Вместо введения
Слово игра, поставленное в заголовке настоящего издания, принадлежит к числу величайших на языке человеческом и знаменует собою понятие необычайной широты. Шиллер считал игру основой всякого искусства.1 Но можно идти гораздо дальше. Игра в значительной степени является основой всей человеческой культуры. Это освобожденный от прямой нужды, от работы (рабства) человек начинает мыслить, чувствовать и творить свободно, повинуясь лишь внутренним своим законам, лишь жажде каждой части своего организма — развернуться.
Успенский мечтал о выпрямленном человеке:2 да, этот выпрямленный человек не ходит, спотыкаясь, а грациозно танцует, не говорит, заикаясь, а вольно поет или ритмично декламирует. Охоту, бой, повседневный труд, любовь он еще дикарем в часы досуга превращает в театральное действо, хоровод, игру, которую считает обрядом, в которой чувствует нечто священное, в которой одновременно наслаждается свободой от навязанной извне «работы» и чует восторженной душой присутствие внутреннего закона, закона прекрасной человечности.
Вот почему для греков было ясно, что началом всякой науки является досуг, что в основе школы лежит σχολς.3
Человек стремится расширить свое существование; в нем при нормальных условиях заложена жажда устремляться к вершинам максимальной жизни, он не хочет быть только собою. Он хочет телом, нервами своими пережить десятки жизней: для этого он играет, для этого дает волю воображению и, делая собственный организм послушным орудием фантазии, лицедействует, жизнь дополняет театром, который есть упоение творчеством, для актера и спектакль, т. е. повышенное и упорядоченное изображение жизни, для зрителя.
Элементы так понятой игры являются корнем всех изобразительных искусств, поэзии, науки, религии и всей обрядовой стороны государственности. Вот почему и в наше время возможна философская система Готье,4 которая почти всю социальную жизнь сводит к лицемерию и идеалу — двум формам желания казаться или быть не тем, что ты есть. С этой точки зрения вся общественная жизнь есть гигантское лицедейство, гигантская, подчас гнусная и преступная комедия, подчас трогательная и возвышенная трагедия. Гамлет и Дон–Кихот, по Тургеневу,5 два полюса человечества, оба притворяются, теряя подчас границы между правдой и фантазией, оба, как почти все люди, играют с большей или меньшей степенью самозабвения определенную роль.
Неправда, будто игра не серьезна. Для ребенка серьезна всякая игра, ибо, играя, он живет. Он только тогда и живет, тогда только и упражняется, тогда только и растит душу и тело, когда играет. Это поняли давно лучшие из педагогов, и недаром одно из сочинений Коменского так и называлось «Школа–игра».6 Игра несерьезна, когда взрослые ребячатся, когда она опоганена легкомыслием, стремлением убить время, свойственным только паразитам. Но неужели серьезное дело так называемых дельцов?
Но игра взрослых часто может быть бесконечно серьезна. Разве, выходя со слезами на глазах и с бьющимся сердцем из театра или концертной залы, вы не говорите о Шаляпине или Рахманинове: «Какая великолепная игра!» И разве вы не чувствуете при этом, насколько эта игра выше тысячи синих канцелярских папок, на которых большими буквами написано «Дело»?
Чистейшим родником игры, бьющим непрерывно и весело, является детская жажда играть, стержнем которой надобно признать театральный инстинкт.
Хорошо еще, если взрослые оставляют втуне этот кристальный источник детского вдохновения. Как часто они забрасывают его каменьями своей черствой рассудочности или мусором своей ленивой деловитости! Но детям не только нельзя препятствовать играть, надо помогать им играть. Надо осторожно, рукою нежной, о любящих пальцах, направлять резвый ручеек в благоприятную сторону по благоприятному ложу.
Когда широко открытые глазенки смотрят на Вселенную и от любопытства открывается вслед за ними и ротишко, строгая богачка Наука сажает ребят к себе на колени и рассказывает им свои великие сказки. В былые времена она держала розгу в руке: жесток был ее схоластический лик, и корень пауки поистине был горек для маленьких мучеников. Времена эти проходят. Величественная Урания 7 научилась улыбаться детям и зовет к себе на помощь легконогих муз, которым их веселость не мешает быть богинями.
Пускай Искусство найдет в своей бездонной сокровищнице дивные игрушки для детей и щедро сыплет их на детские сады, на площадки, в школы — всюду, где зеленеет новое человеческое поколение. Здесь новая громадная, увлекательная задача для педагогов. Посильно служить выяснению связанных с этим делом проблем хочет театральный отдел при Комиссариате народного просвещения своим непериодическим альманахом «Игра», к сотрудничеству в котором он призывает педагогов, ученых, художников, товарищей.
Вопросы, поставленные Комиссариатом народного просвещения театрально–педагогической секции и подотделу детского театра.
В области, отмежеванной себе вышеупомянутым отделением Комиссариата, которого работа, само собой разумеется, может быть успешной только при широком и планомерном сотрудничестве всех педагогических сил, сгруппированных в различных отделах Комиссариата, а также при участии выдающихся педагогов со стороны, я вижу прежде всего четыре основные проблемы:
1. Вопрос о сценических методах преподавания. Во многих передовых школах Европы и Америки и кое–где в России начинают испытывать весьма плодотворный метод инсценировки подлежащего усвоению учебного материала. Базисом новейшей педагогики является требование, чтобы такой материал усваивался активно, так сказать, впитывался всем организмом, приведенным в движение. Рисование, лепка, изготовление моделей, всякого рода ручной труд, экскурсии, собирание коллекций, собственноручный эксперимент, уход за животными, социальный опыт школьного самоуправления — вот что освежает, в подлинном смысле слова оживляет правильно поставленную новейшую школу.
Бросается в глаза, что одним из активнейших методов усвоения является театральное изображение данного материала. Инсценировка басен, стихотворений и рассказов может служить громадной помощью при изучении словесности. Инсценировка бытовых сценок из жизни народов или эпох послужит чудеснейшей иллюстрацией для изучения географии и истории. Собственноручное изготовление относящихся сюда костюмов и бутафории послужит великолепной трудовой задачей. Игра, труд и познавание свяжутся здесь поистине золотым узлом. Необходимо обратить особое внимание на разработку относящихся сюда методов.
2. Второй задачей является современная разработка столь давнего уже вопроса о школьном театре, т. е. об исполнении самими детьми доступных им художественных пьес, причем дети могут фигурировать не только в качестве актеров и музыкантов, но и в качестве технического театрального персонала всех родов: суфлеров, помощников режиссеров, декораторов, костюмеров, бутафоров, гримеров, плотников, машинистов, осветителей и т. п.
3. Не менее важной проблемой является, в особенности для больших городов, а может быть — путем миграции соответственных групп — и для всей провинции, вопрос о создании специального театра для детей, где закопченными художниками–артистами давались бы в прекрасной форме детские пьесы, рассчитанные в особенности на наиболее нежные возрасты, для которых малодоступна даже наиболее приспособленная часть репертуара нормальных театров. Почин в этом отношении сделан театральным отделом путем основания Детского театра в Петрограде, начавшего свою работу с несомненным успехом.8
4. Обладая огромным первоклассным аппаратом в виде государственных и коммунальных театров, мы должны со всей серьезностью наметить план использования субботних вечеров и воскресных утренников для нужд школьного и частью внешкольного образования. Правильнее всего было бы, если бы большие театры по сговору с педагогами и с руководителями народных университетов устроили законченные циклы спектаклей, обнимающие либо историю мирового театра, либо, например, историю русского театра от зачатков до современности. Подобные спектакли могли бы сопровождаться комментирующими лекциями, по необходимости, однако, короткими. Учителя и руководители могли бы подготовлять своих слушателей к восприятию пьес путем подготовительной, более широкой и более специально для их аудитории приноровленной предварительной лекции. А затем усвоение полученных впечатлений могло бы быть обогащено и упорядочено путем устройства в следующий после спектакля урок вольного собеседования о нем под руководством учителя.
Таковы те первые, очень обширные задачи, относительно которых Комиссариат просвещения ждет компетентных работ от театрально–педагогической секции и которым, как я надеюсь, будет уделено сугубое внимание на страницах издания «Игра».
1918 г.
Сборник «Игра. Непериодическое издание, посвященное воспитанию детей посредством игры», издавался Театральным отделом Народного комиссариата по просвещению в 1918–1920 гг. Было подготовлено всего три выпуска: первый и второй вышли в свет в 1918 г., третий — в 1920 г.
Программа издания предусматривала публикацию материалов «по всем отраслям эстетического воспитания, рассматриваемого как средство социального воспитания». В сборнике печатались также пьесы для детских театров, «как вновь написанные, так и лучшие из старых», художественные произведения «для рассказывания и декламации на детских праздниках», рисунки, детские песни и т. д. (см.: «Игра», 1918, № 1, форзац). В число сотрудников сборника входили А. В. Луначарский, В. Э. Мейерхольд, Ю. М. Бонди и другие известные деятели советской культуры.
Программные установки сборника были изложены в тезисах Бюро детского театра, одобренных Театральным отделом Наркомпроса. Первый пункт этих тезисов гласил:
«Эстетическое воспитание должно занять выдающееся место в жизни школы. Никакая степень физического, умственного и волевого развития не приведет к созданию цельной личности без развития эмоциональной стороны в человеке; никакое правосознание и никакая практическая деловитость не могут возместить недостаток душевной чуткости в человеке: она создается только приобщением к области искусства. Эстетическое начало должно так же глубоко проникнуть в жизнь школы и стать таким же краеугольным ее камнем, как и начало трудовое»
(«Игра», 1918, № 2, с. 1).
Луначарский написал для сборника «Игра» две небольшие статьи, которые открывали первый выпуск сборника. В статье «Вместо введения» — своеобразном поэтическом гимне игре — Луначарский подчеркивал огромное значение игры как важнейшего истока творчества, «в значительной степени» основы «всей человеческой культуры». В педагогическом плане игра, по словам Луначарского, важна тем, что она представляет собой одно из ярчайших проявлений жизни ребенка, который «только тогда и живет, тогда только и упражняется, тогда только и растит душу и тело, когда играет». Внесение элементов игры, элементов искусства «всюду, где зеленеет новое человеческое поколение», Луначарский считал «громадной, увлекательной задачей для педагогов».
Вторая статья — «Вопросы, поставленные Комиссариатом народного просвещения театрально–педагогической секции и подотделу детского театра» — посвящена анализу проблемы «театр и дети». Рассматривая различные стороны этой проблемы, Луначарский намечает те пути эстетического воспитания детей средствами театрального искусства, которые в дальнейшем стали определяющими в практике и театра и школы: драматизация как метод школьной и внешкольной работы с детьми, школьные спектакли, создание детских театров, детские утренники в театрах для взрослых.
К двум комментируемым работам непосредственно примыкает статья «Детские клубы в Костромской губернии», в которой Луначарский показывает, как воспитательные задачи игры реализуются в практике лучших детских внешкольных заведений.
Значение игры как важнейшего средства воспитания Луначарский подчеркивал в своих работах неоднократно.
В речи «О социальном воспитании» (1918) он обращал внимание на социальный смысл игры — ее коллективный характер, ее «хоровое начало» (см. стр. 235 настоящей книги). В работах «О классовой школе» (1920), «Какая школа нужна пролетарскому государству» (1922), «Философия школы и революция» (1923) Луначарский раскрывал роль игры в процессе обучения, ее значение как метода самообразования, ее связь с задачами трудового воспитания.
В начальной школе игра, по мнению Луначарского, должна окрашивать собой весь процесс обучения и воспитания.
«В школе первой ступени… — писал он, — от игры необходимо переходить к труду в самом широком смысле слова, надо поставить дело так, чтобы дети приобретали знания играючи и вместе с тем трудились». «Играя, переводя постепенно эту игру в несложные трудовые процессы, а потом в более сложные и плодотворные», школа «вернее вовлечет» ребенка, «всегда питая его собственными интересами, в круг практических знаний и умений, так как это воспринято внешними органами при помощи активной работы всего организма»
(см. стр. 54–60, 102, 130 и др. настоящей книги, курсив в тексте. — Э. Д.).
- Стр. 239. См.: Ф. Шиллер. Письма об эстетическом воспитании человека. Письмо XV (История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли, т. III. М., 1967, с. 122–125). ↩
- Стр. 239. См.: Гл. Успенский, рассказ «Выпрямила». Собр. соч. в 9–ти т., т. VII. М., 1957, с. 232–255. ↩
- Стр. 239. όχολς (греч.) — досуг, праздность. ↩
Стр. 240. Речь идет о теории французского философа и критика Жюля Готье (1858–1942), изложенной в его книге «Боваризм» (Jules Gaultier. Le Bovarisme. P., 1892). В лекциях «История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах» (прочитанных в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова в 1923–1924 гг.) и позже в статье «Флобер. Общая характеристика» (1928) Луначарский дал следующую оценку философской системы Ж. Готье:
↩«Эта система сводится к тому, что всякое сознательное существо для того, чтобы утвердить себя в мире, должно создать себе некоторую иллюзию, при помощи которой оно как бы переделывает и приспособляет его к себе, и что все страдания проистекают от того, что острое жало действительности прокалывает эту иллюзию, ранит ее. Поэтому всякий человек стремится крепко держаться за свои иллюзии, напрягает все силы, чтобы не видеть того, что он должен увидеть, и таким образом продержаться над водой»
(А. В. Луначарский. Собр. соч., т. 4. М., 1964, с. 318; т. 5. М., 1965, с. 551).
- Стр. 240. См.: И. С. Тургенев. Гамлет и Дон Кихот. Полн. собр. соч. и писем. Соч., т. 8. М.–Л., 1964, с. 169–192. ↩
- Стр. 240. Луначарский говорит о книге Я. А. Коменского «Школа — игра» («Schola — ludus», 1656 г.), в которую вошло восемь школьных пьес, представлявших собой драматическое переложение материалов его учебника «Открытая дверь к языкам» («Janua linguarum reserata», 1631 г.). На русском языке вышла в переводе и с предисловием Л. Н. Модзалевского в 1895 г. под названием «Школа — театр». ↩
- Стр. 240. Урания — одна из девяти муз в древнегреческой мифологии, покровительница астрономии. ↩
- Стр. 242. Луначарский имеет в виду первый передвижной театр для детей, работавший в Петрограде под руководством II. А. Лебедева с 15 июня по 28 июля 1918 г. ↩
