Нашему театру в известной степени повезло. Как старый театр, так и новый, созданный революцией, в течение первых годов революции, несмотря на все тяжести тогдашней нашей жизни, сумели высоко подняться в отношении техническом. Наш театр сделался и по новизне и по разнообразию своих форм и по талантливости своих актерских сил едва ли не первым в мире. Хуже обстояло дело с Драматургией, которая долго не умела достаточно полным голосом, достаточно художественно и достаточно популярно откликнуться на великие события и дать театру вполне современное содержание. В последнее время, однако, попытки драматургии становятся все более удачными. Театр становится необходимой частью культурной жизни городских масс, и между ним и потребностями их устанавливается все большая близость. Чрезвычайно важным является не только продолжение той линии, которая взята уже в театре, но и распространение воздействия театра на деревню, для чего пока еще, в сущности, ничего не сделано.
Более широким может быть охват кино, и в этой области наши победы, несомненно, велики. Даже Европа и Америка вынуждены были признать, что технически мы догнали их, в некоторых отношениях (массовых сценах, естественности типажа и т. д.) даже обогнали, в особенности же опередили по серьезности, по глубине содержания, по крайней мере лучших из наших кинокартин.
Этот успех поддерживается и до сих пор, и мы можем с удовольствием констатировать, что как в области политических сюжетных фильм (например, «Потомок Чингис–хана»), так и в области культурфильм (например, «Турксиб») мы сейчас даем настоящие перлы.
Быстрый рост нашей техники сказывается также в построении новых кинофабрик, росте киномолодежи и т. д. Тут еще остается огромное количество работы — и качественной и количественной, в особенности же работы по охвату киновлиянием не только городского, но и деревенского населения.
1 ноября 1929 г.
