«Великолепный план»

В брошюре «Очередные задачи Советской власти» Ленин, затронув вопрос об «образовательном и культурном подъеме массы населения», писал:

«Этот подъем идет теперь С громадной быстротой, чего не видят ослепленные буржуазной рутиной люди, не способные понять, сколько порыва к свету и инициативности развертывается теперь в народных „низах“ благодаря советской организации» (Ленин, т. 36, стр. 188).

Стремлениям народных масс, охваченных невиданной жаждой знаний, которая повседневно проявлялась с огромной силой, должно было ответить осуществление одной из тех многочисленных и совершенно новых задач, которые Великая Октябрьская социалистическая революция поставила перед созданной ею Советской властью. Этой задачей было — сделать искусство и, в частности, театр средством просвещения народных масс и вместе с тем орудием борьбы за революцию.

Новая задача требовала новых решений. 19 января 1918 г. состоялось первое заседание первого советского органа, ведавшего вопросами театра, — Театрального совета при Народном комиссариате по просвещению. Открывая это заседание, Луначарский говорил:

«Во все периоды истории каждый новый класс вместе с победой приносил новое искусство, и победоносный пролетариат не может удовлетворяться старыми формами искусства и несет в самом себе новые формы».¹

Эти новые формы стали непрерывно возникать в результате бесчисленных поисков и начинаний, широко развернувшихся в первые годы революции. В поисках участвовали и творческие коллективы, создававшиеся рабочими и крестьянскими массами, и выдающиеся деятели культуры. Не все талантливые замыслы, рождавшиеся в те годы, удавалось воплотить в жизнь, но подчас и неосуществленные предложения несли в себе много ценного.

В 1919 г. проект большого принципиального значения, непосредственно связанный с просветительной задачей зрелищных искусств, выдвинул М. Горький. Театральный журнал, выходивший в то время в Москве, сообщал:

«На одном из последних заседаний Большого художественного совета отдела театров и зрелищ в Петрограде М. Горький выступил с обширным докладом о задачах и репертуаре театров и кинематографов.

Полагая, что огромное воспитательное значение (в смысле прививки духа историзма) и художественное значение могло бы иметь оживление характерных моментов истории культуры, М. Горький считает крайне своевременным приступить к постановке цикла исторических инсценировок как из русской, так и из европейской истории.

<…> А. В. Луначарский, присутствовавший на докладе М. Горького и на заседании, в котором обсуждался проект инсценировок, всецело присоединился к нему и добавил, что делу этому должен быть придан общегосударственный масштаб, с тем чтобы инициатива проведения намеченной программы была предоставлена Отделу театров и зрелищ. Между прочим А. В. Луначарский указал на желательность, если это представится возможным, вынести указанные инсценировки на улицу, устроив массовые шествия, которые могли бы быть приурочены к всенародным празднествам (например, 1 мая)».²

Фактически работа над осуществлением замысла Горького началась раньше. Уже 8 марта 1919 г. А. А. Блок записал: «План картины из средних веков (Франция) — предложение Горького».³ И далее в записных книжках Блока за 1919 и 1920 гг. встречается ряд записей об «исторических картинах». Он написал и планы нескольких таких «картин».⁴

Для разработки замысла Горького при Петроградском театральном отделении (оно же — отдел театров и зрелищ) была организована секция исторических картин, о задачах которой узнаём из доклада за собственноручной подписью председателя секции — Горького (доклад датирован 30 марта 1920 г.):

«Секция исторических картин начала свои занятия 26 августа 1919 г. и до 1 марта 1920 г. имела 45 заседаний редакционной коллегии.

Состав редакционной коллегии: председатель М. Горький, тов. председателя С. Ф. Ольденбург, секретарь А. Н. Тихонов. Члены редколлегии: А. А. Блок, Н. С. Гумилев, А. Г. Горнфельд, Е. И. Замятин, А. Н. Лаврентьев, К. И. Чуковский. В. А. Щуко.

Цель секции — дать в наглядной форме театральных и кинематографических спектаклей художественно–научное изображение наиболее характерных моментов из истории духовной и материальной культуры, начиная со времен первобытного общества вплоть до наших дней».⁵

Сразу же после начала работы секции — 29 августа 1919 г. — Блок написал статью об исторических картинах,⁶ и вскоре Горький опубликовал в трех номерах петроградской газеты статью «Инсценировка истории культуры».⁷

Горький также составил план пантомим на темы из истории человечества. В объяснении к плану, впоследствии опубликованному в сборнике «М. Горький. Материалы и исследования. 1» (Л., 1934), он писал: «Следует начать с пантомимы, которая давала бы возможно ясное представление о жизни первобытных людей».

В Архиве А. М. Горького хранятся несколько рукописей Горького, а также машинопись (3½ страницы), содержащие наброски сценариев пантомим из жизни первобытных людей, пантомим, показывающих накопление первичных элементов культуры. В конце машинописного текста указано, что в этом сценарии дана «наскоро набросанная сцена мимического представления», и говорится: «в этой схеме произвольно сгруппирован ряд актов творчества первобытного человека».

На первом листе машинописи имеется надпись рукой Горького: «Константину Александровичу Марджанову».

