29 апреля (12 мая) [1917 г.]
12/V.
г. Цюрих.
Дорогая деточка, здоровье моё превосходно. Едем сейчас в 2 [часа] 5 [минут], но… оказывается, что в Шаффгаузене* нам придётся ждать немецкого поезда 13 часов! — до 5 утра!! Как это Биск так устроил — не знаю. Он исхудал от трудов, оброс брадой анахорета и явно выжил из ума. Теперь о конце вчерашнего дня, в течение которого имели место несколько любопытных событий.
Думая, что меньшевистская конференция 1 более или менее открыта (по крайней мере для почётных гостей), я туда отправился. Но… блажен муж, иже не иде на совет нечестивых! На мой вопрос, могу ли я присутствовать в качестве безгласного гостя — сконфуженный Мартов ответил мне, что накануне к ним набралось много посторонней публики, и это «вызвало среди наших целую бурю». Как только я это услышал, — тотчас заявил, что раз собрание закрытое — я ретируюсь. Оказывается, что после моего ухода вдруг решили пригласить меня остаться и даже бегали искать меня по соседним кафе. Я склонен, однако, думать вместе с Рязановым, что оставить меня товарищи меньшевики решили, только убедившись, что я достаточно далеко. Каковы решения меньшевиков — неизвестно. Как утверждают, что доклад Мартова был страшно левый, а Рязанов — что за последние дни Мартов быстро и неуклонно правел.
Вечером, в 8 [часов] Швейцарская социалистическая партия устраивала нам проводы. Скучновато говорил Грейлих и О. Лонге. Более революционно и приятно (внушительно, спокойно, с внутренним огнём) — Платтен. Потом представитель молодёжи произнёс пламенный панегирик «дорогому товарищу Ленину». Он кончил свою речь так: «Скажите Ленину, что мы молодые швейцарские социалисты, сторонники циммервальдской левой,2 которую он создал, продолжаем бороться здесь, как он учил нас. Гримм просил буржуазное швейцарское правительство послать привет революции. Не так надо поддерживать вас: поддерживать вас, значит вести соц–рев. интерн. борьбу. Мы, молодые швейцарские социалисты никогда не забудем вашего и нашего вождя, непреклонного революционера — Ленина».
Большевики, нашесловцы,3 впередовцы4 и публика этому аплодировали: меньшевики и с–ры5 приняли речь очень холодно.
Но вот на трибуну всходит… Безработный! «Сейчас не время для торжественных речей, будем говорить всю правду», — многообещающе начинает он. И далее разъясняет «половинчатость» русской революции, причём меньшевики начинают волноваться.
«Половинничают в своей политике, — кричит под заправского французского оратора с трибуны Безработный, — даже люди, стоящие во главе Совета Рабочих и солдатских депутатов, как товарищ Чхеидзе!» Едва произнёс он это, как из угла меньшевиков раздался целый концерт. Астров кричит безостановочно: «Nous ne sommes pas venus pour ça ici. Nous ne sommes pas venus…!»** Мартов с перекошенным лицом хрипит: «A bas! A bas!»*** Все встают. Левые аплодируют Безработному.
Публика постоянно изображает любопытство; какая–то барышня около меня с восторженными глазами вскочила на стул и в упоении шепчет: «Скандал, скандал!»
Безработный заявляет, что отказывается продолжать затрагивать темы, столь волнующие часть товарищей, и заканчивает свою речь банальными фразами.
Потом мы отправляемся на бал, который Центральная эмигрантская касса устроила в пользу недостаточных**** эмигрантов. Там было скучно. Студенты в смокингах танцевали с некрасивыми кокотками наглые танцы. Я вспомнил страшно интенсивно тебя, — твою милую красоту и очень задумался. Вдруг подходит жена Сокольникова и говорит: «Печально вам? Я еду к моему милому, а вы едете от своей милой». Очень она попала.
На улице Рязанов танцевал с нею, причём поднял её в воздух, — вихрем крутил её ноги вокруг себя, отчего и приключилась беда, ногу он ей слегка вывихнул и домой её вёл потом под руку, ругая кокетливо свою чрезмерную силу.
Вчера взял у Рязанова ванну, а сейчас постригся.
Вот тебе обо всём подробная реляция.
Из Шаффгаузена я телеграфирую.
Боже, боже, как я люблю тебя. Нюра! Нюра! Как ты срослась со мной и как мне уже тоскливо! Скорее, скорее организуем всё, что надо, чтобы вы могли приехать ко мне. Если я напишу из России, что можно — ни в каком случае не отказывайся от предложения Владимира Андреевича [Могилевского].
Крепко тебя целую и крошку Тотку, которому шлю открытку. При сем прилагаю твою выездную карту.
Целую крепко, крепко.
Кланяйся Над[ежде] [Самойловне] [Кристи].
Твой Толя.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 9–10.
Автограф.
Опубликовано: «Вопросы истории КПСС». 1990. № 11. С. 29.
* Правильно Шаффхаузен.
** «Мы сюда пришли не для этого, мы сюда пришли не для этого».
*** «Долой! Долой!»
**** Небогатых.
- Речь идет о собрании меньшевиков, состоявшемся 28 апреля (11 мая) 1917 г. вечером в Цюрихе. На собрании присутствовали только меньшевики и бундовцы, обсуждалась телеграмма Чхеидзе, Скобелева, Дана и Церетели с предложением не ехать через Германию, а дожидаться разрешения проезда через Англию Собрание постановило не отступать от ранее принятого решения ехать через Германию. ↩
- Циммервальдская «левая» основана Лениным на 1 международной социалистической конференции в Циммервальде (Швейцария, 5–8 сентября 1915 г.). В состав этой группы входило 8 из 38т делегатов конференции — представители Норвегии, Швеции, Швейцарии, Германии, польской социал–демократической оппозиции и социал–демократии Латышского края. ↩
- «Нашесловцы» — сотрудники и сторонники издававшейся в Париже с января 1915 по сентябрь 1916 г. газеты «Наше Слово». В редакцию входили: В. А. Антонов–Овсеенко, Д. З. Мануильский, М. К. Владимиров, Ю. О. Мартов, Л. Д. Троцкий, М. Н. Покровский, А. В. Луначарский и др. Занимали интернационалистскую и антимилитаристскую позицию. ↩
- Впередовцы — члены группы «Вперед», образованной в декабре в 1909 г. Оформлению группы предшествовало создание партийной школы на о. Капри. Ядро группы составили преподаватели и ученики школы: А. В. Луначарский, М. Н. Лядов, А. А. Богданов, М. Горький, Ф. И. Калинин, Г. А. Алексинский, С. Вольский и др. В 1917 г. большинство членов группы вошло в ряды партии большевиков. ↩
- Социалисты–революционеры (эсеры) — мелкобуржуазная партия в России, возникла в конце 1901 — начале 1902 г. в результате объединения различных народнических групп и кружков. В годы первой мировой войны большинство эсеров стояло на позициях социал–шовинизма. После февраля 1917 г. эсеры вместе с меньшевиками и кадетами были главной опорой Временного правительства. ↩
