Драматический театр переполняется танцами и пением. Заимствует у кино не только его технику сжатой мелодрамы, но просто куски фильма, сейчас начинает втягивать в себя как губка, номера варьете и этим знаменует процесс своего подгнивания со всех концов.
Как раз на днях «Берлинер тагеблат» напечатал интересную анкету о звукозрительном кино. Я сейчас не собираюсь писать об этом и только с удовольствием отмечаю полное согласие знатоков этого дела тем мнением, которое я высказывал по этому поводу года два–три тому назад, после знакомства с замечательным изобретением Три–Эргона.1 Сейчас же я вспомнил об этом потому, что известнейший король киноактеров, председатель их общества Шенк, заявляет в своем ответе на анкету, что немецкое кино, так же точно как и русское, «не может пользоваться успехом в Америке, ибо американцы не переносят серьезности в кинокартинах; американцы ходят в кино развлекаться и только развлекаться. Есть, конечно, горсточка людей, которая смотрит серьезные картины, но разве на такой горсточке можно построить серьезный коммерческий успех».
Вы видите: публика стала так несерьезна, что серьезные люди, желающие серьезного коммерческого успеха, могут торговать только самыми несерьезными картинами: серьезными же картинами может торговать только несерьезный человек, с которым настоящие коммерсанты и считаться не желают.
А сейчас всякий знает, хотя бы и не нюхал Маркса, что не идеи, а коммерция правит миром. И разве для серьезных людей театр не есть серьезное коммерческое предприятие? А если так, то разве можно заниматься серьезным театром? В театре тоже нужно торговать несерьезным товаром. Шенк прямо заявляет, что в Америке огромный сбыт может иметь легкая оперетта, легкая музыка вообще, наконец, все, над чем можно посмеяться.
Итак, долой серьезность в отношении идейном, да здравствует серьезность коммерческая, которая торгует исключительно вещами пикантными, вещами смехотворными, вещами развлекающими. И пусть театр поскорее идет с повинной головой к своим конкурентам — кино, варьете, все более американизирующейся оперетте и становится в ряды учреждений для развлечения, только для развлечения.
Разве это не погребение прошлого, не погребение самого лучшего в прошлом театре.
1928 г.
- Стр. 134. Эргон — немецкий инженер, один из изобретателей немецкого звукового кино. ↩
