В Берлине мне довелось увидеть премьеру новой картины с участием Янингса. Она тем более интересна, что знаменитый киноартист был приглашен «Парамоонтом» в Америку, где особенно ярко должен был эксплуатироваться его талант в мировом масштабе, и что кинофильма «Путь плоти» явилась первой продукцией Янингса на американской почве.
Довольно остроумны некоторые замечания по поводу новой картины кинокритика «Тагеблат» Лео Гирша. Он отмечает, что еще недавно вся германская кинематография трещала, будто невозможно более бороться с новомодными тенденциями американской кинематографии, которая учит, что, во–первых, действие должно происходить среди богатых людей, и, во–вторых, должно кончаться счастливо.
И как нарочно, говорит Лео Гирш, «Парамоонт» выпускает мировой боевик, действие которого происходит в мелкобуржуазной среде, и с очень грустным концом.
Эти замечания, однако, чисто формальные. По существу же нужно сказать, что самая фабула новой картины представляет собою пустейшую канитель. Невзрачность фабулы — это первое, что бросается в глаза.
Праведно живет в Мильвоки американо–немец кассир в банке, на свое хорошее жалованье скромно содержащий семью из жены и пяти или шести детей. Старший мальчик — подающий надежды скрипач. Случайно этот добродушный бородатый честный чиновник с большой суммой денег послан в Чикаго. По дороге он увлекается маленькой, некрасивой, но шустрой авантюристкой, которая заставляет его сбрить бороду, напиться шампанским, отплясывать фокстрот и в конце концов обворовывает его.
Проспавшись, кассир является в притон за своими деньгами, и там возлюбленный авантюристки оглушает его стулом по голове, а затем относит его на рельсы для того, чтобы кассир был раздавлен поездом, сам же забирает документы и оставшиеся у него деньги.
Но кассир пробуждается в последнюю минуту, на рельсах происходит борьба, поезд налетает и уничтожает разбойника. Кассир остается живым.
Проходит 20 лет.
Кассир не осмеливается вернуться в свою семью, но неожиданно наталкивается на своего сына, который оказывается знаменитым скрипачом, подсматривает, как благочестивая семья по его примеру читает Библию перед обедом, празднует рождество Христово, вслед за семьей идет на кладбище, где видит собственную могилу, и т. д. и т. п. В конце концов несчастный старик уходит навстречу смерти и пропадает из глаз зрителя за густой пеленой падающего снега.
На вид это простая история, тысячу раз расказывавшаяся в разных сентиментальных повестях. На самом деле это крепко сколоченная буржуазно–моральная, тенденциозная проповедь. В данном случае американцы пошли даже на измену столь излюбленному счастливому концу, чтобы не ослабить своей проповеди, ибо картина должна кричать всякому служащему: «Ты — человек, пока ты служишь верой и правдой капиталу; стоит тебе споткнуться — и ты откинут раз навсегда, — ты будешь сожжен собственной совестью, ты не посмеешь посмотреть в глаза своим детям, ты будешь подвергнут мукам, худшим, чем смерть». И можно поучиться умению американцев проповедовать, столь полезные для буржуазии идеи. В сущности, картина написана против растратчиков на службе капитала. Но вместо того, чтобы разжевывать разную агитационную жвачку, американцы с теплыми слезами рассказывают вкрадывающуюся в душу среднего мещанства историю так, что он даже не замечает, насколько крепнет в нем его «моральная закалка».
Янингс в этой истории превзошел себя самого. Мы знаем Янингса в целом ряде больших ролей. Мы недавно восхищались им в «Варьете», но ни разу еще не являл он всю силу своего таланта с таким блеском, как в картине «Путь плоти». Добродушие его улыбки, какая–то необыкновенная симпатичная косолапость, всякие мелкие недостатки, которые только оттеняют его добродетель, изумительнейшее разнообразие физиономистики в его смущении, простецком кокетстве, увлечении, опьянении, самодовольстве, пробуждении, отчаянии, злобе — не поддаются никакому описанию. Но выше всего поднимается Янингс в изображении героя–старика, сломленного горем: сцена, когда он на самом верху галерки слушает своего сына, знаменитого скрипача, и плачет, когда сын играет на бис выученную у него детскую песенку, — вызывает слезы почти у всех зрителей.
А буржуазные предприниматели, заколачивая огромную деньгу в разбухшие портфели, с лихвой покрывая крупный гонорар Янингса и всякие другие расходы, похлопывая по своему карману, имеют полное право самодовольно сказать: «И капитал приобрели, и в высшей степени поспособствовали укреплению «невинности наших служащих».
1927 г.
