Учитель, учись!

«Врачу, исцелися сам». Это библейское выражение часто употребляется как пословица, а между тем в нем содержится довольно дешевая ирония, и всякий прекрасно понимает, что больной врач может быть очень хорошим врачом. Я не встречал еще человека, который относился бы с недоверием к врачу, страдающему пороком сердца или туберкулезом.

Но чрезвычайно серьезное значение приобретает это выражение, когда его переносишь на учителя: «Учитель, научись сам». Тут уже действительно несомненно, что невежественный учитель учить не может. Тут уже несомненно, что всякий родитель поостережется дать свое дитя на выучку невежественному учителю.

Могут сказать: есть ведь разного уровня учебные заведения, учебное дело; всякий может чему нибудь учить. Разве мы сейчас не бросаем лозунг: «Всякий грамотный, научи неграмотного!» Это верно: если ты что нибудь знаешь, тебе в нашей малокультурной стране нетрудно найти человека, который этого не знает и с которым ты сможешь поделиться своим знанием. Но ведь это не значит быть учителем. Учитель — это профессиональный педагог, это воспитатель будущего поколения. А между тем учитель у нас — не по своей вине, конечно, — стоит большей частью на недостаточной ступени образования для нормального выполнения своих обязанностей.

Чему же должен учиться учитель?

Как ни важно, чтобы учитель прежде всего знал предмет своего преподавания (т. е. для элементарной- школы — начатки всех знаний, необходимых ему для комплексного преподавания,¹ а на высших ступенях — ту группу знаний, специалистом которой он в данной Школе является), как ни важно, говорю я, это, но есть вещи еще более важные. Ибо в конце концов научиться всякому предмету в пределах, необходимых для ребенка, не так уже трудно. Это дело, можно сказать, механическое. Но учитель не только должен хорошо знать то, что он преподает, но должен еще прекрасно знать, как это преподавать. От метода преподавания зависит, будет ли оно возбуждать в ребенке скуку, будет ли преподавание скользить по поверхности детского мозга, не оставляя на нем почти никакого следа, или, наоборот, это преподавание будет восприниматься радостно, как часть детской игры, как часть детской жизни, сольется с психикой ребенка, станет его плотью и кровью. От метода преподавания зависит, будет ли класс смотреть на занятия, как на каторгу, и противопоставлять им свою детскую живость в виде шалостей и каверз, или класс этот будет спаян единством интересной работы и проникнут благодарной дружбой к своему руководителю.

Нечувствительно методы преподавания переходят в методы воспитания. Одно и другое связано теснейшим образом. А воспитание еще более, чем преподавание, должно базироваться на знании психологии ребенка, на живом усвоении новейших методов. Вот почему педагогическое самовоспитание учителя является его долгом необычайной важности. Но этого мало. Учитель–воспитатель в нашу эпоху есть еще и лицо, вносящее прежде всего в душу нового поколения — а при этом и вообще в нашу довольно таки темную массу — начало социально–политического просвещения. Должен как можно скорее быть отброшен тот взгляд на вещи, что политика есть, во–первых, дело, чуждое школе, а во–вторых, только одна из сторон многогранной жизни, а стало быть, и воспитания.

Ничего подобного. Политика должна пронзить собою все преподавание, и она есть для нашего времени начало всех начал.

В самом деле, что такое политика нашего времени? Разве это воля царей–людоедов? Разве это взаимные плутни и козни продувных дипломатов? Разве это кровопролитные войны из за всякого рода аннексий и контрибуций? Разве это избирательные интриги, парламентско–политические бои? Разве это делание карьеры разных политиканов? Ведь именно к этим перечисленным мною формам, можно сказать, целиком сводилась и сводится политика буржуазных обществ.

Но для нас политика — это начавшаяся окончательная борьба против капитала. Это процесс самопросвещения и самоосвобождения основных масс человечества, и все в этой нашей политике приобретает самое яркое и самое священное значение.

Надо уметь дать ребенку представление об эпохе, в которой он живет, внушить ему страстную любовь к рассвету коммунизма, к его социалистической Родине. Внушить ему великодушную ненависть к угнетателям человечества. Сделать все это так, чтобы налицо было не голое непроверенное чувство, а вместе с ребенком зреющее гражданское коммунистическое самосознание. Вот самая благородная и самая важная цель воспитания.

А ведь учитель, в особенности в деревне, является одним из редких, редких там носителей живой мысли. Он не может замкнуться в одну свою школу, он будет втянут в работу избы–читальни и в общественную советскую жизнь, и во внутренние распри бедняцких и середняцких масс против кулаков, и в свободолюбивый порыв молодежи, опрокидывающей узкие рамки семейного уклада, затхлую церковщину, и тем самым будет, конечно, втянут в борьбу деревенской свободной мысли вообще против попа и его отравы. Я, конечно, далеко не все перечислил из тех волнующих протестов, конфликтов и фактов, которые будут требовать живого участия учителя. Поэтому политическое самообразование учителя является ни на одну йоту не менее важным, чем усвоение предмета преподавания или методов обучения и воспитания.

Навстречу учителю идут наши кампании по переподготовке.² Для выработки нового учителя делаются усилия в наших педвузах и педтехникумах. Сеется доброе семя педагогическими книгами и журналами и той газетой, первый номер которой сейчас выходит и которой я желаю всяческого успеха на ее пути.

И мы знаем, что значительная часть учительства восторженно откликается на такую помощь, и если жалуется на что, то только на технические трудности, не дающие развернуть во весь рост всю свою жажду учиться. Мы знаем, что образуются учительские кружки, что учителя сходятся иногда за много верст, чтобы совместно обсудить жгучие вопросы своего самообразования. Надо, чтобы эта самодеятельность, чтобы эта жажда подняться на уровень, которого требует история, охватила все учительство без изъятия, чтобы сильный помог слабому. И на нас, людях из центра, работниках Наркомпроса, Цекпроса, так же как и на работниках губернских и уездных по советским и профессиональным линиям, лежит прямой долг сделать все от нас зависящее, чтобы наш призыв «Учитель, учись!» не был эфемерным советом, возлагающим на учителя бремя неудобоносимое при нашем равнодушном присутствии, а являлся бы вместе с тем призывом к нам самим напрячь все свои силы, дать учителю все, что мы можем, и учиться самим, ибо мы тоже многого и многого не знаем. И всякий из нас, кто предполагает, что может руководить другими, Должен постоянно и напряженно учиться.

Товарищи учителя, давайте учиться!

1924 г.

Первый номер «Учительской газеты» вышел 3 октября 1924 г. На первой его полосе была напечатана статья «Учитель, учись!», в которой Луначарский Приветствовал рождение новой газеты. (С 1930 по 1936 г. газета называлась «За коммунистическое просвещение», позднее — вновь «Учительская газета»).

В статье Луначарский раскрывал перед учительством «самую благородную и самую важную цель воспитания» — формирование в ребенке «гражданского коммунистического самосознания». Важнейшими условиями достижения этой цели Луначарский считал: всестороннюю подготовку учительства, его «педагогическое самовоспитание», «живое усвоение» новейших педагогических методов и, основное, «политическое самообразование учителя», которое, по его словам, «является ни на одну йоту не менее важным, чем усвоение предмета преподавания или методов обучения и воспитания». «Должен как можно скорее быть отброшен, — подчеркивал Луначарский, — тот взгляд на вещи, что политика есть, во–первых, дело, чуждое школе, а, во–вторых, только одна из сторон многогранной жизни, а стало быть и воспитания». Она «должна пронзить собою все преподавание», должна стать стержнем коммунистического воспитания молодежи.

Большой теоретический интерес представляют в статье тонкие замечания Луначарского о взаимоотношении методов обучения и воспитания, о «нечувствительном» переходе методов обучения в методы воспитания.

Интересен для современного читателя и взгляд Луначарского на методы обучения как на своеобразное универсальное средство, способное не только резко повысить (или понизить) эффективность и результативность учебной работы, но — главное — во многом заменить (или свести на нет) традиционные дисциплинарные воздействия, как на средство, способное оздоровить (или извратить) общую атмосферу школьной жизни.