовых условий. Искусству принадлежит в этом ряду одна из важнейших позиций. Бичующий смех испытанное средство борьбы, которое Анатолий Васильевич ставил настолько высоко, что планировал написать научный труд на тему: «Смех как орудие классовой борьбы». Он писал Горькому, что над этим трудом «...исподволь работал чуть не всю жизнь».
Заключая послесловие к драмолеттам, А. В. Луначарский выражал надежду, что публикации его одноактных пьес «могут оказаться нужными в развитии нашего театра, по крайней мере как толчок для дальнейшей работы в области драматической миниатюры». Хотелось бы верить, что это высказывание также справедливо сегодня, как и полвека назад.
Публикацию и комментарий подготовила Ирина Луначарская
