Сегодня в бывшем театре «Эрмитаж», ныне Арене Пролеткульта, будет иметь место показательный спектакль Инны Самойловны Чернецкой.1 Еще недавно я совсем мало знал эту студию. Как–то на одном экзаменационном спектакле, где выступали сразу три очень хорошие наши хореографические школы, мне пришлось выделить работу этой студии, как наиболее художественно законченную и полную содержанием, Теперь я ближе познакомился с этими работами, тоже случайно попав на первый показательный спектакль уже через промежуток нескольких месяцев и застав студию на более высокой ступени ее развития. Я сам предложил тов. Чернецкой сказать вступительное слово перед ее спектаклем, так как здесь действительно есть что сказать.
Я не буду сейчас распространяться о смысле и значении замечательных достижений этой, еще молодой, студии. Я хочу только обратить внимание той части публики, которая верит моему вкусу и моему знанию художественной жизни, что это явление поистине достопримечательное, явление, которое хотелось бы поскорее показать и приезжающим к нам иностранцам, ибо хотя я видел, кажется, все наиболее характерное и интересное в области хореографии и пластики, что имеется и у нас, и на Западе, я смело заявляю, что никогда не испытывал такого глубокого, многообъемлющего, синтетического впечатления, какое переживал, смотря последнюю композицию Чернецкой «Пан». Этот «Пан» идет в случайных костюмах, без декораций, вообще в виде только эскиза. И уже в этом виде является чистой жемчужиной сценической пластики. Самое замечательное в работах Чернецкой — взаимопроникновение формы, совершенной, доподлинной скульптурности и содержания, в начале ее работы несколько впадавшего во всем известные мотивы условного символизма, сейчас освобождающегося от этих оков и принимающего широкий человеческий характер.
Я хотел бы этой заметкой привлечь внимание публики к замечательной группе художников и молодежи, ютящейся на восьмом этаже в полуразрушенном помещении на Арбате, переживающей холод, голод, не имеющей никакой государственной поддержки и совершающей замечательный акт творчества, готовой выпустить в жизнь целые серии женщин и, что замечательно, мужчин (всем известно, как мало привлекают хореографические студии мужскую молодежь), которые способны будут влить обновление в нашу хореографию и пластику, притом не в духе беспредметничества и футуристического кривляния, совершенно пагубного в этой области, а в духе какой–то обостренной античности, поднятой до многосложности нашего времени Ренессанса.
Публика, которая соберется на спектакль Чернецкой, не пожалеет об этом.
1922 г.
Первый показательный спектакль студии («Хореографической мастерской»), созданной в 1920 г. танцовщицей и педагогом–хореографом И. С. Чернецкой (1895–1961), вызвал широкий отклик прессы.
«Чернецкая — автор изумительных постановок… Постановки Чернецкой (наиболее мастерская «Dans Macabre», самое интересное — «Пан») — вполне синтетические попытки объединения всех достижений новой акробатической физкультуры с классическими канонами Дункан. Посему именно мастерская Чернецкой в Москве — центр»,
— писал, сопоставляя это выступление с другими участниками «Первой балетной олимпиады», упоминаемой в статье А. В. Луначарского, профессор А. А. Сидоров (Современный танец. М., 1922, с. 54).
↩
