Философия, политика, искусство, просвещение

Значение искусства с коммунистической точки зрения

Важнейшие стороны, которыми искусство связывается с коммунистической партией и ее строительством, таковы:

1. Коммунистическая партия опирается на марксизм. Марксизм же есть мудро считающаяся с субъективной 1 действительностью тактика, основой которой должно быть внимательнейшее изучение прошлого и настоящего и прогноз будущего. Живой марксизм не может ограничиваться только экономическим анализом и политическими выводами из него, он ищет самого конкретного понимания отдельных классовых групп, типичных личностей и явлений, характерных для общества во всех его слоях и гранях. Вот почему Маркс высоко ценил таких великих писателей, как Гомер, Шекспир, Бальзак. Они в живых формах дают великолепно подготовленный материал, который служит дополнительной иллюстрацией к тому, что черпает марксист из статистики, публицистики и других источников познания. Мы можем прямо сказать: искусство, отшумевшее искусство, оставившее нам важные памятники, является для нас источником познания прошлого. Искусство же, которое растет вокруг нас, должно служить нам для анализа окружающей нас действительности. Отсюда вывод: марксист, как наблюдатель, в высшей степени заинтересован в известной свободе искусства, ибо лишь в таком случае художественное зеркало будет достаточно многогранно, чтобы выразить действительность. К этому надо прибавить. Марксист вовсе не принимает искусство за плоское зеркало, просто отражающее действительность. Он знает, что каждый художник сам представляет, в большей или меньшей мере, чистый или смешанный классовый уклон. Изучая искусство, марксист изучает самого писателя, его произведение, и он не просто вычитывает в каком–нибудь романе Толстого, чем была Россия времени Анны Карениной, скажем, в ее высших классах, — он считается еще и с тем, какую именно группу, какой уклон интеллигентско–дворянской мысли выражал сам Толстой. Марксист одинаково освещает для себя прошлое как через материал, представленный писателем, так и через ту стилизацию, те тенденции, которыми оформил этот материал сам писатель. То же и для наших дней. Однако надо принять во внимание и другую сторону.

2. Искусство вовсе не является простым отражением действительности. Неправда также, что оно является лишь отражением действительности сквозь призму писательской индивидуальности, которая сама есть продукт известных общественных условий. Нет, писатель иногда сознательно, а иногда и бессознательно, выступает еще и как проповедник. Он может это делать лирически, то есть непосредственно выражая свои мысли и чувства, и может это делать эпически или драматически, то есть давая будто бы объективное отражение действительности, будто бы факты, сами за себя говорящие, но подбирая их таким образом, чтобы, они невольно толкали читателя на определенные выводы.

Искусство есть, таким образом, социальная сила. Искусство есть мощное орудие пропаганды. С этой точки зрения, во всякой части общественной жизни художник представляет из себя боевую силу, которая принимает участие в классовой борьбе.

3. Но коммунист может быть не только наблюдателем, читателем и критиком, он может быть также писателем или, во всяком случае, может быть глубоко заинтересован в развитии нашего собственного коммунистического писательства. Наше коммунистическое писательство, согласно сказанному выше, может идти по двум линиям, которые, конечно, чрезвычайно легко могут переплетаться. Наш коммунистический писатель, во–первых, может жадно воспринимать текущий бытовой материал, обрабатывать его и превращать в достояние социального познания своего класса.

Этот писатель может, во–вторых, стараться сорганизовать волю [и] чувства своего класса, давая им яркое выражение, рисуя классовые идеалы, выражая классовые симпатии, антипатии и т. д.

Однако необходимым условием того, чтобы мы получили не бледный коммунистически благонамеренный суррогат искусства или не публицистику, может быть, очень горячую и правдивую, но напрасно рядящуюся в художественные перья, условием этого является художественный талант и художественное уменье. У нас нет решительно никаких оснований думать, что среди коммунистов или примыкающих к ним есть или будет меньше талантов, чем среди других.2 Высокодаровитого художника мы сами должны стараться выделить именно на эту работу.

И это тем более, что таланта одного здесь недостаточно. Необходимо значительное умение. Это умение можно почерпнуть у классиков России, то есть у писателей, по тем или другим причинам оставшихся яркими выразителями общественно интересных художественных эпох. Можно учиться кое–чему у наших современников, сохранивших или развивших дальше художественные приемы в области литературы, музыки и т. д. Разумеется, наше искусство по содержанию будет глубоко отличным от искусства прошлого, оно будет отличаться от него и по форме, ибо содержание создает себе форму. Надо начать с лучших форм уже достигнутых, вливая в них наше новое содержание, тогда дело выработки новой формы органически вытечет из нашей новой работы. Высасывать же из пальца эту новую форму никак нельзя. Этим занимаются, собственно, пустопорожние люди, мелкая интеллигенция, стремящаяся щегольнуть оригинальностью и озорством.3

4. Коммунистическое искусство, преследуя две вышеуказанные цели, может их преследовать в общем в двух разных плоскостях: как агитискусство и как, скажем, большое искусство. Агитискусство видит, прежде всего, общественную цель. Оно откровенно хочет поучать, но оно поучает в более или менее остроумной или трогательной форме. Оно одевает свои поучения в художественность и делает, таким образом, эти поучения более действенными.

Было бы чрезвычайно нелепым, если бы мы морщились и фыркали на агитискусство. В нашей, по преимуществу крестьянской, полуграмотной стране оно играет огромную роль. Можно представить себе особых мастеров, художественных агитаторов, прекрасно знающих это дело. Но и мастер «большого» искусства не только может, но и должен браться за агитационное искусство, ибо часто у него выйдет не хуже, а лучше, чем у мастера литературных, театральных, живописных, музыкальных и т. д. агиток. Большая честь крупному живописцу, который сумеет дать яркий плакат и т. д.

Большим искусством можно назвать, прежде всего, такое, которое преследует художественную цель, то есть которое дает целиком, не приспособляясь к недостаточному культурному уровню той или иной аудитории, мысли и чувства, волнующие художника. Для нас, марксистов, в этой свободе художника и есть высочайшая его общественная связанность. Мы ведь не признаем абстрактной свободы воли. Когда человек выражает себя свободно, то он лучше всего выражает ту общественность, которая на него воздействует.

5. Теперь несколько слов о другом. Все, что я говорил до сих пор, касалось очень важного рода идеологического искусства, то есть искусства, устремленного к познанию жизни и воздействию на нее через потрясение чувств человеческих. Но есть и другое искусство, — искусство промышленное, то, которое создает удобные и радостные вещи. Это искусство, конечно, тоже в высшей степени важное. Смешным варварством со стороны так называемых производственников является фырканье на идеологическое искусство, но и сторонники искусства пропагандирующего были бы тоже варварами, если бы они отрицали важность искусства, выражающегося в зданиях, мостах, парках, мебели, посуде, одежде и т. д. и т. п. Мы сейчас еще очень бедны, чтобы дать этому искусству достаточный размах. Но создавать художника–производственника и производственника–художника, конечно, задача большой важности, которая самым непосредственным образом связана с коммунизмом, ибо коммунизм есть пересоздание жизни из наших грязных и нелепых форм в формы удобные, радостные. А такое пересоздание жизни, без пересоздания окружающих нас вещей, немыслимо.


  1.  Вероятно, опечатка. По смыслу нужно: объективной.
  2.  В машинописном тексте далее следует:

    «Правда, коммунисты в большинстве случаев заняты столь важной политической и государственно–строительной работой, что они сравнительно редко могут отдать часть своего времени художеству или выдвинуть людей, которые бы ему целиком отдались. Но я думаю, что уже прошли те времена, когда коммунисты смотрели на искусство, как на нечто от роскоши, если не от праздной забавы. Если человек недаровитый художественно сделает лучше, занявшись какой–нибудь другой работой, то даровитого, а тем более высокодаровитого художника мы сами должны стараться выделить именно на эту работу».

  3.  В машинописном тексте далее следует:

    «Как бы такие люди ни выдавали себя за коммунистических писателей, они только мелкие футуристы.

    Так же точно надо с большой осторожностью относиться к восприятию самых последних буржуазных достижений. Последнее, позднейшее вовсе не значит лучшее. Мы знаем, что буржуазия и примыкающая к ней интеллигенция переживает за границей и переживала у нас глубокий и постепенный упадок. Созданная и создаваемая ими мода есть упадочная мода, возникшая на почве бессодержательности поздней буржуазной классовой культуры. Нам она очень мало подходяща. Однако этим не отметается целиком значение таких поздних форм, так как они отчасти выражают мотивы и ритмы большого города, которыми живет и пролетариат.

    С этой точки зрения не будет ничего удивительного, если кое–кто из футуристов окажется в наших рядах и если некоторыми из их достижений, естественно, воспользуется пролетариат.

    Во всяком случае, пролетариат может дать футуризму бесконечно больше, чем получить от него».

Впервые опубликовано:
Публикуется по редакции

Автор:


Источники:

Запись в библиографии № 1779:

Значение искусства с коммунистической точки зрения. — «Рабочий путь», (Омск), 1924, 21 дек., с. 3.

  • То же, с доп. и испр. — «Новый мир», 1966, № 9, с. 233–236.
  • То же. — Луначарский А. В. Собр. соч. Т. 7. М., 1967, с. 422–425;
  • в кн.: Луначарский А. В. Статьи о советской литературе. Изд. 2–е, испр. и доп. М., 1971, с. 76–78.

Поделиться статьёй с друзьями: