Философия, политика, искусство, просвещение

К юбилею М. С. Нарокова

Московские актеры и публика, битком набившие громадный зал Экспериментального театра, очень тепло чествовали Михаила Семеновича Нарокова.1 Несомненно, мы имеем в нем большое и своеобразное дарование. Я видел Нарокова два раза в роли Петра (Мережковского и Шаповаленко),2 в ролях Несчастливцева,3 Борлейфа Гаммера («Железная стена»),4 наместника ассирийского царя («Загмук») и в моем «Кромвеле». Все эти образы сами по себе мрачны, не исключая даже пропущенного сквозь призму юмора Несчастливцева, мрачными выходят они и у Нарокова. Глубокий, веский голос, какое–то темное облако на лбу, жгучий и угрюмый взгляд, тяжелая поступь, умеренные, решительные движения — таковы внешние данные Нарокова, которые выливаются в разнообразные фигуры, всем им придавая некоторую общую родственность. Но, обладая гаммой самых темных красок, Нароков умеет употреблять их, необыкновенно разнообразя свою актерскую фактуру, давать множество нюансов, не выходя за пределы все той же величавой угрюмости фигуры, словно вылитой из чугуна и тем не менее полной интенсивной жизнью. Предпочитая игру сдержанную и как бы зловещую, когда внутреннему клокотанию страстей внешне придается ледяное спокойствие, Нароков умеет разразиться таким взрывом, который сразу показывает в момент разрушительного действия звериную страсть, таящуюся в этих больших, хищных людях.

Мне довелось на моем веку видеть огромное множество театральных фигур, исполненных великолепнейшими мастерами сцены, но многие из них мною совершенно забыты, и я с трудом могу вызвать только какие–то бледные силуэты ролей и большей частью только чисто интеллектуальное суждение о них. А вот нароковские фигуры не могут выпасть из моей памяти, каждая из них мгновенно воскресает передо мной в целом ряде характернейших выражений лиц, взглядов, поз, жестов и т. д. Эта живучесть их в памяти показывает силу их непосредственной впечатляемости и внутреннюю целостность их композиции. Несчастливцев, которого Нароков превосходно играет, произносит у Островского фразу, — смешную, но с известным изменением применимую к самому Нарокову. Помните, с каким презрением говорит Геннадий Иванович 5 о теноришках, которые заполнили всю сцену: «герой — тенор, любовник — тенор… а фундамента–то в пьесе и нет»?6 Без всякой иронии и без всякой насмешки можно сказать, что в спокойном и мощном искусстве Нарокова есть нечто фундаментальное, и больше всего поражает именно то, что с такими чрезвычайно массивными ресурсами Нароков может достигать такой разнообразной выразительности. Когда–то талантливый Кусевицкий доказал, что можно быть первоклассным виртуозом на контрабасе. Когда я слушаю черно–бархатный голос Нарокова и вижу его медлительную, сдержанную, уверенную игру, мне всегда кажется, что замечательный виртуоз играет на контрабасе с легкостью, певучестью и душевностью превосходного скрипача.


  1.  17 января 1927 года советская общественность отмечала тридцатилетний юбилей сценической деятельности режиссера и актера Малого театра М. С. Нарокова. Решением Советского правительства М. С. Нарокову было присвоено звание заслуженного артиста Государственных академических театров.
  2.  Пьеса Д. С. Мережковского «Царевич Алексей» была поставлена на сцене Театра б. Корш 4 апреля 1919 года. Постановка А. П. Петровского. Художник — Е. Соколов. В роли Петра — М. С. Нароков. Луначарский в статье «Цари на сцене» дал положительную характеристику спектакля («Вестник театра», 1919, № 36, 7–12 октября). Пьеса Н. Н. Шаповаленко «Смерть Петра I» шла в Москве, в Театре им. Сафонова (филиал Малого театра). Премьера состоялась 5 октября 1926 года. Постановка Л. М. Прозоровского. Художник — М. А. Михайлов. Роль Петра исполнял М. С. Нароков.
  3.  Персонаж комедии А. Н. Островского «Лес». Пьеса была поставлена в Малом театре в 1921 году (премьера 19 апреля). Режиссер — А. А. Санин. Художник — Д. Н. Кардовский.
  4.  «Железная стена» — пьеса Б. К. Рынды–Алексеева, была поставлена на сцене Малого театра 17 октября 1923 года И. С. Платоном. Художник — Е. Г. Соколов. Нароков исполнял роль Фалька Гаммера (Луначарский ошибочно назвал это действующее лицо Борлейфом).
  5.  Ошибка памяти А. В. Луначарского. У Островского — Геннадий Демьянович.
  6.  См. «Лес», д. II, явл. 2.
Впервые опубликовано:
Публикуется по редакции
темы:

Автор:


Источники:

Запись в библиографии № 2577:

К юбилею М. С. Нарокова. — «Известия», 1927, 25 янв., с. 5.

  • К 30–летию театральной деятельности.
  • То же. — Луначарский А. В. Собр. соч. Т. 3. М., 1964, с. 347–348.

Поделиться статьёй с друзьями: