В борьбе за реализм и идейность литературы Луначарский не раз скрещивал шпагу с декадентскими литераторами, беспощадно обнажая реакционность их позиций. Великолепным образцом этой полемики является печатаемая ниже статья 1908 г., вызванная выступлением крайне агрессивной представительницы декадентского течения Зинаиды Гиппиус на страницах французского журнала «Mercure de France».
Символисты и прочие модернисты в 900–х годах пытались претендовать на роль господствующего направления в искусстве, провозглашали свою победу над якобы поверженным реализмом. Луначарский даже в период реакции и общественной растерянности после поражения первой русской революции, когда декадентские кружки и салоны особенно громко трубили о своем торжестве, прозорливо утверждал, что декаденты — «жалкие калифы на час», и предсказывал, что «на чистом художестве, как и на грязном эротизме, не отыграешься от пролетариата и его идеологии».
Антиобщественному и антинародному творчеству литераторов, бежавших прочь от больших социальных вопросов в пустыни мистики и индивидуализма, критик противопоставлял великую русскую реалистическую и демократическую литературу XIX века, и посвященные ей эмоциональные строки Луначарского по своей силе и выразительности могут быть поставлены рядом–с тем гимном в честь русской литературы, который мы находим у Горького в статье того же времени «Разрушение личности».
В полемике с Гиппиус Луначарский особое внимание уделяет ее оценкам двух крупнейших художников слова начала XX столетия, ставших, можно сказать, властителями дум своих современников — Максима Горького и Леонида Андреева.
К этому времени критик–большевик все больше убеждался, что автор «Тьмы» — «целиком талант разрушительный», подпавший под власть декадентского пессимизма, и поэтому Луначарский в своих критических этюдах спорил с Андреевым, опровергал его взгляды на жизнь и на человека. Однако он еще вел борьбу за писателя, делая попытки помочь ему освободиться от плена реакционных идей и настроений.
Но с особенным воодушевлением Луначарский вступал в ожесточенные бои, которые развертывались вокруг имени другого писателя, того, кто прокладывал новые идейно–художественные пути в мировой литературе, кто ознаменовал своими произведениями выступление нового, революционного класса в области искусства — вокруг Горького. И в этой и в некоторых других статьях 1908–1909 гг. критик давал решительный отпор измышлениям буржуазных литераторов, провозглашавших конец Горького как художника, которого якобы погубило воспринятое им социалистическое мировоззрение.
Следует отметить, что в «Очерках» проявились и присущие тогда Луначарскому ошибочные «богостроительские» взгляды: автор упоминал здесь о «религиозном» значении научного социализма, определял его как «религию жизни, человека, восторженного движения вперед». Естественно, что В. И. Ленин, сурово критиковавший в те годы Луначарского за его «заигрыванья с религией», обратил внимание и на эту статью, процитировав ее в примечании к книге «Материализм и эмпириокритицизм» (см. т. 18, стр. 365). Однако «богостроительскими» выдумками окрашена лишь небольшая часть статьи. И на данном примере отчетливо подтверждается факт, что даже в годы реакции сущность литературно–эстетических позиций Луначарского определяли не его философские ошибки, а сильные стороны критика–публициста и его тесная связь с революционной практикой.
Блестящая полемическая статья Луначарского появилась шестьдесят лет тому назад в малодоступной даже исследователям женевской «Заграничной газете» и больше никогда не перепечатывалась. Нужно, чтобы она стала известной всем, кто интересуется литературным наследием выдающегося деятеля социалистической культуры и его творческим путем.
Н. Трифонов
