<Виареджо. После 21 июля/3 августа 1905 г.>
Дорогой Владимир Ильич!
Ваше письмо меня очень огорчило.1 Я думал, что дела в Женеве идут лучше. Как я уже писал,2 я непременно приеду осенью прочесть рефераты как в Женеве, так и в других крупных заграничных центрах.3
Вы зовете меня в Женеву и ожидаете многого от моего личного воздействия. Владимир Ильич, я хорошо помню 4 это личное воздействие, — колоссальнейшая трепка нервов без всяких осязательных результатов. В Женеве я чувствовал, что глупею и слабею, здесь, в Италии, я пропасть работаю 5 и нагуливаю телесные и духовные силы, которые, несомненно, страшно понадобятся мне, когда нам, наконец, можно будет переехать в Россию. От переезда в Женеву я могу ждать только очень большого ущерба для меня как рабочей силы. Я, конечно, смог бы при этом непосредственно больше дать в той гвериллье,6 которая там ведется, но, взвешивая pro и contra*, думаю, что самое лучшее — поддерживать эту борьбу издали и наездами. Вы скажете, что это эгоизм. Пожалуй: но это разумный эгоизм, тот самый, который лучше всего совпадает с пользой делу. Инстинкт духовного самосохранения кричит во мне против Женевы и тем сильнее, чем больше я чувствую внутренний рост здесь. Весьма возможно, многие из моих здешних работ вам показались бы «излишнею роскошью», как пишет Плеханов о своей брошюре,7 но я–то не разделяю этого мнения.
Мне будет очень горько, если Вы и другие мои дорогие друзья и товарищи по делу будут на меня сердиться, но so denke ich, anders kann ich nicht!**
Крепко жму Вашу руку.
Ваш А. Л.
* за и против (лат.).
** я думаю так, иначе я не могу (нем.). Луначарский перефразирует известные слова Мартина Лютера: «На том стою и не могу иначе».
Публикуется впервые. ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 5, ед. хр. 185, лл. 1–2. Является ответом на письмо Ленина Луначарскому (п. 6). Отправлено из Виареджо в Женеву.
Датируется на основании п. 6.
- Имеется в виду письмо Ленина 20 июля/2 августа 1905 г. (п. 6). Ленин обращал внимание Луначарского на важное значение, которое имеют в политической борьбе выступления на собраниях и личное воздействие на массы, и просил подумать о возможности возвращения в Женеву. ↩
- Луначарский имеет в виду свое письмо Ленину (см. п. 1). ↩
- Кроме Женевы, большие колонии русских политических эмигрантов в 1905 г. находились в Цюрихе, Берне, Льеже, Париже, Брюсселе, Берлине, Мюнхене, Дармштадте и других городах Западной Европы. ↩
Уже после Октябрьской революции Луначарский не раз вспоминал о своих рефератах 1904–1905 гг.:
«Как публицист я не был особенно плодовит — рядом с Лениным не приходилось писать слишком много: он с поразительной быстротой и уверенностью отвечал на все события дня. Много писал также Галерка. Зато как пропагандист идей большевизма, как устный полемист против меньшевиков я занял первое место и в Женеве, и в других городах Швейцарии, и в колониях русских эмигрантов во Франции, Бельгии и Германии. Разъезжал я неутомимо, повсюду посещая наши, порою столь крошечные, но всегда энергичные большевистские организации, повсюду грудью встречая натиск несравненно более компактной меньшевистской и бундовской публики и повсюду читая рефераты. <…> Жизнь эта меня утомила, но я считал своим долгом исполнять мою миссию странствующего проповедника и полемиста со всяческим рвением»
(А. В. Луначарский. Воспоминания и впечатления. Сост., предисл. и примеч. Н. А. Трифонова. М., «Советская Россия», 1968, стр. 34–35).
В. Д. Бонч–Бруевич, вспоминая об одном из скандалов, которые устраивали меньшевики во главе с 10. Мартовым в женевской колонии политэмигрантов в 1904–1905 гг., и об отношении к ним Ленина, писал:
↩«Если уж Владимир Ильич, этот испытанный боец и полемист, не мог более вытерпеть этой полемики, — а что только не приходилось ему выслушивать в своей жизни на рефератах! — не мог отнестись иначе как с отвращением ко всем нападкам этого более чем истеричного человека <Мартова. — Ред.>, дававшего тон всей меньшевистской женевской колонии, то всем станет ясно, что делалось, что творилось и какова была атмосфера в нашей политической жизни того времени в этой далекой Женеве… Совершенно будет всем понятно, что всякий малейший повод, и личного и общественного характера, тотчас же давал импульс к новым и новым историям, отравлявшим всю нашу жизнь, от которых так хотелось уйти без оглядки»
(В. Д. Бонч–Бруевич. Избранные сочинения. Том II. М., Изд–во АН СССР, 1961, стр. 324–325).
- В Италии Луначарский много занимался философией, историей итальянской литературы и историей искусства. ↩
- Гверилья или, правильнее, герилья (исп. guerilla, от guerra — война) — партизанская война в Испании и странах Латинской Америки. Луначарский здесь употребляет это слово, имея в виду борьбу большевиков против оппортунизма меньшевиков. ↩
- О какой своей брошюре и в какой статье Плеханов иронически отозвался как об «излишней роскоши», не установлено. В предисловии Плеханова к книге Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» это выражение не встречается. ↩
