Русская публика, интересующаяся философскими вопросами, много слышит в последнее время о Рихарде Авенариусе и эмпириокритицизме.
Возьмите последние новинки популярно–философского характера: Геффдинг в своей книге «Философские проблемы» уделяет эмпириокритицизму чрезвычайно много внимания, а «Критику чистого опыта» называет гениальным произведением. Кюльпе, перечисляя четыре основных, по его мнению, течения современной философской мысли, передовым отрядом позитивизма считает эмпириокритиков; правда, он выбрал мишенью для своей (довольно–таки поверхностной) критики Маха, но опущение Авенариуса отмечено редактором русского перевода книги Кюльпе 1 пр. Ланге. Риль в своем «Введении в философию» называет Авенариуса самым последовательным мыслителем «школы Юма», между тем как философия нынче группируется, по мнению Риля, вокруг заветов либо Канта либо Юма.
Но если бы русский читатель пожелал ознакомиться с основными положениями философии Авенариуса поподробнее, он не мог бы исполнить своего желания.
Основным сочинением Авенариуса, бесконечно более важным, чем остальные, является не переведенная на русский язык «Критика чистого опыта». Мелкие статьи в журналах и §§, посвященные Авенариусу в некоторых Историях философии (напр. у Ибервега), не могут идти в счет в смысле ознакомления с этим замечательным произведением, а так называемое «изложение» пр. Варштаниена, во–первых, обнимает собою лишь 1–й том, а, во–вторых, представляет из себя простой перифраз этого тома, нисколько не облегчающий читателя.
Петцольд очень правильно замечает по поводу таких изложений:
«Естественное желание иметь доступное изложение основных мыслей Авенариуса отнюдь не может быть удовлетворено появившимися до сих пор конспектами. Все это только рефераты, точно примыкающие к оригиналу; они гораздо пригоднее для того, чтобы освободить автора от гнета прочитанного, чем для просвещения читателя относительно нового для него круга мыслей. И вот прошло уже 10 лет 2 со дня появления труда Авенариуса, а публика едва знает, о чем там идет дело. А, между тем, эта философия удовлетворяет потребностям нашего естественно–научного века в несравненно большей степени, чем всякая другая.3»
Петцольд говорит здесь о Германии; тем более относится все сказанное им к России.
Чтение самого Авенариуса чрезвычайно трудно, благодаря серьезности изложения, крайней сжатости и совершенно новой, выработанной самим Авенариусом терминологии. К своему читателю Авенариус предъявляет требования едва ли не большие, чем Гегель в «Логике». Необходимо переработать его, разрушить жесткую скорлупу изложения «Критики» и представить читателю то сверкающее зерно, которое оно в себе заключает.
Пишущий эти строки уже давно сознавал безусловную необходимость появления такого изложения, но решиться самому взяться за эту задачу он считал рискованным, так как задача бережной популяризации идей учителя, без серьезных пропусков, без искажений и невольных перетолкований и дополнений чрезвычайно трудна, тем более, что прямой необходимостью при этом является полное изменение плана изложения, т. е. замена изложения догматического — дидактическим.
Для составителя настоящего изложения было ясно, что подобная работа потребует от него гораздо большего количества времени, чем то, какое он мог уделить ей.
Но ближайшее знакомство с превосходным изложением «Критики чистого опыта», данным Петцольдом в его «Введении в философию чистого опыта», устранило все препятствия.
В основу своего изложения, занимающего большую половину второй части первого тома «Введения», Петцольд положил превосходный план и крайне облегчил задачу последующим популяризаторам Авенариуса.
В нашем изложении мы решили воспользоваться планом Петцольда, изменив его лишь в немногих чертах.
Петцольд снабжает изложение длинным вступлением, которое мы сократили так, что вместо 91 стр. оно занимает лишь 10; затем почти всюду он критикует и дополняет Авенариуса, иногда даже создавая собственные (довольно шаткие) теории. Все это нами опущено; для нас это — шлаки, которые другим и для других целей могут, конечно, показаться весьма ценными. Самое изложение, т. е. слог, манера Петцольда, заслуживает всякой похвалы, но мы все же решились постараться дать еще более простое, еще более близкое к жизни изложение, а потому, пользуясь планом Петцольда, мы очень редко пользуемся цитатами из него. В тех случаях, где они имеют место, мы указываем на это. Прямое заимствование большего абзаца у Петцольда мы имеем лишь во «Введении», где ему удалось прекрасно охарактеризовать общее значение философии Авенариуса в её контрасте к философии метафизической, старающейся в настоящее время подняться из могилы. Остальные цитаты имеют второстепенное значение.
