14 марта 1929 г. я выехал в инспекторскую поездку по Среднему Поволжью.
Целью моей поездки было, с одной стороны, непосредственное знакомство с учебными заведениями, их постановкой и состоянием их в этом крае, с другой стороны — встреча с массовыми работниками–просвещенцами и беседа с ними.
Попутно однако я имел в виду выступить с докладами политического характера перед рабочими, крестьянами, красноармейцами.
Первым пунктом, с которого я начал мое обследование, явился Оренбург. Оренбургская губерния, которая входила то в Казакстан, то в Башкирскую республику и до сих пор еще сохранила следы этой своей принадлежности к автономным государствам нашей федерации, сейчас окончательно включена в Средневолжскую область. Она составляет однако чрезвычайно своеобразную его часть.
Средне–волжская область резко делится Волгой на две экономически несходные части. Западная часть довольно густо заселена и включает в себя столь же бедные, живущие на исчерпанной почве бывшие губернии (ныне округа) Пензенскую и Ульяновскую, как и соседняя Центральная черноземная область. А Заволжье представляет собой огромные, еще неиспользованные степные равнины. Именно здесь будет с особой интенсивностью развертываться новое совхозяйственное строительство.
Оренбург сохраняет еще и сейчас характер города, являвшегося своеобразными воротами между Европой и Азией. Совсем недалеко от Оренбурга находится так называемый Меновой двор, стены которого еще сохранились, — правда, в виде развалин, сейчас покрытых снегом, а летом вероятно зарастающих мохом и травой.
Железная крыша с его ограды (в эту ограду непосредственно были включены и каменные лавки) теперь снят, а кирпич растаскивается или разрушается под влиянием непогоды. Вряд ли может быть речь о полном восстановлении или хотя бы о серьезном ремонте здания. Однако оно является настолько показательным для давнего в Европе и в Оренбурге прошлого, что следует принять меры, чтобы предохранить его от дальнейшего разрушения. Здесь был постоянный базар, обмен европейских товаров на азиатское сырье, скот.
Эта «перманентная государственная ярмарка» носила вместе с тем характер крепости и, скажем, школьные экскурсии сюда, для выяснения характера подобного менового хозяйства городов, в собственном смысле этого слова, т. е. бургов, каменных оград, хранивших в своих недрах гарнизоны и спокойное место для обмена товарами, являются конечно весьма поучительными. Такого рода типичных городов, предназначенных для меновой торговли, в нашей стране вероятно немного, а в других европейских странах и того меньше.
Сам Оренбург город в очень большом проценте нацменовский — казанский, башкирский, татарский. Чрезвычайно характерно, например, по линии народного просвещения, что за последние годы татарское население, в смысле процентного обслуживания ею школами, обогнало население русское.
Очень интересен Караван–Сарай. Это прекрасное здание с превосходным архитектурным памятником посередине — высоким, стройным минаретом, обслуживающим небольшую, по–видимому, более нового происхождения, полукаменную, полустекляную, мечеть. Само здание обширно, охватывает «покоем» центральный храм.
Профсоюзы города Оренбурга подвели свой стадион и его забор так близко к этому зданию, что его даже нельзя хорошенько окинуть взором. Против этого раздавались протесты, доходившие до центральных газет.
В настоящее время Караван–Сарай полон веселой, кипучей жизнью. Здесь функционирует большой педагогический техникум для башкирской и татарской молодежи. Кроме обычных четырех курсов, техникум имеет еще два подготовительных курса, так что он принимает маленьких башкир и татар еще в школьном возрасте (11–12 лет) и систематически превращает их в просвещенцев своего народа, создавая таким образом, в особенности для еще мало развернувшего свои силы башкирского народа, первые крепкие кадры интеллигенции.
Молодежь, которую я видел здесь, поражает своей бодростью, активностью, дружелюбием. И было странно слышать, что в мечети все еще происходит мусульманское служение, и что по пятницам перед мечетью (на голом снегу) сидят в ожидании муллы фанатические магометанки. Еще страннее было слышать, как резкий гортанный клич муэдзина раздавался с высоты минарета, врезаясь в щебетание молодых голосов окружающей меня молодежи, наперебой объяснявшей мне разницу между татарским и башкирским языками, и особенностями латинского алфавита, применяемого для них.
В первый же день моего пребывания в Оренбурге мне удалось посетить целый ряд других культурных учреждений. Стоящий на большом пути между Европой и Азией Оренбург является пунктом, привлекающим большое количество беспризорников. Город с 130.000 жителей призревает 2.000 детей и вероятно не менее 1.000 еще снуют по его улицам и прилегающим железно–дорожным путям. Борьба с беспризорностью ведется здесь энергично. Производственные мастерские для беспризорных производят безусловно благоприятное впечатление. Здесь развернут целый ряд мастерских, где идет интенсивнейшее обучение девушек и молодых людей шитью, сапожному, столярному делу и т. д. Мастерские имеют очень много заказов и страдают больше от недостатка материала, чем от отсутствия оплачиваемой работы. Окончившие курс обучения в этих мастерских беспризорники, — которые, кстати сказать, получают здесь одновременно и некоторое общее образование, — довольно легко находят себе работу. Имеется прекрасная мысль создать из них особые артели.
Конечно более мрачное впечатление производит коллектор, куда дети попадают непосредственно с улицы и, в некоторой степени, в порядке принудительном.
Мы, в Наркомпросе, знаем, как невероятно трудна работа педагогов в таких коллекторах. Собранные здесь молодые люди разного возраста, от детского до почти взрослого, остаются в учреждении лишь несколько месяцев, и за это время нужно хоть немного приучить их к труду и к порядку. Коллектор видит в своих стенах немало случаев хулиганства и озорства, сопровождающихся угрозами против персонала, и настоящие бунты.
В кухне оренбургского коллектора над печкой имеется углубление вроде какого–то своеобразного алькова. Вот туда то, в эту щель, и набираются ребята, если они объявляют «восстание» против своих педагогов и оттуда, как заверяют работающие в коллекторе товарищи, очень трудно их «высадить». Ведь надо помнить, что рядом с превосходными, но всегда несколько развращенными бродячей жизнью элементами здесь имеются и такие, которые весьма недалеко ушли от типа систематического бандита. Однако, работая над этим чрезвычайно трудным материалом, коллектору по–видимому действительно удается включить и лаской, и весьма разумной и умеренной строгостью эти выпавшие из общества элементы в культурную жизнь и передать их уже в полувоспитанном виде в дальнейшие, более постоянные учреждения.
Положение народного образования в Оренбургской губернии значительно ниже среднего (по РСФСР). Охват детей школьного возраста достигает в общем только 50%. Есть много и других дефектов, порождаемых прежде всего бедностью бюджета и малой культурностью нацменовского населения.
Особенно поразило меня одно обстоятельство. Оказывается, что оренбургские казаки, представляющие очень трудолюбивое и всегда готовое на помощь обороне страны военно–крестьянское население, систематически из года в год опускаются в смысле грамотности. Школа не может обслужить быстро растущее население. Начдив, тов. Евсеев указал на то, что с каждым новым призывом грамотность переменников падает. Она доходила до 98% до войны, и в настоящее время уже превышает 10% и угрожающе растет. Мы еще можем утешить себя, если в той или другой области народного образовании не достигли довоенного уровня, хотя и это бывает прискорбно; но систематическое снижение против довоенного уровня на двенадцатом году революции позорно и недопустимо. Очевидно, надо будет принять энергичные меры, чтобы интенсивно развернуть школу для казачьих детей.
Сильно волнуется оренбургское общественное мнение, здешние просвещенцы, да и сама оренбургская советская власть, по поводу ветеринарного института. Оренбургу очень хочется иметь высшее учебное заведение, да к тому же этот, по преимуществу скотоводческий район с большим коневодством, служащим базой для формирования нашей кавалерии, действительно имеет глубокое основание претендовать на то, чтобы один из трех ветеринарных институтов (которые решено открыть в РСФСР) был разбит именно там. Я видал те здания, которые Оренбург согласен предоставить ветеринарному институту. Для меня совершенно очевидно, что в этом отношении препятствий к правильному развертыванию ветеринарного вуза не встретится. Самара, которая хочет у себя в ближайшем будущем развернуть педагогический и медицинский институты, также склоняется к тому, чтобы уступить третий вуз Оренбургу.
Колоссальным изъяном оренбургской жизни является отсутствие в нем театра. Т. е. театр–то в Оренбурге есть, но маленький, рассыпающийся, переделанный из манежа. Драматическая труппа в нем играет, и театр хорошо посещается. Но ведь дело не в этом, дело в создании Дома культуры с действительно большой залой на тысячу полторы человек, без которой в таком крупном городе, как Оренбург, положительно невозможно обходиться. Центральный зал, пригодный для спектаклей, концертов, лекций и заседаний, с комнатами для физкультуры, библиотекой, отдельными кабинетами для маленьких заседаний и для разного культурного использования, — это тот тип центрального городского Дома культуры, который создается повсюду и странным образом отсутствует в Оренбурге с его 130 тысячами жителей и активной политической и культурной жизнью. Необходимо всячески поддерживать планы Оренбурга относительно построения комбинированными силами такого Дома культуры.
Вечером, на большом заседании Горсовета, я выступил с подробным докладом от имени правительства о внешнем и внутреннем положении.
После заседания мы слушали концерт учащихся местною муз.техникума.
Преподавание в нем стоит приблизительно на той средней высоте, на которой стоит оно почти во всех провинциальных музтехникумах. Но оренбургский музтехникум отличается от других прежде всего превосходным зданием. Переделанный из церкви концертный зал вполне удовлетворителен. Правда, инструментальный и нотный инвентарь беден, но техникум получает кое–какую субсидию и находится в периоде роста. Самое же благоприятное в нем, что и вызвало во всех нас, слушателях показательного концерта, самое симпатичное чувство к музтехникуму — это достопримечательная талантливость выступавших учеников. Старшие, готовые к выпуску музыканты, одна 14–летняя девочка–пианистка, молодой бас произвели в высшей степени благоприятное впечатление. Наша страна очень богата музыкальными талантами. В этом убеждаешься каждый раз, как немножко черпнешь их из глубины провинции. Можно с уверенностью сказать, что некоторые из слышанных нами молодых музыкантов — при благоприятных условиях — могут развернуться в крупных артистов.
