Доклад Луначарского Ленину и Рыкову. 31 мая 1919 г.

Уполномоченный

Всерос. Центр. Исполн.

Комитета

Народный Комиссар

по просвещению

г. Кострома

31 дня мая 1919 г.

№ 334

Товарищам Ленину и Рыкову

Дорогие товарищи,

В дополнение к письмам, которые я Вам послал раньше о Совнархозах, пишу Вам и это письмо и, как относительно прежнего, так и относительно этого прошу Вас прочитать его внимательно не только потому, что все трактуемые мною в нем вопросы имеют немалое значение в экономической жизни Костромской губ., но и потому, что они могут служить материалом и иллюстрацией к общему положению Совнархозов и работ его местных органов в России.

Начну с недавней реформы организации текстильной промышленности, которая болезненно отзывается на Костроме. За Губсовнархозом, как Вам известно, остались теперь только мельчайшие фабрики, более же крупные (их 9) объединены так называемым «кустовым правлением». Это кустовое правление приобрело большую или меньшую степень независимости от Губсовнархоза, а вместе с тем начинает отшнуровываться от него и хозяйственно, что, конечно, сопровождается разными болезненными явлениями.

Хуже всего обстоит дело со складами. Считается, что склады тканей находятся в распоряжении Губсовнархоза, фактически же ничего подобного. Так, в Воензаге Костромского губсовнархоза имеется заказ на значительное количество разного обмундирования: ввиду безработицы в губернии и городе можно легко организовать мастерские, и это будет на благо как армии, так и рабочему населению. Материала для этого, конечно, у Воензага нет, однако на складе этого самого нового кустового правления имеется 540 тысяч аршин равендука; несмотря на все просьбы местного Воензага дать этот материал для того, чтобы выполнить уже сделанный военным ведомством заказ и пустить в ход уже готовые к этому мастерские, кустовое правление наотрез отказывается, ссылаясь на отсутствие разрешения из Центра. В Центр же, именно тов. Ногину, трижды посылались телеграммы, но, как это водится, Центр не откликнулся хотя бы даже слабым эхом. Судя по тому, что к разгару лета всюду получилось достаточное количество валенок, можно думать, что к зиме получат равендук, из которого можно делать только летние гимнастерки — так это обычно бывает у нас: мы постоянно пляшем на похоронах.

Я бы очень просил Вас обратить внимание тов. Ногина на это обстоятельство, а вместе с тем принять его к сведению как иллюстрацию того, как вредно отзывается на месте самостоятельность «кустов» от всего губернского промышленного «леса».

Нельзя не обратить Вашего внимания на следующее обстоятельство: на собрании представителей профессиональных союзов (а профсоюзы наиболее заинтересованы в этом самом ногинском кусте) из 42 голосов 39 было получено инженером Перуновым, другой же кандидат, инженер Зварыкин, не получил ни одного голоса, но Центр, наплевав на выбор профессиональных союзов, уполномочил крайне непопулярного Зварыкина. Для чего это делается? Можно быть уверенным, что у этого Зварыкина есть какой–нибудь кум в Центре, но, может быть, пора бы уж считать выбор профессиональных союзов более ценным, чем выбор кума?

Затем еще одна иллюстрация перетасовки товара: на заводе Толстопятова имеется 3 тысячи пудов льняного масла. Это льняное масло необходимо употребить при производстве жидкого мыла, так как губерния санитарно погибает от отсутствия мыла. Центр на это откликнулся и масло отпустил, но по наряду из Воронежской губ. Судя по некоторым прецедентам, я почти уверен, что костромское масло, вероятно, по наряду отдано в Воронежскую губ. По крайней мере такова обычно игра ума людей, производящих такого рода перетасовки. Я уже указывал Вам на то, что центральная губерния получила железо из Рыбинска, а Кострома почему–то из Тамбова. Неужели долго еще продлится эта буквально гнусная игра с перебрасыванием при парализованных ж<елезных> д<орогах> грузов в места, где данного продукта; имеется вдоволь, но где продукт является «табу», потому что какому–нибудь канцеляристу угодно было отпустить его для пользования противоположного уголка России?

Нельзя не обратить также внимание на то, что местный Учвод абсолютно никак не связан ни с какими другими губернскими учреждениями и чувствует себя центром в центре, так, например, он «донес» о том, что на некоторых фабриках и заводах Костромской губ. имеется запас нефти, и немедленно Главнефть предписала весь этот запас сдать Учводу.

На самом деле при той недостаче топлива для флота, которой мы страдаем, эти несчастные десять тысяч пудов не будут играть никакой роли, в городе же не только придется безнадежно остановить всю промышленность, но остановить даже водопровод. Какое, однако, дело до этого Главнефти, а тем более Учводу? Курьезно, что в телеграмме, которой передается это распоряжение, сказано тут же: Главнефть просит Центротекстиль подтвердить это распоряжение. Казалось бы, насколько проще в Москве сговориться Главнефти с Центротекстилем и не посылать распоряжения, указывая тут же в телеграмме, что оно принято без согласия другого заинтересованного ведомства. Я думаю, что вопросами распределения топлива между отдельными отраслями хозяйства никоим образом не может ведать распределяющий топливо орган: взвесить относительную насущность и надобность может только Президиум, и я посоветовал костромичам обратиться в Президиум ВСНХ, пользуясь тем, что телеграмма сама указывает на односторонность принятого решения. Между прочим Учвод доставил в этот раз баржи и пароходы в самом отвратительном, неремонтированном виде. На вопрос тех, кто ими пользуется, почему не произведен ремонт, последовал наиболее часто раздающийся ответ: Центр давал наряды, но не давал материала. Между тем материал был тут же, в Костромской губ., только он был в распоряжении Совнархоза, а Учвод считает ниже собственного достоинства обращаться в Губсовнархоз. В будущем году с божьей помощью пароходы уже совсем не смогут ходить по Волге, но зато Учвод останется вполне самостоятельным. Однако все эти романы уступают в пикантности печальной повести о катушках.

Повесть эта может быть разделена на три части. Часть первая: из Костромы отправляются представители, которые заявляют, что на заводе Прянишникова можно производить десять тысяч катушек в день, что для этого есть топливо, рабочие руки и сырье. Центр не обращает никакого внимания. Часть вторая: Центр предписывает собирать старые катушки по 10 коп. за штуку ввиду катушечного голода в России. Этих катушек за два месяца собрали в Костромской губ. семь тысяч. Придя в отчаяние (часть третья), костромичи опять отправляются туда и опять заявляют, что они могут дать не семь тысяч в два месяца, а 600 тысяч новых катушек за такую же цену, в какую обходятся старые. Тогда из Центра запрашивают образцы, одобряют их и заявляют, что будет дан пробный заказ в 50 тыс. Затем все замолкает, но через несколько времени получается отчаянная телеграмма: собирайте старые катушки.

Все мною здесь передаваемое совершенно точно. Я, конечно, отнюдь не подозреваю, что во всем этом сказалось издевательство какого–нибудь специально остроумного саботажника — это просто правая рука не знает, что делает левая, и в то время, как левая отказывается от целого моря новых катушек, дешевых и удобных, правая клянчит старые катушки и готова платить за них какую угодно цену.

Если в одном катушечном деле возможны два «могучих» и независимых один от другого центра, то что же сказать о всем Совнархозе.

В Костромской губ. имеется фабрика Жерара — эта фабрика стала, она была признана подлежащей закрытию. Губсовнархоз решил воспользоваться довольно сильным двигателем этой фабрики для целого ряда крайне важных целей. Обратился в организационно–инструкторский центр или отдел с просьбой о разрешении. Организационно–инструкторский отдел ответил, что фабрика Жерара, как ненационализированная, не подлежит ведению Губсовнархоза, — между тем фабрика Жерара национализирована, и об этом было напечатано в бюллетене Совнархоза. Само собою разумеется, что над такими инструкторами на местах могут только смеяться, но смеется хорошо, кто смеется последний. Я посоветовал Губсовнархозу ответить на телеграмму, что фабрика национализирована постановлением от такого–то числа и что, стало быть, телеграмма господ инструкторов тем самым аннулируется. Мой совет, однако, не был принят, ибо многоопытные мужи Губсовнархоза заявили мне: «раз они не хотят давать фабрики, то они придумают другой предлог». Может быть, товарищ Рыков обратит внимание инструкторов на то, что они существуют не для того, чтобы придумывать предлоги, а для того, чтобы говорить прямо и открыто, в чем дело.

Вместе с тем я поддерживаю ходатайство о передаче этой фабрики в распоряжение Губсовнархоза.

При прошлом письме я послал Вам проект Костромского губсовнархоза о перестройке местной организации его. Они просили меня уполномочить их приступить к этой реорганизации, из страха слишком распухнуть, не дожидаясь разрешения Центра. Я, конечно, на это согласия не дал и, наоборот, посоветовал по телеграфу просить ускорить созыв съезда совнархозов, на котором можно было бы в самом пожарном темпе поставить вопрос о согласовании принципов национализированных ветвей промышленности, руководимых главками, и их территориального объединения вокруг губсовнархозов; посему оба должны быть сохранены, но должны быть согласованы, и согласованы как путем рационального их строения, так и путем усиления контроля Президиума ВСНХ. Мы всегда будем иметь парализованное тело, пока мы не будем иметь в хозяйстве могучий и за всем следящий Центр. Я думаю, что человечески это достижимо при хорошей организации и во всяком случае надо стараться этого достигнуть.

Кстати, Владимир Ильич, сообщаю Вам, что я выеду отсюда в воскресенье, по приезде в Москву (по дороге я еще остановлюсь кое–где: в Плесе, Красном, Кинешме) я приду к Вам лично спросить Ваших дальнейших инструкций и сделаю Вам вообще очень краткий суммарный отчет. Мною послано значительное количество как телеграфных, так и почтовых докладов и донесений в разные центры. Свою поездку я в общем считаю удачной и целесообразной, кое–где пришлось произвести аресты и почистить, но в общем впечатление мое такое: несмотря на голод на местах, если судить по Костромской губ., дело идет гораздо лучше, чем мы из Центра предполагаем: люди выросли и приобрели опыт, и к ним надо относиться с большим доверием, они нисколько не глупее, нисколько не малоопытнее, чем люди из Центра, часто наоборот, и здесь нужно больше товарищества, больше деловых небольших съездов с заведующими отделами по каждой специальности, вообще более тесный товарищеский контакт. Это, мне кажется, задача ЦК, иначе советская конституция, как таковая, грозит в самом деле переделать нас в министров, а их в наших подчиненных. Это уж будет последнее дело.

Следовало бы обратить также внимание на ревизоров, которых присылает иногда ВЧК <…>

Посылать взрослым работникам и старым партийцам ревизорами молодежь нельзя, лучше посадить кого помоложе на места народных комиссаров (не исключая просвещения), а нам, людям хотя с некоторым опытом, предоставить возможность объездов, осведомления и инструктирования.

В этом смысле после трехнедельного пребывания здесь я еще раз подтверждаю, что идея посылки 18 ответственных товарищей в провинции была здоровая идея и что надо настаивать на ее продлении.

Ваш А. Луначарский

Привет Над<ежде> Конст<антиновне>.¹