16/1 1922 г.
Тов. ВЛАДИМИРУ ИЛЬИЧУ ЛЕНИНУ
Дорогой Владимир Ильич!
Получил заявление художника Ф. А. Малявина с Вашей надписью. Что касается разрешения Малявину выезда за границу и содействия получению произведений от государственных учреждений и от частных лиц, то это сделать, конечно, путем постановления Совнаркома легко, если же дело идет о финансировании выставки, то я, с своей стороны, должен сказать следующее: все предприятие с этой стороны может оказаться не только бездоходным, но прямо решительно убыточным. Малявин пользуется известным успехом в Европе, его картины, конечно, согласна будет принять всякая выставка, напр<имер> Венецианская и т. д., но нет никакой надежды, чтобы сборами со входа на выставку можно было бы покрыть издержки. На продажу картин, тем более, что взятые из государственных учреждений и от частных лиц проданы быть не могут, расчета нет никакого. Может быть, одну–две картины и купят, но вряд ли за такую цену, чтобы это окупило бы все расходы. Об этом говорю с уверенностью, ибо знаю, что и вообще–то рынок на живописные произведения новейшего времени очень сейчас в Европе стеснен и в прошлом никогда произведения Малявина не пользовались особенно шумным рыночным успехом. Я разговаривал по этому поводу с несколькими знатоками и живописи и рынка, и все они пришли к тому же заключению, т. е. если бы Малявин без государственной поддержки затеял подобное дело, то оно провалилось бы и ни один мало–мальски опытный капиталист никогда не дал бы на него ни одной копейки. Издание произведений Малявина в сотнях экземпляров, конечно, чрезвычайно улыбается самому Малявину потому, что это создаст ему огромную рекламу, но можно усомниться в том, чтобы такое издание, как торговое дело, увенчалось успехом. Другое дело относительно пролетарского (гораздо вернее — крестьянского) духа малявинского искусства. В этом смысле пропагандировать его стоит. Живописец он весьма и весьма недюжинный, своеобразный, глубокий, демократический, стихийный и славный человек, к нам близкий, поэтому в известной мере поддержать его можно. Вывод: пустить его за границу, дать ему возможность собрать картины чрезвычайно легко. Наркомпрос финансировать его из своих скудных средств не станет, если же Комиссия помощи голодающим или фонд Совнаркома захотят взять на себя финансирование этой поездки, то я протестовать не буду, заранее, однако, разочаровывая тех, кто мог бы думать, что в результате окажется какой–нибудь крупный доход для голодающих. Письмо это прошу считать конфиденциальным потому, что Малявин, к которому я отношусь с определенной симпатией, человек ужасающе высокого о себе мнения и всякое мало–мальски сомнение в том, что он является первым русским художником, а может быть, и европейским, считает за личное оскорбление. В Малый Совнарком, согласно Вашему распоряжению, вношу прилагаемый при сем проект. Что касается последнего параграфа, то здесь можно определить сумму или совсем этот § вычеркнуть. Думаю, однако, что если он будет вычеркнут, то тем самым мы зачеркнем и все дело, т<ак> к<ак> у Малявина никаких серьезных подъемных нет, а тут наверное понадобится минимально несколько десятков тысяч золотых рублей.
Нарком по просвещению А. Луначарский
Публикуется впервые. ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 22654, л. 2–2 об.
Внизу под письмом Луначарского надпись Горбунова — обращение к Ленину:
«Вл. Ил. Прошу просмотреть и дать дальнейшую директиву. Н. Горбунов».
18 января Ленин ответил Горбунову по телефону через Фотиеву:
«т. Горбунов, надо, чтобы Вы сами собрали необходимую информацию, посоветовавшись, если нужно, с Каменевым и Троцким, и решили бы вопрос без меня.
Ленин»
(Ленин, т. 54, стр. 114).
См. письмо Луначарского Ленину 14 января 1922 г., а также ходатайство в Малый Совнарком от 1 февраля.
