Еще недавно общим местом было положение о сугубой смертности славы актера.
Между прочим, как и всякий другой виртуоз, актер не оставляет после себя памятника своего творчества. Материалом остаются лишь весьма несовершенные следы: фотографии, вещи и т. д. Жизнь великого актера или актрисы продолжается почти исключительно в воспоминаниях современников, устных и письменных. Устная традиция скоро замолкает, от нее остаются лишь неясные отголоски; письменная традиция остается.
Теперь это уже не совсем так и скоро будет вовсе не так. Говорящее кино будет подхватывать лучшие роли и передавать яркие моменты в виде зрительных и звуковых ощущений, почти адекватных действительности, из века в век. Так, например, Шаляпин исполняет сейчас для американского звукового фильма оперу «Борис Годунов», и можно с уверенностью сказать, что этим Шаляпин–Борис запечатлеется на тысячу лет. Но ушедшие наши великаны сцены не дожили до этого способа упрочивать свою посмертную славу, и о них мы можем судить лишь по свидетельству современников, публики, критики и, в одну из первых очередей, по свидетельству тех, кто был их соратниками по сцене.
Каждое такое свидетельство о Марии Николаевне Ермоловой является чрезвычайно важным, ибо Мария Николаевна представляла собою едва ли не самую величественную театральную фигуру в до сих пор протекавшей истории театра среди актрис.
А. А. Яблочкина в течение долгого времени могла очень близко наблюдать величайшую представительницу драматической традиции Малого театра и было, можно сказать, ее долгом внести в мемуарную библиотеку о М. Н. Ермоловой то, что она смогла отметить, запомнить, выразить. С этой точки зрения и находят свою подлинную ценность настоящие записки.
Само собой разумеется, что сказанное относится и к другим крупным представителям Малого театра, затронутым в книге, где читатель найдет различные сведения, относящиеся к импонирующим художественным фигурам Федотовой и Южина.
3 июня 1929 г.