К. А. Марджанишвили (Марджанов), работавший в Петрограде в 1916–1918 гг., вернулся туда в августе 1919 г. из Киева, где он поставил спектакль, сделавшийся одним из крупнейших событий в истории советского театра, — это была постановка народной драмы Лоне де Вега «Фуэнте Овехуна». Вскоре по приезде в Петроград Марджанишвили был включен в состав редакционной коллегии секции исторических картин.⁸

Художественная и общественная деятельность К. А. Марджанишвили была тесно связана с творчеством и личностью Горького. Начиная с первых лет своей режиссерской работы и кончая последними, Марджанишвили ставил пьесы Горького: так, в 1903 г. в Уфе он поставил «Мещан», а в 1932 г. (за полгода до смерти) в Тбилисском государственном русском театре — «На дне».

Горький высоко ценил Марджанишвили, и не удивительно, что свой сценарий он направил именно ему, тем более что пантомима была одним из тех зрелищных жанров, над которыми Марджанишвили особенно охотно работал.

И замысел Горького, возникший в 1919 г., несомненно, был вместе с соображениями Луначарского положен в основу плана массовой постановки, осуществить который собирался Марджанишвили в 1921 г.

Опыт массового зрелища «К мировой коммуне», поставленного под руководством Марджанишвили в честь Второго конгресса Коммунистического Интернационала в Петрограде 19 июля 1920 г. при участии четырех тысяч исполнителей и в присутствии 45 тысяч зрителей, а также опыт других петроградских массовых представлений должен был получить развитие летом 1921 г. в Москве в связи с Третьим конгрессом Коминтерна.

Марджанишвили предстояло организовать грандиозную массовую постановку, которая должна была отображать различные этапы развития человечества и заканчиваться картинами Великой Октябрьской социалистической революции.

Об этом проекте упоминает брошюра «Котэ Марджанишвили. (Краткий биографический очерк)», выпущенная в Тбилиси в 1931 г. на грузинском языке и давно ставшая библиографической редкостью.

«Над сюжетом постановки, — указывается в брошюре, — работали Максим Горький и Луначарский. По этому вопросу в Кремле состоялось несколько заседаний, но так как постановка требовала больших затрат, ее осуществление оказалось невозможным».

К данному сообщению можно прибавить следующее: постановку предполагалось развернуть на Красной площади; художественное оформление массового зрелища было поручено художнику И. М. Рабиновичу (впоследствии заслуженному деятелю искусств РСФСР), работавшему совместно с Марджанишвили над спектаклем «Фуэнте О веху на» в Киеве.

Луначарский, выступая с речью, посвященной памяти Марджанишвили, рассказал, в частности, о его «великолепном плане развернутого праздника революции»:

«Он был у него совершенно превосходно задуман. Предполагалось, что по улицам Москвы должно пройти человечество, начиная от страданий пещерного человека, который должен был начинать шествие на этом празднике, затем великолепно задумано было движение человеческого роста, культуры, — все крупные этапы этого человека, который по мере роста становился свободным и высоким. И все, в конце концов, кончалось невероятным триумфом человека, который утверждает себя, который констатирует, что у него тысячи врагов, но что, несмотря на наступление их со всех сторон, он многого достиг и так велик, что за свое будущее он не боится».⁹

Журнал «Вестник театра» в заметке о проекте массового действа на Ходынском поле в Москве, организуемого военно–учебными заведениями (сценарий был разработан И. А. Аксеновым, постановочный план — В. Э. Мейерхольдом, оформление места действия — А. А. Весниным и Л. С. Поповой), сообщал:

«После ряда предварительных работ постановка была снята на основании общего постановления о запрещении расходования сумм и материалов на торжества Коминтерна, учитывая исключительно тяжелые экономические условия страны. Такое же запрещение вынудило снять и грандиозную постановку Марджанова — Рабиновича».¹⁰

Когда выяснилось, что осуществить эти массовые зрелища при участии громадного количества участников и при огромных расходах невозможно, организаторы празднеств в честь Конгресса решили поставить в цирке «Мистерию–буфф» Маяковского на немецком языке, что и было выполнено, но уже другими силами.

Написанное Луначарским и публикуемое здесь изложение проекта массового действия на Красной площади впервые становится достоянием читателей. Хотя проект и не был осуществлен, он, безусловно, представляет крупный интерес — и по своему содержанию, и, разумеется, принимая во внимание имена его инициаторов, а также предполагаемое место действия. Петроградские массовые зрелища описаны в ряде работ, существует и краткое описание замысла В. Э. Мейерхольда, правда, затерянное на страницах забытого издания.¹¹ Нынешняя публикация существенно дополняет наши познания о грандиозных художественных начинаниях на заре советского общества. Участие, которое Луначарский принял в проекте массового действия, конечно, не было случайным явлением. За год до этого он выступил со статьей «О народных празднествах», в которой писал:

«Является совершенно бесспорным, что главным художественным порождением революции всегда были и будут народные празднества.

Вообще всякая подлинная демократия устремляется естественно к народному празднеству».¹²

Статья эта была приурочена к первомайским торжествам 1920 г., и Луначарский в ней имел в виду художественное оформление праздничных шествий, демонстраций, народных гуляний.

В 1921 г. речь шла уже об устройстве специального праздничного представления. И, содействуя организации этого представления как народный комиссар, Луначарский в то же время помогал его созданию как драматург.

Массовое действие на Красной площади было задумано как подлинно народное торжество — и по его содержанию, и по формам выражения этого содержания, и по составу его участников и зрителей. В этом величественном проекте воплотились та идейная смелость и широта размаха, которые были свойственны лучшим культурным начинаниям советской эпохи уже в ее первые годы.