13 (26) сентября [1917 г.]
Дорогая детка,
Меня страшно взволновала вчерашняя твоя телеграмма.
Ведь она довольно загадочна и трудно учесть, что собственно она обозначает. А я тебя страстно и напряженно жду.
Partirai* — Значит ли, что пока оставить Толюшку?
Possibilite** — Имеются ли они? Знаешь ли ты что–нибудь точно в этом отношении?
Premiere*** — Когда же это.
Смотри — телеграфируй заранее, чтобы я мог подыскать квартиру. Теперь найти пару хороших комнат, не платя за них сумасшедшую цену, можно. Ведь после взятия Риги, да и в корниловские дни схлынуло порядочное количество трусов. Работаю я во всю. Последнюю неделю я выступал 4 раза на громадных собраниях с лекциями. Теперь моя нормальная аудитория — 4 000 человек. Всякая зала, в которой я читаю, полна. Могу сказать, не хвастаясь, что разве только Троцкий — и он один — может померяться со мной популярностью как лектор.
Но главная работа — культурно–просветительная городская. Сегодня целый день объезжал городские училища. Осмотрел одну начальную школу, одно мужское и одно женское 4–классное училище и одну городскую женскую гимназию, пока открывшую только два класса.
Конечно, как водится, мне показывали казовый конец.1 Надо еще поездить и самому, без Бельгарда, но пока впечатление чрезвычайно хорошее. 4–классные училища, лучшие, по крайней мере, поставлены образцово, учителя и учительницы полны рвения и дружно работают.
Надо поскорее созвать собрание и успокоить педагогическое стадо, которое в ужасе от мысли, что во главе их ведомства стоит большевик!
Большую работу делаю я и по созыву конференции (общегородской) пролетарских просветительских обществ. Выбран я на Демократическое совещание,2 но за увлекательными городскими делами вряд ли буду посещать особенно аккуратно сей парламент.
О поистине неизмеримых успехах нашей партии ты, конечно, знаешь.3 Идем в гору. А главное — у нас подбирается хороший штаб и все сильнее проявляется известная сдержанность. Партия заметно становится не критикующей — министериабельной. Но от этого ни капли не утрачивает своей подлинно серьезной революционности.
Тото мой! Как вспомню!… Неужто приедешь без него?
Знай только, что если выбирать — совет тебе не ехать, или ехать без Тото — ты приезжай все же. Ему пожить без тебя 2–3 месяца при Надежде Самойловне не будет нетерпимо, а я без тебя измучился. Ты мне нужна, как свет солнечный. Я даже представить себе не могу, какая новая, яркая жизнь начнется для меня, когда ты будешь рядом со мною.
Целую вас обоих крепко.
Прилагаю открытки для детишек.
Весь твой (и Тотоки)
Анатолий.
13/IX.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 96–97.
Автограф.
Опубликовано: «Вопросы истории КПСС». 1991. № 2. С. 38–39.
*Поеду (фр.).
** Возможности (фр.).
*** В первую очередь (фр.).
- Казовый — изготовленный напоказ (См. В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка). ↩
- Всероссийское Демократическое совещание было созвано по решению ЦИК советов в целях ослабления нараставшего в России общенационального кризиса и укрепления позиций Временного правительства. Проходило в Петрограде 14–22 сентября (27 сентября–5 октября) 1917 г. На Демократическом совещании из 1582 делегатов было только 136 большевиков. 20 сентября (3 октября) было принято решение о создании из представителей всех групп и фракций Всероссийского демократического или Временного совета Российской республики (Предпарламента) — совещательного органа при Временном правительстве. 7 (20) октября, после открытия заседания Предпарламента в Мариинском дворце и избрания эсера Н. Д. Авксентьева его председателем, большевики выступили с декларацией бойкота правительству «национальной измены» и покинули Предпарламент. ↩
- Речь идет о завоевании большевиками большинства голосов в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов после ликвидации корниловского мятежа. ↩
