Поезд А. В. Луначарского
исх. № 3
9 мая 1919 г.
Дорогой Владимир Ильич,
Я посылаю с дороги корреспонденцию в «Росту», и, может быть, Вы будете так любезны, что поинтересуетесь ею как материалом для Вашего умозаключения, и, кроме того, я решил, помимо официальных телеграмм, посылать Вам лично письма с разными подробностями. Так как я был проездом в г. Ярославле, то могу Вам передать мои общие впечатления, а также результаты доклада тов. Цветкова, нового председателя Ярославского губкома.
Ярославль все еще город больной, разрыв между партийными кругами и интеллигенцией здесь глубже, чем где бы то ни было. Интеллигенция после мятежа разогнана и расточена, а та, которая осталась, дуется и шипит. Состав Губкома и Губисполкома — исключительно рабочие и, по правде сказать, довольно молодые. Довольно яркое впечатление производит энергичный петербургский рабочий Цветков, состоящий председателем Губкома и фактическим заведующим и городом и губернией. Однако не могу не отметить, что и он человек, по–видимому, 26–27 лет, и, на мой взгляд, все–таки при всем его уме и расторопности эта задача для него не по силам: скрадывает для себя он эту непосильность стремлением во что бы то ни стало видеть сквозь розовые очки.
Сейчас я передам Вам вкратце результат его доклада, сделанного мне и т. Доброхотову, а потом укажу на некоторые мои личные наблюдения.
Тов. Цветков утверждает, что мобилизация прошла у них очень хорошо. Протеста против основной возрастной мобилизации нигде не было. Люди, поступавшие в Ярославль, приходили апатичными, но после того, как подвергались систематической пропаганде, очень веселели и отправлялись бодрые. Дезертиров мало — до 10 процентов, смотря по уезду. Партийная мобилизация прошла также удачно. Норма такая: Губисполком дал 6 человек, Горком — 6 человек, из уездов 5% работников, профессиональные союзы — 5%. Собравшийся таким образом человеческий материал был распределен так: выделены были коммунисты ответственные, каковых оказалось 28 человек, из них 10 отправлены в распоряжение Центрального Комитета, 10 в распоряжение Окружного военного комиссариата, а 8 оставлены в распоряжение Губернского комитета, что, по–моему, хорошо, так как иначе Ярославская губерния окончательно обнажилась бы. Я думаю, Владимир Ильич, что и сейчас Ярославские уезды слишком сильно поскребли на счет коммунистов, по крайней мере Цветков, несмотря на свою склонность к оптимизму, говорит, что третью мобилизацию, т. е. волостную, проводят со скрипом, потому что на местах осталось мало ответственных работников. Остальные коммунисты, не ответственные работники, зачислены в Красный батальон, куда вошли также профессионалисты и добровольцы. По слухам — это прекрасный отряд, три маршевых роты уже отправились на Восточный фронт.
Должен сказать, что те воинские части, которые я видел в Ярославле, имеют очень молодцеватый вид, так же точно и настроение их, как мне показалось, ни в каком случае не хуже настроения красноармейцев даже в столицах. Отношение рабочих к Советской власти, по словам тов. Цветкова, прекрасное. Но белогвардейские попытки продолжаются: в самом Ярославле белогвардейцы хотели основать базу, но провалились, перенесли ее в Рыбинск, где скопилось до 25 человек бывших офицеров, несомненно, составивших военный заговор. 14 из них были арестованы путем облавы, остальные бежали, при этом оказано было вооруженное сопротивление. С нашей стороны были раненые и убитые.
В продовольственном отношении Мологский, Рыбинский и Ростовский уезды находятся в плохом состоянии, остальные в более удовлетворительном. Местный кооператив, по словам тов. Цветкова, никуда не годится: семена роздал слишком поздно; посевного картофеля вовсе не роздал, и это грозит настоящим бедствием, если Нижегородская губ. не сможет вовремя помочь. Молочная производительность также хромает сильно из–за несовершенства кооперации. Исполком хочет продвинуть идеи потребительной коммуны и молочной коммуны.
