Луначарский оказывал поддержку своим авторским участием многим литературным начинаниям. В их числе с полным правом может быть названо и «Литературное наследство».
Общеизвестно, как заботился первый нарком по просвещению об освоении трудящимися массами литературного и общекультурного наследия далекого и близкого прошлого, как много он сделал для осмысления, изучения, переоценки этого наследия. Естественно, что он не мог остаться в стороне при создании специального печатного органа, ставящего перед собой именно такие задачи.
Луначарский особенно ценил в литературоведении и искусствознании работы широкого, обобщающего, синтезирующего характера, труды, которые устанавливают основные линии и этапы развития литературы и искусства того или иного класса, страны, эпохи, определяют закономерность этого развития. Его собственные работы в этой области обычно носили концептуальный характер.
Однако он полагал, что научные — социологические или философско–эстетические — обобщения должны опираться на обильный исторически–конкретный материал, на обстоятельное изучение многих отдельных фактов. Он предостерегал тех ученых–теоретиков, которые недооценивали такое изучение.
Выступая, например, перед аспирантами Института русской литературы, Луначарский призывал их не бояться всякой так называемой черновой литературоведческой работы, упорно овладевать знанием источников, умением читать рукописи, «шарить по архивам». Он говорил о необходимости широко привлекать биографические данные, не пренебрегать и «мелочными изысканиями», которые «могут быть очень интересными» (см. стр. 132 настоящ. тома).
Высоко ценя значение и для исследователей и для читателей такого привлекательного своей жизненной подлинностью материала, как писательские дневники, письма, автобиографии, воспоминания, Луначарский был инициатором выпуска в издательстве «Academia» двух серий: «Памятники литературного и общественного быта» и «Памятники искусства и художественного быта». Как редактор этих серий он снабдил своими предисловиями ряд книг, содержавших эпистолярный и мемуарный материал.
Когда В. Д. Бонч–Бруевич задумал издавать историко–литературный журнал «с уклоном в исследование литературы 19–го столетия» (ЦГАЛИ, ф. 444, оп. 1, ед. хр. 133, л. 3), он нашел в 1929 г. действенную поддержку у Луначарского, бывшего тогда главным редактором издательства «Земля и фабрика»: здесь до организации такого журнала должны были выходить непериодические историко–литературные сборники. В 1930 г. издательство «ЗиФ» перестало существовать, но замысел был реализован издательством «Academia», одним из руководителей которого в это время являлся Луначарский. Он стал и соредактором выпускавшихся с 1932 г. сборников «Звенья», где печатались материалы и документы по истории русской литературы и общественной мысли.
Уже в последний год жизни Луначарский принял участие в публикации неизданных текстов Г. В. Плеханова, войдя в состав государственной редакции для общего наблюдения за этим изданием. От имени редакционной комиссии им было написано предисловие к подготовленным томам, из которого ясно видно, как Луначарский считал необходимым публиковать исторические и литературные документы.
Так как это предисловие не было напечатано и осталось в архиве, процитируем из–него соответствующее место:
«Государственная редакция наследия Плеханова считает своим долгом дать читателю возможно более корректный, удобочитаемый текст. Научная работа, которая будет проведена (для первых трех томов уже проведена) «Домом Плеханова», заключается именно в том, чтобы выяснить, в каком состоянии находится данная рукопись, при помощи какого метода приведена она в удобочитаемый вид, когда и при каких обстоятельствах она возникла. К этому, конечно, нужно прибавить комментарий, т. е. объяснения относительно лиц, сочинений, отдельных исторических фактов, которые упоминаются в тех или иных произведениях Плеханова и осведомленности относительно которых мы не можем требовать от читателей. Этот ориентировочный комментарий будет сделан со всей тщательностью и по возможности собран в систематические словари, которые послужат мощной помощью для читателя при издании богатого материала неизданного наследия Плеханова»
(ЦПА ИМЛ, ф. 142, оп. 1, ед. хр. 53, лл. 61–62).
В ноябре 1931 г. вышел первый номер «Литературного наследства», возникшего как журнал РАПП и Института литературы, искусства и языка Коммунистической академии. Появление этой книги должно было привлечь самое пристальное внимание Луначарского и, разумеется, не только потому, что он был в это время директором Института ЛИЯ Комакадемии. Здесь была начата публикация приобретших впоследствии широкую известность писем Энгельса, отражающих эстетические взгляды основоположников марксизма. В томе были собраны и такие существенные материалы, как неизданные работы Плеханова, забытые и неизвестные произведения замечательных русских писателей–демократов XIX столетия.
Здесь шла речь и о самом Луначарском. На одном из первых мест были воспроизведены материалы из неизданных протоколов совещания расширенной редакции газеты «Пролетарий» в июне 1909 г., а именно то, что было связано с обсуждением вопроса а «богостроительских» ошибках Луначарского. В редакционном же предисловии к тому подвергалось резкой критике и одно из недавних выступлений Луначарского — его–статья «Очередные задачи литературоведения», открывавшая № 1 журнала Института новой русской литературы Академии наук «Литература». Замечание Луначарского о необходимости «относительной терпимости» при обмене мнениями в среде советских литературоведов было квалифицировано тогдашними рапповскими руководителями «Литературного наследства» как проявление «гнилого либерализма», «прикрытие и поощрение классово–враждебных сил на одном из ответственнейших участков идеологического фронта» (стр. 4).
Мы располагаем и документальными доказательствами того, что Луначарский читал первый номер «Литературного наследства» очень внимательно: в ЦГАЛИ сохранился экземпляр из личной библиотеки критика с его карандашными пометами (как одобрительными, так и полемизирующими или осуждающими). Мы находим их на страницах, где напечатаны плехановские работы, а также статьи о В. Курочкине и Ф. Решетникове. Но больше всего замечаний вызвал у Луначарского большой обзор, озаглавленный «За ленинский учебник по истории русской литературы» и содержавший чрезвычайно резкие нападки на многих литературоведов (В. Львова–Рогачевского, В. Евгеньева–Максимова, И. Кубикова и др.). Авторы обзора (члены бригады из ленинградского отделения Комакадемии и из Ленинградской ассоциации пролетарских писателей), безапелляционно обвиняли критикуемых ими советских литературоведов в «протаскивании враждебных пролетариату буржуазно–идеалистических теорий» и во всяких смертных грехах.
Этот «стиль» критики не мог вызвать сочувствия и одобрения Луначарского, о чем и свидетельствуют его надписи на полях книги. Так, например, на заявление грозных рапповских судей, что Львов–Рогачевский, говоря о болезненности Достоевского как о факторе, влиявшем на характер его произведений, тем самым «протаскивает голый субъективизм, идеализм чистейшей воды», Луначарский реагировал репликой: «Какая чепуха!» (стр. 300).
Обзор заканчивался настойчивым призывом создать «в кратчайшие сроки» новый, безупречно ортодоксальный учебник. «Вот и попробуйте его создать» (стр. 321), — иронически написал Луначарский, трезво учитывая и сложность задания и научно–творческие возможности рецензентов.
Как видим, многое в первом номере «Литературного наследства» вызывало возражение и несогласие Луначарского. Однако это не заставило его отвернуться от нового издания, не помешало ему принять участие в следующем же номере.
Еще до выхода первой книги редакция «Литературного наследства» начала переговоры с Луначарским об этом участии. В распоряжении редакции оказалось два интересных неизданных письма Л. Андреева к Горькому 1908 г. Так как одно из писем в основном было посвящено резкой полемике с Луначарским, выступившим в сборнике «Литературный распад» с отрицательной оценкой ряда андреевских произведений, в том числе пьесы «Царь Голод», редакция «Литературного наследства» обратилась к нему с просьбой написать комментирующую статью. 18 июля 1931 г., как свидетельствует–сохранившееся письмо заведовавшего тогда редакцией И. С. Зильберштейна (ЦГАЛИ, ф. 279, оп. 2, ед. хр. 622), материалы публикации были посланы Луначарскому, и во 2–м номере (1932 г.) появилась написанная им статья «Борьба с мародерами».
Связь Луначарского с «Литературным наследством» на этом не прекратилась. 22 марта 1932 г. он выступил в Доме Союзов на торжественном заседании, посвященном столетию со дня смерти Гете, с докладом «Гёте и его время». Текст доклада по исправленной стенограмме вошел в гетевский том «Литературного наследства» (№ 4–6, 1932 г.).
Вскоре началась подготовка щедринского тома, в который вошли новонайденные рукописи великого сатирика, и опять Луначарский явился участником нового тома. Вот что рассказывает об этом редактор тома С. А. Макашин в записке от 12 апреля 1964 г.:
«Весной или летом 1933 г. я обратился к Анатолию Васильевичу с просьбой написать для щедринского тома „Литературного наследства“ статью о хрониках „Наша общественная жизнь“, тогда еще не вошедших в собрание сочинений Салтыкова и мало кому известных. Анатолий Васильевич сначала согласился и попросил меня подготовить некоторые справки, нужные для написания статьи. Но вскоре он вызвал меня и сказал, что в связи с предстоящим отъездом на длительное время за границу он не сможет выполнить обещанного, о чем сожалеет, так как щедринская „хроника“ и особенно новые, неизданные ее главы глубоко заинтересовали и взволновали его. И Анатолий Васильевич тут же в блестящей „импровизации“ передал свои впечатления от новых страниц Щедрина. Выслушанное заставило меня сказать Анатолию Васильевичу, что „Литературное наследство“ было бы радо получить и напечатать запись того, что только что было сказано. Анатолий Васильевич согласился и тут же дал указание о вызове стенографистки на другой день. А еше через два–три дня подписанный Анатолием Васильевичем экземпляр машинописи был доставлен в редакцию».
Этот, по определению самого Луначарского, «взволнованный отклик» на новые, неопубликованные тексты Щедрина и был напечатан в качестве предисловия к ним в № 11–12 «Литературного наследства», вышедшем в начале 1934 г. А в редакционном вступлении к тому пришлось говорить уже о смерти замечательного советского критика. Сотрудничество Луначарского в «Литературном наследстве» 1930–х годов завершилось его статьей «Пушкин–критик» в пушкинском томе (№ 16–18, 1934 г.).
Через четверть века, когда советское литературоведение приступило к серьезному изучению творческой деятельности выдающегося строителя социалистической культуры, в этом приняло участие и «Литературное наследство». В 65–м томе был опубликован ряд выступлений, писем и записок Луначарского, связанных с Маяковским, в 69–м — лекция о Толстом, в 74–м — неизданные статьи о советской литературе.
Появившиеся в этих томах статьи не были написаны для «Литературного наследства», но сохранилась еще одна его работа, предназначавшаяся именно для нашего издания.
Оказалось, что присланная критиком для второй книги «Литературного наследства» статья состояла из двух отдельных частей: первой — «К вопросу о философской дискуссии 1908–1910 гг.» и второй — «Борьба с мародерами». Общее же название статьи было «В атмосфере реакции». В «Литературном наследстве» была напечатана в 1932 г. только вторая часть как нечто совершенно самостоятельное. Первая же часть не была тогда опубликована и сохранилась в машинописной копии у С. А. Макашина.
Передавая редакции «Литературного наследства» статью, включающую и страницы о дискуссии прошлых лет, Луначарский как бы реагировал на появившийся в первой книге журнала протокол совещания расширенной редакции газеты «Пролетарий», на котором критиковались его «богостроительские» взгляды.
Луначарский и прежде не раз самокритически вспоминал свои философские ошибки. Но здесь он осудил их особенно отчетливо и прямо, без всяких смягчающих оговорок. Самым ценным в статье являются, конечно, страницы, посвященные воспроизведению беседы ее автора с В. И. Лениным на Копенгагенском международном социалистическом конгрессе в 1910 г. Эта беседа убедительно показывает, что в своей критике попыток «придать научному социализму характер религиозного верования» Ленин не ограничивался печатными выступлениями, он продолжал критику и в письмах и в личных беседах. Это была упорная борьба за Луначарского, так же как и за разделявшего его «богостроительские» взгляды Горького, борьба, в успешном исходе которой Ленин имел основание быть уверенным.
Известно, какой блестящей памятью обладал Луначарский, как хорошо запоминал он услышанное. Известно и то, с какой осторожностью, с каким чувством ответственности относился он к передаче мыслей и слов великого вождя. Поэтому можно считать и в данном случае запись ленинских высказываний свидетельством достаточно авторитетным и надежным.
Тем более важно, чтобы предназначенная для читателей «Литературного наследства» статья Луначарского, хотя и со значительным запозданием, стала им доступной.
Н. Трифонов