Во всяком случае недостатки и неточности предлагаемой работы падают целиком на нас, так как мы имели полную возможность всюду критически проверить то, что заимствовали у Петцольда; наоборот, если в нашем труде найдутся некоторые положительные стороны, то они должны быть отнесены на счет остроумного ученика Авенариуса, положившего блестящее начало делу популяризации идей бесспорно великого, прокладывающего новые пути учителя.
Что касается оснований, руководясь которыми Петцольд выработал тот план изложения «Критики чистого опыта», которому следуем и мы, то предоставим объяснить их самому Петцольду.
«Выводы, к которым пришла философия чистого опыта, — говорит Петцольд, — так сильно отличаются от господствующих взглядов, что систематическое изложение их дает читателю слишком мало точек соприкосновения с привычными для него воззрениями, что в сильной степени затрудняет понимание. Для того, чтобы человек оставил взгляды, в которых он воспитан, к которым привязан в силу привычки, необходимо очень многое; обыкновенно он решается на это лишь тогда, когда несостоятельность его взглядов доказана ему с несомненностью, притом, когда доказательства эти вновь и вновь освещают вопрос со всевозможных точек зрения; да и в этом случае необходим еще последовательный переход от старого к новому, так чтобы новое явилось как бы продуктом развития старого, а не началом всецело отрицающим и разрушительным. Систематическое изложение поэтому не педагогично. Оно предназначается лишь для узкого круга специалистов, между тем как настоящее сочинение стремится послужить распространению нового учения в широких кругах, а для этого необходимо подчеркнуть наиболее современные черты и связать их возможно крепче с убеждениями современного читателя».4
Исходя из этих соображений, Петцольд предпослал самому изложению блестящее рассуждение о методах изучения психологии, долженствующих убедить читателя, что истинно научным методом в психологии может быть лишь биологический, т. е. метод, впервые решительно и блестяще примененный Авенариусом. Психофизиология занималась до сих пор исследованием физиологических процессов в нервной системе больше как иллюстрациями для психологии, отнюдь не как ключом для понимания связи психических явлений. Действительно, такая постановка проблемы исследования психических явлений лучше всего приводит к двум основным открытиям Авенариуса: теории жизненного ряда и теории элементов и характеристик. Авенариус, излагая эти теории, впервые дает картину физиологической жизни мозга, того, что он называет независимым рядом явлений, а потом во втором томе анализирует психические явления, или зависимый ряд, именно в зависимости от первого.
Петцольд же связывает то и другое, что делает его изложение более интересным и простым, чем насильственно расчлененное изложение Авенариуса. Переходя от простых рядов к более сложным, Петцольд исчерпывает почти все содержание «Критики чистого опыта», постоянно заимствуя оттуда те остроумные иллюстрации отдельных положений, которые так украшают произведения Авенариуса. В этом мы также охотно следуем его примеру.
Таким образом предлагаемый труд разделяется на три неравные части: 1) Введение, выясняющее общее значение «Критики чистого опыта» и ставящее основные вопросы. В это введение входят у нас § 1 Введения Петцольда и часть последней главы его сочинения: «3начение «Критики чистого опыта»; 2) выяснение сущности и методов биологической психологии, представляющее из себя совершенную переработку первых пяти глав Петцольда, в сущности самостоятельную статью на ту же тему и 3) изложение «Критики», которое занимает остальные главы и соответствует главам 1, 2, 3, 4, 5, 6, части 10, 11 и 12 второй части книги Петцольда. Главы 7, 8, 9 и 13 нами опущены, так как представляют плод самостоятельного творчества Петцольда. Так как многое, являющееся существенным для Петцольда, кажется нам лишь деталью (а это как раз там, где Петцольд «критикует» Авенариуса), то наше оглавление значительно отличается от оглавления перечисленных глав Петцольда. Само же изложение, как мы уже говорили, целиком наше; иллюстрирующие примеры принадлежат отчасти Авенариусу, отчасти нам.
Вторая часть настоящей книги, представляющая собою критическое изложение книги Гольцапфеля «Panideal», как нельзя более подходит к первой части, трактующей по преимуществу вопросы познания. Книга Гольцапфеля является интересной и во многих отношениях удачной попыткой построения эмпириокритической теории ценностей.
Во многих пунктах, однако, мне пришлось более или менее резко отклониться от Гольцапфеля и вступить на самостоятельный путь.
А. Луначарский.
Киев, 1904 г., сент. 12.