Снабжение крестьян мануфактурой издевательски ничтожно: подумайте, за год выдано по ½ аршина ситцу на душу. Тем не менее, по словам: тов. Цветкова, в общем и целом крестьянство относится к Советской власти положительно. Прежние мобилизации проходили плохо, процент дезертиров был не ниже 20, но что меня прямо сразило — это цифра дезертирства в Ярославском уезде в прежние мобилизации. По словам тов. Цветкова, дезертировали около 90%. Подтверждаются и сведения ивановских товарищей о том, что в лесах скрываются группы вооруженных дезертиров. В Мологском уезде недавно был бунт, по которому ведется следствие, — по словам тов. Цветкова, он не имел ни серьезного последствия, ни серьезных причин.
Гораздо больше жалуется тов. Цветков на внутренние распри среди самих коммунистов. Прежний состав Исполкома, более или менее местный, не справился со своим делом, потому что делился пополам на так называемых демократов — сторонников крестьянского и рабочего самоопределения — и чистых якобинцев. В конце концов на конференции, имевшей место в апреле мес, присланный от Центрального Комитета тов. Бумажный раскассировал этот Исполком и создал новый Губком и Губисполком, во главе которых поставил группу петербургских рабочих, до того времени работавших в уездах и в свое время командированных из Петербурга. Старый партийный комитет вступил с новым в борьбу. Эта борьба имела (место) даже и среди рабочих, где к старому комитету сразу примкнули левые эсеры и меньшевики, потом средоточием оппозиции стал первый городской район, т. е. район интеллигентский, обывательский.
В настоящее время, как заявляет тов. Цветков, действия оппозиции парализованы; между прочим к ней принадлежал и тов. Титов, присланный Центральным Комитетом и сейчас вернувшийся, если не ошибаюсь, в Москву. Другие главари оппозиции, Будников и Гальковский, по словам тов. Цветкова, «политически обезврежены и находятся в больнице» — фраза, показавшаяся мне несколько загадочной, которую, я надеюсь, более подробно расследует тов. Доброхотов. Разобраться в том, где здесь правда, я не могу, но факт тот, что в более или менее крупных центрах Ярославской губ. — Рыбинском, Ростовском и Пошехонском уездах — и сейчас еще сильна оппозиция, т. е. коммунисты, крайне недовольные новым составом Губкома. Проверить причины их недовольства я не могу, сам же тов. Цветков полагает, что это «интеллигентские фразеришки». Так ли это — видней будет тов. Доброхотову. Кроме того, должны быть более или менее осведомлены тов. Бумажный и тов. Стеклов.
Дело в губернии, однако, обстоит не так–то благополучно. Тов. Цветков, по моим собственным, хотя и коротким, наблюдениям, слишком оптимист. Свидетельством этому является то, что в Пошехонском уезде, который он называл во всех отношениях одним из благополучнейших, в день моего пребывания в Ярославле был убит председатель волостного исполкома, причем телеграфное донесение гласило, что убит он крестьянами, восставшими по случаю насильственного введения коммуны. Это меня очень удивило. Ясно, что директивы 8 съезда еще не докатились даже до такого относительно культурного уезда в промышленной губернии, самой грамотной и чуть ли не самой смышленой в России, как Ярославская.
Владимир Ильич, мне кажется, что нужно как можно скорей дать директиву о перевыборах на месте волостных, а может быть и уездных исполкомов, с введением туда значительно большего числа средних крестьян. Ведь ярославские крестьяне сплошь отходники и полупролетарии на всему своему духовному складу. Я совершенно убежден, что в Ярославской губ. сделается спокойнее, если она не будет управляться <…> исключительно в якобинском порядке, только пришлым и еще не сжившимся с губернией элементом.
Общее впечатление от города и губернии такое, что <…> спайка есть только с рабочими текстилями <…>
Не знаю, таковы ли будут мои впечатления от Костромы. Пишу в вагоне, подъехав к ней, и о дальнейших моих впечатлениях сообщу Вам с такой же подробностью.
А. Луначарский
