Сейчас, когда уходит в прошлое целая эпоха нашей прежней общей жизни, возникает настоятельная потребность выработки иных подходов, кардинального пересмотра, новых оценок долгие годы господствовавшей коммунистической идеологии тоталитарной системы. Это возможно при условии объективного изучения самого процесса внедрения большевистской модели в дело просвещения, культуры, искусства, правдивой оценки роли и места активных участников, непосредственных творцов данного процесса, никак, однако, не идеализируя и не опошляя их. Прежде всего это касается А. В. Луначарского (1875–1933), первого наркома просвещения, критика, драматурга, публициста, поэта и переводчика.
До недавнего времени жизнь, многогранная деятельность Луначарского в обширной литературе о нем рассматривалась по вполне понятным причинам времени и обстоятельств не в реально–историческом контексте, а, как правило, в дистиллированном, за редкими исключениями, искусственно созданном мире старых понятий и представлений. Однако и последние суждения, высказывания наших современников об этом человеке сложной, противоречивой, по–своему драматической судьбы часто изобилуют явными «перехлестами» в противоположную сторону. Подлинное переосмысление значения деятельности Луначарского в истории отечественной культуры, литературы в частности, нередко подменяется здесь «простой» перестановкой знака, изменение структуры исторического знания — перекраской, откровенным злословием.
Если в 60–70–е годы, по справедливому замечанию Н. Анастасьева, Луначарского нередко «превращали едва ли не в святыню, разве что с мягкой укоризной (и непременной cсылкой на Ленина) говорили о грехах по части богостроительства», то теперь «вчерашнего кумира с грохотом свергают с пьедестала, и на месте крупнейшего деятеля культуры оказывается чуть ли не уголовник, во всяком случае, личность, вызывающая глубокую антипатию: он и погибающего Блока подтолкнул к могиле, и вообще чуть ли не все наследие отечественной культуры предал поруганию».1
Права была И. А. Луначарская: «надо иметь чувство юмора, сопоставляя упреки в адрес Анатолия Васильевича и слева и справа за последние 86 лет».2 Столь парадоксальную ситуацию оригинально объяснял чуткий Б. Л., Пастернак, говоря в 1922 году о присущей Луначарскому «широте слишком всеобъемлющей, чтобы на нее всякий раз не ополчаться в частностях».3 К сожалению, именно такой «слишком всеобъемлющей» широты не понимали или не всегда учитывали многие противники и оппоненты Луначарского как при его жизни, так и в наши дни.
Искреннее, неустанное служение интересам пролетарской партии, делу революции составляло смысл всей сознательной жизни этого субъективно честного, богато художественно одаренного человека. С гимназических лет увлеченный идеями социализма и коммунизма он продолжал их горячо отстаивать до последнего вздоха. Но как раз в силу художественно–артистического склада натуры, увлекающегося импульсивного характера Луначарский случалось неожиданно «выламывался» из накатанной коллеи узкопартийных догматов. В ранней юности он пытался создать «эмульсию из Спенсера и Маркса» [I, 211], но в зрелые годы добавил в нее еще и Ленина. С детских лет был откровенным атеистом, в начале XX века яростно спорил с идеалистами, а вскоре сам выдвинул явно идеалистическую теорию социализма как религии. Отдавая должное общечеловеческим ценностям, жадно впитывая все богатое Многообразие мировой культуры, Луначарский еще с каприйской поры упорно стремился реализовать идею создания пролетарского искусства и потом долгие годы безуспешно ждал ее настоящего расцвета.
Так всю жизнь: ищущий и сомневающийся, убежденный и заблуждающийся, созидающий и не удовлетворенный достигнутым. Луначарский — сын своего трагического века, эпохи глобальных утопий и терпящих крах экспериментов. Не столько политик, сколь ко интеллигент, втянутый в политику. Фигура, безусловно, оставившая заметный след в истории мировой цивилизации.
Основная тема предлагаемой вниманию читателя книги раскрыта в двух ее главах. В первой «К своему несчастью, народный комиссар» автор стремится сориентировать в системе социально–общественных и культурно–художественных координат начала 1990–х годов личность А. В. Луначарского — наркома просвещения — в его связях и отношениях с литературой и искусством того времени. Во второй главе «Такой разный Луначарский» в свете нынешних идей и представлений оценивается сложное многообразие художественного творчества Луначарского литературного критика, драматурга, публициста, — объективно немало искаженного влиянием его последовательно коммунистических убеждении и доктрин.