«Победа Японии и социал–демократия»

Победа японии и социал–демократия. Статья II

«Непрерывная революция» в России, по мнению К. Каутского, самым мощным образом отразится на Европе и на всем цивилизованном мире. И таково теперь положение вещей, что каждое мировое событие, вроде русско–японской войны, в конечном счете приближает момент окончательной победы социализма.

Европейские капиталисты, в особенности французы, дали самодержавному правительству огромные суммы взаймы да, кроме того, вложили целые миллиарды в русскую промышленность. Конечно, если бы «сильное либеральное правительство» осуществилось в России, миллиарды эти были бы спасены, европейский капитал продолжал бы спокойно эксплуатировать русский народ в союзе с новыми правителями. Но при «непрерывной революции» станет невозможным взимать налоги, а стало быть и платить по купонам. И для либерального правительства почти неодолимой трудностью будет необходимость взимать с народа налоги неодолимые трудности представит взимание с народа налогов¹ в еще увеличенном размере. Но Каутский ждет объявления банкротства России не от диктатуры революционных сил классов,² а скорее от самого самодержавия. Капиталисты, вероятно, будут наказаны тем, чем они грешили: спасая себя, самодержавие, которое они так усиленно поддерживали, вполне может провозгласить себя банкротом. Только либеральный режим может спасти «купон» — биржевики не поняли этого. Теперь уже поздно.

Но банкротство России означает собою такой крах, какого еще не видывали на на земле свете.³ Кто может предсказать последствия такого события, совпадающего с громадной войной в России?

Но этого Этого⁴ мало: хлебный экспорт России страшно пал, и впереди нельзя не предвидеть еще большего падения его. Как только революция устранит для крестьянина необходимость платить государственные налоги, он перестанет продавать хлеб, который ему самому нужен. Если у него будут излишки, он продаст хлеб, чтобы купить себе какой–нибудь продукт промышленности, так что избытки его пойдут в пользу русской промышленности, а не заграничного кредитора. Между тем вывоз России составляет до трети общего вывоза хлеба, и понижение его вызовет дороговизну в Европе. Все это обострит классовую борьбу.

Россия страшно пала как военная держава; это нарушило равновесие в Европе; произойдет и уже происходит масса осложнений. Только крайне осторожная и деловитая политика могла бы устранить кровавые столкновения: авантюризм же и наглая заносчивость, свойственная Вильгельму, заставляют считаться с безусловной возможностью европейской войны. Между тем сам князь Бюлов публично согласился с Бебелем, что из всякой европейской войны победителем выйдет одна социал–демократия.

Часть германских социал–демократов, в том числе и «примиренческий» «Vorwärts», старающийся объединить и согласить ортодоксальных марксистов с оппортунистами, впали в некоторое уныние:⁵ трехмиллионный успех последних выборов (три миллиона голосов за социал–демократию) не дал, по их мнению, тех результатов, которых надо было ждать: отсюда разочарование парламентаризмом.

Как известно, это разочарование выражается обыкновенно в успехах чистого экономизма или анархизма. Каутский совершенно не согласен с мнением унывающих примиренцев. Результаты «трехмиллионной победы», по его мнению, как раз таковы, каких нужно было ждать, а именно: объединение всех буржуазных партий против социал–демократии и стремление обесценить парламент, который чего доброго может оказаться в руках пролетариата. Действительно, поэтому нам⁶ надо подумать поэтому и о других средствах борьбы — помимо парламентаризма, но таким средством не может быть чистый экономизм, а только сконцентрированные действия пролетариата одновременно и экономические, и политические: вот почему ортодоксальные социал–демократы настойчиво ставят на очередь вопрос о массовых политических стачках. Вопросу этому и «Пролетарий» посвятил ряд статей. Массовая политическая стачка, говорит Каутский, будет средством оживить обескровливаемый реакцией рейхстаг, придать ему новое значение, а но,⁷ разумеется, не заменить парламентаризм.

Громадное влияние на взаимоотношение социальных сил будет иметь военное возрождение мирного до сих пор и пассивного Китая под гегемонией Японии. Занятие Россией Маньчжурии, Германией — Киочау Киаочау,⁸ поход белых гуанов гуннов⁹ и блистательные победы японцев сломили дух партикуляризма отдельных провинций небесной империи, — Китай просыпается как нация под ударами алчной буржуазии Европы, и это пробуждение не будет мимолетным: об этом позаботятся железные дороги, телеграфы и телефоны, которыми европейцы связали Китай воедино. Если 400 миллионов китайцев почувствуют себя объединенными, раздел Китая станет неосуществимой мечтою.<…> Правда, капиталисты ждут большого периода промышленного подъема вслед за заключением мира. Заказы России, которая начнет восстановлять свой флот и перевооружать армию, должны упасть золотым дождем на европейских заводчиков. Но ведь тут расчет ведется без революции: если она затянется, прощай тогда надежда на барыши! Что же касается Японии и Китая, то как рынок они будут иметь весьма небольшое значение для Европы, особенно для Франции и Германии, которые внушили к себе ненависть: победоносным конкурентом выдвигаются там Соединенные Штаты<…>

Развитие капитализма в Японии и Китае будет, несомненно, сопровождаться появлением огромной армии безработных. Жажда эмигрировать, давно уже присущая населению этих стран, вырастет. Теперь Америка и Австралия оградили себя исключительными законами от этой своеобразной желтой опасности, но когда Китай вслед за Японией вырастет в настоящую великую державу, он не потерпит такого отношения к своим гражданам и в обмен на свободу на свободу обращения белых у себя поселения в его пределах европейцев¹⁰ потребует такой же свободы для своих в Америке и Австралии. Появление жалкого конкурента на рабочем рынке, которому капиталисты, конечно, не будут противиться, сразу обострит классовую борьбу в Новом Свете и толкнет главную массу рабочих на путь интернационального социализма, на единственно верный путь пролетарской борьбы.

Но вслед за Китаем оживет в результате японских побед и Индия с ее 300 миллионами жителей. Английские наблюдатели уже встревожены тем, что оппозиция в Индии быстро крепнет, и на Японию начинают смотреть, как на передовую нацию Азии. Кроме того, наиболее интеллигентные индусы,¹¹ как ни враждебно были они настроены по отношению

к Англии, боялись, чтобы результатами энергической борьбы с нею не воспользовалась еще более ужасная для них им ненавидимая ими¹² Россия. Теперь, когда Япония надолго вырвала зубы у хищной официальной России, эта опасность устранена, что должно оживить дух национальной независимости индусов. Между тем Англия ежегодно вывозит из Индии на 350 миллионов рублей богатств этой страны. Слова «этой страны» Ленин зачеркнул. богатств на 350 миллионов рублей.¹³ Лорд Керзон в одной речи сказал: «Индия — краеугольный камень могущества Великобритании. Мы можем пережить утрату любой колонии, но с потерей Индии солнце британской империи закатилось бы».

Правда, Англия может избежать потери Индии, даровав ей права автономию¹⁴ и прекратив свою алчную эксплуатацию, но такая политика уступок все же роковым образом отразилась бы на богатстве страны и неминуемо обострила бы классовую борьбу в Англии.

Таким образом, победы Японии не могут не ускорить в значительной степени темп истории исторического развития.¹⁵ Человечество идет ускоренным шагом к тому, к чему оно придет неминуемо, — к социализму.