5 (18) июля [1917 г.]
Дорогая деточка,
3–4 были ужасные дни. Послал тебе только что телеграмму, чтобы ты знала, по крайней мере, что я жив. Подробности ты, конечно, узнаешь из газет раньше, чем получишь это письмо.
Мне пришлось солидаризироваться с большевиками, я произнес самую тактичную речь в их защиту и защиту нашего общего лозунга в ЦИК, какую только можно было. Но… они далеко не считаются с моими советами. Правда, движение было стихийно, но все же было правильным, в духе достигнутого уже нами соглашения, бороться против частичных вооруженных выступлений, на которые толкают анархисты и ужасное положение низов Петрограда. Началось 3, когда я был в Городской думе, где тоже шли важные совещания, они приняли решения не противодействовать вооруженному выступлению, а лишь придать ему возможно более организованный характер.
Я старался помогать в этом отношении. Но ты знаешь, что произошло, как все это выступило из берегов. Черносотенцы, хулиганы, провокаторы, анархисты, отчаявшиеся люди превратили в большей мере демонстрацию в нелепую и хаотичную. Я это предвидел. Я предупреждал на многих митингах и в последнее время в статье «Вперед», которую я тебе выслал, что Петроградский пролетариат и революционная часть гарнизона, оторвавшись от всей, значительно отставшей, российской демократии, — погибает, и, вероятно, и революцию погубит. Теперь мужество заключается в том, чтобы просвещать массы и сдержать их от чрезмерного напора сравнительно легкого в Петрограде, но гибельного в целом. Что мне делать?
Большевики и Троцкий на словах соглашаются, но на деле уступают стихии. А за ними уступаю и я. Может быть страшный опыт 3–4 заставит людей оглянуться. Или уже никто не удержит этот бег к пропасти. Конечно, главный корень всему — война.
Как ты нужна мне! Ты бы посоветовала мне. Я страшно верю твоему инстинкту. Вы оба были бы моим святым утешением. Дойдет ли это письмо? Когда? Увидимся ли мы? Вчера смерть носилась над Петербургом.
Благословляю вас, мои дорогие. Будьте счастливы, живите друг для друга. Я буду часто телеграфировать, чтобы ты не слишком беспокоилась.
Что будет сегодня? Будут приводить в порядок Петроград. Волны расходились. Не произойдет ли новых столкновений?
Идет дождь. Тяжело на сердце. Мосты разведены, в Таврический дворец не попасть, да и так устал физически и морально.
Вчера от 10 утра до 3–х ночи — за работой!
Да сжалится судьба над человечеством и Россией.
Еще раз целую и благословляю вас обоих.
Ничего не желаю так жарко — как увидеть вас.
Ваш папа.
5/VII.
РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 12. Л. 66–67.
Автограф.
Опубликовано: «Вопросы истории КПСС». 1991. № 2. С. 35–36.
