Философия, политика, искусство, просвещение

Второй съезд союза воинствующих безбожников СССР

  1. Приветственная речь
  2. Доклад

Приветственная речь

Товарищи! Религия является одним из самых сильных и стойких врагов социализма, как определенного мировоззрения, как определенного стойкого мировоззрения пролетариата в деле переустройства мира. Это — враг стойкий, потому что мы знаем, как марксисты, те подлинные социальные корни, которые религию питают. Корни эти длинные, и они очень глубоко уходят в экономику и быт.

В своем письме, только что прочитанном, Н. К. Крупская напоминает как раз этот марксистский анализ, из которого вытекает, что религия возникает из слабости человека перед лицом природы, из его безоружности, а с другой стороны — из дезорганизованности его социальной жизни. Поэтому полное уничтожение религии, которая есть, конечно, отражение в сознании определенных форм бытия, может быть достигнуто только при полном устранении всех этих недостатков человеческой общественной и личной жизни, т. е. при законченном социализме. Социализм, давая […] подлинное счастье, окончательно убивает все корни религии, как поиски счастья призрачного, поэтому, товарищи, наше социалистическое строительство, индустриализация, борьба за социалистическую деревню есть самая форменная, 6амая главная, самая основная линия борьбы с религией. Но это не значит, что мы должны сказать таким образом, что, пока мы не изменили всех экономических причин и всех бытовых условий, из которых религия растет с неизбежностью, нам нечего говорить о путях культурного воздействия на людей, которые являются жертвами религии, или воздействия политического в форме самой прямой борьбы против тех лиц, которые сеют религиозные предрассудки и которые пожинают жатву своих дурных посевов.

Мы всегда пользуемся великим арсеналом Маркса и Ленина. И опять–таки приходится повторять, в связи этих мыслей […] раннюю цитату молодого Маркса, что надо переделывать вещи,1 ибо вещи есть часть той материальной обстановки, от которой зависит сознание. Но надо переделать и самое сознание. Сознание отстает от влияния вещей. Оно иногда опережает ход вещей. Это, например, мы имеем в деревне, где обстановка, в сущности говоря, не должна быть благоприятной для развития социалистических идей, однако же мы ведем там интенсивную пропаганду и агитацию. Мы понимаем, что этим мы создадим крестьянский авангард, способный сознанием своим обогнать свое бытие, и обратно, воздействуя, скажем, на максимальный рост коллективистских хозяйств в деревне, создавать диалектически опять–таки новую почву, новый фундамент для дальнейшего роста сознания.

Вот в этой области культурного воздействия, вы хорошо понимаете, что рядом с вами стоит и должен стоять Народный комиссариат по просвещению или, вернее говоря, народные комиссариаты по просвещению всех наших республик.

Просвещение у нас не может не быть коммунистическим. Стало быть, просвещение не может не быть антирелигиозным. Скажу попутно о том, что если Наркомпрос в течение некоторого времени держался так называемого лозунга безрелигиозной школы, то для этого были свои глубокие причины. Это было в свое время одобрено товарищем Лениным. Конечно, это была мера временная, вытекающая из известной слабости, когда большинство учителей были религиозны и когда наша власть еще не пустила глубокие корни, когда мы могли бояться того, что это оттолкнет от советской школы массу крестьянства, когда мы немногое количество атеистически настроенных учителей не могли подвергать травле в темной деревне. Тогда Владимир Ильич предостерегал нас от установки прямой атеистической пропаганды в школе, но он требовал категорически, чтобы мы следили за тем, чтобы никакой религиозной отравы через этих учителей, которых у нас сейчас больше 20 процентов, не проникло в школы. Но мы стали сильнее и в учебном персонале и в смысле прочности власти рабочего класса, когда окончились все войны и пролетариат в крепких руках держит нашу страну. Мы стали сильней и в смысле того, что пошатнулась во многом или находится в периоде изменения, эволюции сама твердыня массовой религии. И вот поэтому сейчас больше чем пора (может быть, Наркомпрос виноват, что он упустил срок), сейчас нужно перейти в самое мощное антирелигиозное наступление в области школы. Это сейчас мы и делаем, делаем спешно, пользуясь теми директивами и указаниями, которые дает партия, сигнализирующая вовремя и необходимость обострения борьбы с религией, и те границы, в которых должна эта борьба вестись. Дело Наркомпроса в этом отношении очень многогранно. Нужно использовать дошкольное обучение, где можно — заложить основы настоящего, подлинного миросозерцания, где можно — вырвать из души ребенка все отвратительное, в нем заложенное.

Недостаточно все же только обучать в школах, но нужно вести также в. оспитание и сеять новые формы быта, укрепляя […] наши коммунистические правила жизни, которые мы должны противопоставить религиозной морали. Мы должны противопоставить новые формы науки и искусства тому эстетическому обману, которым церковь великолепно пользовалась и пользуется до сих пор.

Разумеется, одна школа была бы бессильна. Дети находятся в окружении семьи, на них влияет улица и другие общественные стихии. Наркомпрос должен даже через свой соцвосовский аппарат стараться воздействовать на родителей, иначе воспитываемый нами ребенок окажется в чуждой среде. Но и вообще все культурное воздействие на взрослых лежит на обязанности Наркомпроса по Главполитпросвету. Здесь борьба с алкоголизмом, борьба с отравлением религиозным опиумом, перекачивание бюджетов не только денежных, но и умственных, с пьяной и религиозной оси на культурную. В этом, товарищи, заключается трудная сторона работы Наркомпроса. Наркомпрос является в государственном порядке руководителем научной и художественной жизни. Надо здесь, на этом съезде, сказать, что сейчас, на 12–м году революции, мы имеем еще чрезвычайно малую помощь со стороны наших ученых и художников. Пробел здесь огромный […]. Здесь возможности чрезвычайно большие. Если так пройти по фронту Наркомпроса, то мы многое должны сделать, многое можем сделать и поэтому сделаем.

Кроме этого, есть другая связь между нами, как государственным аппаратом, и вами: мы обязаны, и я надеюсь, что в дальнейшем мы не встретим тех сопротивлений со стороны других государственных учреждений, какие мы встречали до сих пор, — мы должны больше ассигновать в бюджете на борьбу с религией, наше государство не может нам не помочь и более щедро должно давать на всю антирелигиозную пропаганду.

С другой стороны, мы чрезвычайно заинтересованы в вашей помощи. Мы часто констатируем, что в идеологическом отношении без вашей помощи нам трудно, нам трудно временами с полной четкостью разобраться во всех деталях, и мы констатируем, когда мы издали теперь наши методические письма об антирелигиозной пропаганде, что у нас нет подходящей литературы для учителей и в особенности для учеников какого бы то ни было типа школы и что нам нужно опереться на те общественные силы, которые являются передовыми в борьбе с религией, т. е. на ваш союз.

Кроме того, мы надеемся, что и персонально мы сможем почерпать среди вас надлежащие кадры. Вы видите, какая масса у нас точек соприкосновения; кроме того, много соприкосновений существует между Наркомпросом и его работой, между Союзом безбожников и его работой. Я надеюсь, что этот съезд даст не только мощный импульс в нашей борьбе, но и определит грандиозную большую систематическую связь между красной армией просвещенцев, руководимой Наркомпросом, между нашим студенчеством, учащимися, между пионерским движением и вашими силами, вашим штабом, вашей литературой, всем вашим движением в целом.

Товарищи, я ограничусь сейчас только этими мыслями и этим провозглашением моей твердой уверенности и нашего желания заключить с вами крепкий союз. Но это не значит, что я не имею чего вам сказать. Наоборот, я имею много чего вам сказать, и в отношении того, как мы понимаем метод борьбы с религией, и, кроме того, у нас, оказывается, есть неожиданные споры, как это видно из статей, появившихся в центральной прессе, споры в таких пунктах, о которых вчера спорить было, кажется, невозможно, споры, внесшие путаницу, которая, может быть, вредна нашему движению. Я не прошу для этого особого доклада, но мне кажется, что по докладу тов. Ярославского 2 я смогу получить достаточно времени, чтобы изложить свои мысли, мне хочется думать, что этим моим вкладом в вашу работу мы закрепим нашу связь.

С этого 2–го съезда, товарищи, начинается повышенный, более яркий, более наступательный период нашей борьбы с религией. Мы все испытываем прилив бодрости, мы все испытываем большое удовлетворение, потому что мы знаем, что наша связь крепка.

Да здравствует классовая борьба пролетариата, который строит новый мир, нового человека, новое время, в котором не будет никакого места никакой религии, будет зато место торжественной и разумной человеческой жизни!

Доклад

Я имею сказать многое, а времени у меня мало. Постараюсь уложиться в полчаса, но если окажется, что при всем моем старании я в это время не уложусь, я попрошу мне добавить время.

Я начну с основного вопроса — какое место занимает в антирелигиозной борьбе культурная борьба, борьба убеждением. Основные корни религии определены марксизмом с совершенной точностью. Религия возникает вследствие крайней ограниченности человеческих сил в течение длительного периода человеческого существования. Человек несчастен, он не имеет удовлетворения своих потребностей, которые вырастают из самого организма. Тут, конечно, его социальная слабость, потому что слабость его перед природой, разумеется, тоже явление социальное. Мы знаем, что при другом общественном строе силы человека по отношению к природе растут. Но в течение долгого времени и в определенном месте определенные социальные классы оказывались и оказываются в грубой зависимости от природы, от стихийных общественных сил, от всякого рода кризисов, всевозможных войн, не зависящих от человеческой воли, от разных тяжелых обстоятельств, которые возникли именно из хаотичности человеческого общества, основанного на частной собственности.

Отсюда Маркс, Энгельс и Ленин делают выводы, что полная смерть религии наступит тогда, когда человек будет хозяином природы, и главное здесь в том, что определяет его бытие непосредственно. Когда он будет хозяином социальных отношений, когда подчинит себе социальные отношения, машины, которые, находясь пока что в руках капиталистов, являются, наоборот, тираном трудящихся масс, — когда это будет достигнуто, когда таким образом будет приобретено счастье на Земле, тогда совершенно абсолютно и окончательно умрет религия, умрет даже возможность ее нового возникновения. Это первое положение. С этой точки зрения, как я говорил в своем вступительном слове, или вернее в своем приветствии, конечно, вся наша борьба за социализм, борьба за индустриализацию, борьба за сельское хозяйство, борьба за плановость той или иной области хозяйства, за реформу быта, за всю экономическую сторону жизни человека — есть борьба против религии.

Что здесь самое основное, самое главное? Мы знаем, что наша партия ведет борьбу путем воздействия на сознание людей. Когда партия была в подполье, когда у нас не было власти, то у нее не было никакого орудия, кроме агитации и пропаганды. До тех пор пока коммунистические партии Запада, которые хотя и считаются легальными, не приобретут власти, у них не будет иного оружия, кроме агитации и пропаганды. Но разве мы говорим, что это оружие слабо? Когда мы стали во главе государства, то мы получили возможность влиять на самые вещи, изменять самое хозяйство, самую обстановку, в которой живут люди, изменять самую среду. Но вместе с тем нам все равно приходится напряженнейшим образом бороться за то, чтобы повышать сознательность пролетариев, повышать сознательность крестьян, завоевывать влияние на мелкую буржуазию, на интеллигенцию. Здесь перед нами стоит громадная агитационная, пропагандистская и просветительная работа. Так же совершенно, как мы пользуемся мерой сознательного воздействия на сознание отдельных людей во всех областях всей нашей борьбы за социализм, точно так же пользуемся мы этим в деле антирелигиозной пропаганды, в деле антирелигиозного просвещения. Было бы фатализмом или полуфатализмом, если бы кто–нибудь осмелился сказать такую вещь: «Так как религия отомрет только тогда, когда будет социализм, то будем ждать социализма и предоставим попам делать их дело». Это уже не будет антирелигиозным просвещением. Никто, конечно, из марксистов этого сказать не может. Разве что такую вещь может сказать самый замухрысистый меньшевик, потому что меньшевикам свойственно преуменьшать значение сознательного воздействия.

Но есть еще третья мера воздействия, есть мера, так сказать, правительственного администрирования — прямого воздействия, борьба с религией путем закрытия церквей, всякого рода запретами. Отрекаемся ли мы от таких методов или нет? Нет, мы от этих методов не отрекаемся. Объясню в двух словах — почему. Если руководители церкви, церковное ядро, какое бы то ни было, старое или новое сектантство, переступят наши законы, переступят тот круг, который очерчен вокруг них, если они совершат проступки, то мы должны самым решительным образом их покарать. С другой стороны, если мы подготовим массу, если мы видим, что без вызова этой массы, без того, чтобы не раздражать ее и вызвать на обостренную борьбу с нами, мы не сможем совершить какой–либо административный акт, то мы этого сделать не должны. Мы не должны отказываться от этого, потому что это означало бы оказать величайшую услугу попам. Это означало бы совершенно забыть марксистскую точку зрения и стать на точку зрения вреднейшего вольтерьянства. Вольтерьянцы полагали, что религия вообще есть обман и что церковь, попы и проповедники, пользуясь темным народом, устраивают обман, а посему великолепным образом этот обман можно запретить и тем самым уничтожить религию. Но от этого марксизмом не пахнет. Ведь в том–то и дело, что если общее состояние народных масс все еще такое, что они не порвали со средневековьем, не вышли из средневековья, то значит такими прямыми ударами попы стяжают себе мученический венец. Это только вызовет протест. Когда в некоторых случаях слишком бестактно закрывали церкви, когда нерелигиозное меньшинство шло на религиозное большинство, тогда из этого ничего хорошего не выходило.

Хотя мы используем три метода, но один из них, самый главный, — это борьба за социализм, борьба за преобразование бытия, от которого зависит сознание. Второй метод — это широкая пропагандистская работа и антирелигиозное воздействие на сознание. И третий, самый маловажный, но в некоторых случаях долженствующий быть пущенным в ход, — это путь административной силы. С этой точки зрения, как вы видите, второй метод пропаганды и агитации чрезвычайно важен. Этот метод тоже можно вести и поверхностно и глубоко, причем должен отметить, что и поверхностный метод недурен, но нужно помнить, что он относительно, по сравнению с глубоким методом, слаб. Поверхностный метод — это вышучивание попов, это значит набрасываться на них с насмешкой, с порицанием и выражать презрение. Это не плохо. Смех иногда бывает хорошим оружием, в особенности, если он талантливо попадает в цель. Если можно кое–кого завоевать этим методом, то его можно применить. Но, главное, нужно идти более глубоким методом, нужно идти путем антирелигиозной пропаганды, которая должна быть связана со всей наукой. Так Ленин и говорил — социалисты, для того чтобы отнять массы, у религии, пользуются союзом с наукой.

Наука должна идти по двум линиям (я говорю по отношению к взрослым, а потом можно применить и к детям). Прежде всего, по линии естествознания. Естествознание, поскольку распространяется вообще подлинное материалистическое естествознание, где бы оно ни пробивало себе путь, уже имеет тенденцию очищать от религии, если его проповедует не полупоп, а действительно материалистический ученый, материалистически знающий человек. Если такой человек разъясняет наше нынешнее воззрение на мир и на материю, то получается всегда благо. Мы должны иметь в виду, что только подлинное, достаточно глубоко обоснованное научное миросозерцание в диалектическом материалистическом духе — а это наше подлинное миросозерцание, и всякое другое мы считаем неверным — есть настоящая база, настоящий твердый фундамент для безбожия.

Но надо пользоваться и другим методом антирелигиозной пропаганды в области естествознания, научного знания, а именно методом прямой критики религиозных предрассудков, методом атаки религиозных глупостей, противопоставляя этому науку, т. е. вести путем лекций и других мер непосредственную работу против религии при помощи естественнонаучной аргументации.

Вторая полоса аргументации — это социально–научная. Религия есть общественное явление, это определенная идеология, одна из надстроек над экономикой, а потому здесь надо подойти с точки зрения происхождения религии, ее развития и т. д. Здесь нужно дать точную и правдивую повесть о том, что такое религия. Не нужно бояться правды и не нужно смягчать, но в то же время не нужно говорить так просто, грубо: «Все попы выдумывают религию и морочат голову народу». Мы не можем скрываться за такими упрощенными терминами. Нужно рассказывать повесть о происхождении религии, о том, какое зло сама религия. И эта повесть явится сильнейшим ударом по религии.

Вот те методы широкой пропаганды, широкого воздействия, которые должны быть прибавлены к войне за социализм, за построение социалистического общества. Здесь нужно, конечно, больше мобилизовать научные силы, чем до сих пор. У нас слишком мало книг, которыми мы могли бы руководствоваться. Надо сказать, что нами проделана большая работа в том смысле, что мы оказались правильно вооружены, но надо помнить, что религия не состоит только из ложного представления о мире, но и из определенного настроения, из чувств. Из настроения, чувств вытекает соответствующее мировоззрение. Представление религиозных людей, будто бог есть хранитель добра, — очень глубокое. Тов. Ярославский здесь упомянул, что безбожник понимается как бесчестный человек. Говорят: «ты лжешь безбожно». Или есть такое выражение: «кто боится бога, тот не обидит ближнего». Или говорят так: «креста на тебе нет». Значит, если есть крест, есть и совесть. Разве мы можем мириться с таким положением? Конечно, нет. Мы должны критиковать религиозный мир в основном положении и говорить, что это мир рабский, мир, ненавидящий человека, его тело, его земные устремления, т. е. все то, что составляет основу человека вообще.

Мы должны вскрыть это монашеское мировоззрение, отрицающее человеческие страсти, человеческое счастье, силу человеческого ума, и должны показать, во что это мировоззрение обращается на практике. Мы должны показать, что вся христианская мораль на практике позволяет кулаку и богачу сдирать кожу с бедноты, а потом отливать колокол и считать, что он замолил грехи. Мы должны показать на практике крестьянам, что та религия, которая на словах будто бы так высока, а на деле лицемерным образом прикрывает пороки буржуазии, мелкой буржуазии, привилась в силу невежества народной массы. Нужно всему этому противопоставить наши нормы жизни, как мы их понимаем. Надо показать, что такое труд человека, как человек относится к своему ближнему, надо показать человеческую природу и его будущее, которому пролетариат прокладывает настоящий путь.

Мы должны разъяснить массам, что мы начали бой за подлинную правду и свет и вытекающие отсюда правила поведения, но мы должны не только выпустить, как, например, сделала буржуазия, моральный учебник для борьбы с катехизисом духовенства, — это пошлятина, это скучно, и за ним никакой силы не стоит, — а мы должны не только противопоставить свои нормы, но на практике показать, как проникновение новых норм в жизнь, коллективное сотрудничество изменяет человека, внушает героизм, поднимает на более высокую ступень развития. Все это нужно показать практически, и это очень важная сторона борьбы с религией. Необходимо, чтобы каждый крестьянин, который знает коммунистов, сказал: «Да разве можно сравнить то, как живет он — коммунист — и как живут попы и верующие».

Искусство есть огромная сила в этом отношении в смысле воздействия на чувство. Все религии, все церкви применяют эстетические методы для того, чтобы определенно настраивать человека, чтобы, удовлетворяя все его эстетические потребности, приманивать к себе и таким образом завлекать в свою религиозную мышеловку. Но искусство существует в творческом выражении основной сути, основных эмоций, основного воззрения на жизнь тех или иных социальных групп. У нас величайшая в этом отношении внутренняя жизнь с огромным тонусом и энтузиазмом. Легче, чем где–либо, у нас может возникать настоящее яркое искусство, потрясающее каждого.

Здесь говорилось о том, что в этом отношении у нас мало сделано. Да, еще молод класс пролетариата. Думаете ли вы, что чужими руками, руками попутчиков можно это сделать? Это можно отчасти, и поэтому нельзя ждать быстрого прогресса, но нужно обратить сугубое внимание и произвести организующую работу, чтобы поскорее собрать таких художников и поскорее, может быть, устроить свой собственный центр привлечения этим, насыщенным высоким чувством, искусством.

Должны ли мы религиозным праздникам противопоставлять свои? Как мы понимаем наши праздники? Это — яркое движение, когда мы смотрим назад и вперед, собираемся и намечаем пути. Праздники нужно построить так, чтобы каждый мог вспоминать об этом, как о такой купели, к которую он окунался, где он соприкасался своим сердцем с сердцем масс.

Все эти методы борьбы должны быть перенесены нами и в школу, и здесь нам нужно, хотя в нашей программе есть элементы антирелигиозных наук, сконцентрировать работу. У нас есть много учителей, которые говорят, что если они преподают естествознание, то бог сам собой отпадает. Не только общественники, но и естественники должны вести борьбу против религии. При всяком удобном случае, когда объясняется ученику какое–нибудь явление природы, учитель должен сказать и объяснить, что то, что говорит религия, является глупостью и темнотой, которые держат в своей власти миллионы людей.

Если учеба имеет громадное значение в школе, то в школе нужно осуществлять и моральное воспитание людей, создавать начало коллективной жизни, воспитывать чувство принадлежности к своему великому классу, воспитывать путем общеполезного труда и участием в работе и праздниках нашего общества. Конечно, здесь больше, чем где бы то ни было, имеет значение художественное воспитание. Надо Помнить, что художественное воспитание в нашей школе не должно быть воспитанием талантливых художников или воспитанием вкуса и уменья наслаждаться природой. Наше художественное воспитание — социальное воспитание нового человека убедительными и сильно действующими средствами, как–то: искусство, литература, театр, живопись, плакаты с картинами и т. д., — все это должно быть привлечено, потому что действует не только на разум, на самую интеллектуальную часть природы, но и на весь организм […].


  1.  Имеется в виду следующее высказывание из работы К. Маркса и Ф. Энгельса «Немецкая идеология»:

    «До сих пор мы рассматривали главным образом лишь одну сторону человеческой деятельности — обработку природы людьми»

    (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2–е изд., т. 3, с. 35).

  2.  Ярославский Емельян Михайлович (наст. фам. и имя — Губельман Милей Израилевич, 1878–1943) — советский государственный и партийный деятель, историк, публицист, один из организаторов Союза воинствующих безбожников. В качестве председателя Центрального Совета СВБ СССР выступал с основным докладом на его II съезде.
Речь, Доклад
Впервые опубликовано:
Публикуется по редакции
темы:

Автор:


Запись в библиографии № 3315:

[Приветственная речь на II Всесоюзном съезде Союза воинствующих безбожников 10 июня 1929 г.]. — «Безбожник», 1929, 16 июня, с. 2.

  • Краткое изложение.
  • То же, стеногр. — Стеногр. отчет Второго Всесоюз. съезда Союза воинствующих безбожников. М., 1930, с. 24–28.
  • То же, с сокр. — «Безбожник», 1934, № 1, с. 18–19;
  • в кн.: Луначарский А. В. Почему нельзя верить в бога? М., 1965, с. 329–343
  • Доклад на II Всесоюзном съезде Союза воинствующих безбожников [12 июня 1929 г.]. См. № 3419.
  • Заключительное слово [на II Всесоюзном съезде Союза воинствующих безбожников. Июнь 1929 г.]. См. № 3824.

Поделиться статьёй с друзьями: