[13 (26) июля 1917 г.]
Дорогая деточка,
Положение все то же. Страшные несчастья на фронте и другие обстоятельства вызывают у нас острую реакцию, но они вызывают ее и в Германии. Времена мрачные. Быть может, и я буду арестован по обвинению в «подстрекательстве», или что–нибудь в этом роде. Но это не важно. Я готов отдать отчет за все, что делал. Был, есть и буду враг вооруженных авантюр, но был, есть и буду социал–демократ — интернационалист. Всегда могу ответить полностью за то, что действительно делал, но отклоню ответственность за то, чего делать не мог, ибо это было бы противно моей политической совести.
Вчера приглашен был к Горькому побеседовать. Прихожу и встречаю… Марию Федоровну. Очень радушную. Конечно, я был официален и холоден. Она немножко постарела, но похорошела. Горький стал много милее после упавшего нам всем на голову несчастья… или несчастий, потому что тут их не сочтешь: дикая демонстрация, клеветнический выстрел грязью, волна реакции, сдача ей позиций большинством, прорыв фронта. Прямо какие–то апокалипсические последние времена. Конечно, пройдут и станет лучше. Но когда? И доживу ли? Одно чисто личное желание, очень сильное, все бы дал, чтобы оно исполнилось: видеть тебя и Тото. Но выезжайте лишь когда станет лучше. Как–нибудь. Очень трудно послать деньги, хлопочу–хлопочу. Но уверен, что как–нибудь вышлю, так что, когда получишь это письмо — уже будешь их иметь. Пока хочу выслать 300 р., но потом надеюсь выслать еще. Постараюсь посылать 300–400 р. каждый месяц. Главное не достать деньги — заработать можно, а переслать — вот где трудность.
Страшно люблю вас. Перечитываю часто твои светлые, мужественные, мудрые, нежные письма. Рисую себе вас, стараюсь припомнить каждую черту, и сердце обливается какой–то обжигающей волной.
Как мы были счастливы последние годы. Но страшное и великое в истории искупается только страданием. Наши страдания не напрасны на пути человечества. Кроме того, ты ведь веришь, как я, что любовь и дух — бессмертны. Надо только побольше их.
Вы, бесценные мои, единственные. Очень беспокоюсь, как бы вам не остаться без денег. Сделаю все зависящее.
Целую вас крепко. Привет Н. С. [Кристи] и Ек. Ал. [Могилевской]. Если немножко успокоюсь, напишу для Тото иллюстрированную сказку по–французски и пошлю.
Ваш всем сердцем папа Толя.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 70–71.
Автограф.
Опубликовано: «Вопросы истории КПСС». 1991. № 2. С. 36–37.
