Гений Бетховена, 100–летие со дня смерти которого мы скоро будем отмечать, получил огромный толчок от Великой французской революции. В симфониях и часто в сонатах Бетховена слышатся движения, глухой ропот, рев негодования толп; в их напряжении дрожит дух борьбы. Самая основа того, что можно назвать музыкальной этикой Бетховена, — это сознание глубокой и тяжелой горести бытия, подавляемого гнетом социальной неправды и равнодушной природы; и рядом с этим — сознание огромной возможности счастья, которое представляет сама по себе жизнь. Отсюда необходимость борьбы оборонительной и наступательной, которая через страданье ведет к победе и радости.
Эта этика могла зародиться и как индивидуальный принцип, принцип личной жизни, и как принцип, освещающий судьбы человечества, лишь в ту эпоху, в какую жил Бетховен, лишь в эпоху послереволюционную.
Не сразу Французская революция нашла в музыке великое отражение, она шла к нему этапами, начиная с тех гимнов и маршей, сопровождавших события самой революции, которые сочиняли ее излюбленные музыканты: Мегюль, старик Госсек и другие; и (как правильно указывают историки) музыке их, в их первых служебно–художественных произведениях, немало обязан в своих завершающих, вечных произведениях сам Бетховен.
То же будет и у нас. Это, несомненно, будет. Хотя, конечно, революция буржуазная захватила симпатии буржуазной интеллигенции, а революция пролетарская буржуазную интеллигенцию от себя отталкивает, заставляет мелкобуржуазную интеллигенцию колебаться, но это не помешает делу. Не только мастера, которые будут выходить из рядов пролетариата, но и колеблющиеся, все ближе подходящие к нам, возьмутся за творческое художественное прославление Октября, за разработку его золотоносных жил.
Октябрь — вулканическая вершина, несомненно, более высокая, чем 1789–1790 года позапрошлого века — не может не оказаться родителем певучих музыкальных рек, которые потекут, питаемые его ручейками, по долинам, превращая их в сады.
И у нас, конечно, новый музыкальный пласт народится из «служебной» музыки. Пусть музыканты прежде всего прославляют Октябрь специально сделанными гимнами, песнями, маршами, которые пронизали бы музыкальной стихией наши торжества на площадях, в клубах и в самой скромной квартире. Именно из этой музыки, как и из всей массы производства комсомольских, пионерских песен, песен нового освобожденного труда (профессиональных песен), из новых танцев — по типу тех, которые сейчас старается создать студия танцев в Москве, — словом, из этой музыкально–художественной промышленности, из бытовой первоначальной музыки (которую нужно делать со всем талантом и со всем вниманием к нуждам обслуживаемых масс) вырастет, на мой взгляд, та предварительная прослойка новой музыки, на которой потом с быстротой, производящей впечатление внезапности, вырастут пирамиды и гигантские колонны новой музыкальной архитектуры в области музыки вершинной, в области той самодовлеющей художественности, которая, не служа ничему конкретному, служит зато росту человечества в его целом.
Пусть каждая годовщина Октября напоминает об этих задачах.
