Философия, политика, искусство, просвещение

Арфа

Я долго принадлежала старому кантору в маленькой деревушке. Где и как я родилась, не помню. Инструменты одухотворяются сознанием лишь позднее. Душа их пробуждается лишь душою людей, соприкасаясь с ней в царстве звуков.

Там, в маленькой деревне, в комнате старичка я влачила свое существование.

Но, впрочем, мне не казалось оно плачевным. Я любила моего виртуоза. Он первый пробудил во мне прекрасные звуки. Я рада была звенеть и рокотать, аккомпанируя хору свежих детских голосов. «Лучше ничего нет, — думала я, — вот она музыка, вот она любовь». Странно было лишь то, что до иных струн кантор не прикасался никогда.

Половина струн звучала постоянно, ясно, сознательно, разнообразно, другие звучали и дрожали лишь изредка, я сознавала их смутно, они казались мне бедными, бледными… А некоторые струны молчали. Но я знала, что они есть у меня…

Как–то я стояла у окна. Оно было раскрыто: луна сияла на небе, блестели серебристые тополя переливчато, их гладил ветерок и благословляло голубое сияние. И вот ветер пахнул в окно и тронул дыханием мои струны. И все они издали слабый стон. И те застонали, которые всегда молчали. И тут я затосковала на минуту. Ах, как я затосковала! Все струны, которые молчали, шепнули: „Еще“. Но ветер не трогал их больше. А им хотелось петь. Понимали ли вещи вокруг меня, понимали ли люди, что я умоляю позволить мне петь, что я жажду звучать, потому что я живу, наслаждаюсь, люблю. О, зазвучать всеми струнами! Но, должно быть, они не красивы, не нужны людям. Лишь некоторые им нужны, другие они трогают редко, — они немощны и жалки, — а многих, многих струн они чуждаются, избегают. Отчего у меня не меньше струн?.. Когда кантор подходил ко мне, я была в восторге, я охотно отдавалась ему и пела, и мечтала: вот он коснется и их, тех отвергнутых, непроснувшихся струн. Нет, он всегда миновал их, упорно играя все те же мелодии. Конечно, это жемчужины красоты, венец музыки эти мелодии. Как я благодарна моему виртуозу!

Как–то раз я стояла одна, погруженная в мой полусон полуодушевленного тела. Вдруг голоса. Один сочный, громкий. Входит мой кантор в своем пожелтевшем сюртучке, широких брюках, с лысой головой и слезящимися глазами, а за ним высокий старец во славе серебристых кудрей, с блестящими черными глазами. Власть в его губах, в его жестах. Он громко говорил:

— Так ты попал в канторы, старина? Учишь петь котят и щенков? На чем же ты аккомпанируешь?

— Вот она, — сказал весело мой владелец, указывая на меня пальцем.

— На арфе? — спросил чудный незнакомец и положил на меня свою нервную руку. — Благородный инструмент, если кто умеет играть,

— Она расстроена. Ведь я играю на ней все то же да то же.

— А слышал ты, старина, мою музыку на плач детей Израиля?.. Нет? Ну, слушай же.

И он взял меня, обнял своими горячими руками. Он немного подтянул иные струны, трепетавшие под его пальцами. И вдруг, Боже! Я ли, я ли это? Какие вздохи ангелов наполнили комнатку, что за золото, что за молитвы, что за чистые слезы! Какие рыдания полились из–под дорогих пальцев, которые я целовала, какие глубины открылись!

И звуки, росли, гремели… Теперь месть, месть звучала: я вся дрожала от неиспытанного еще гнева, я призывала проклятия: „Блажен, кто разобьет о камень твоих младенцев“. Молчал старый кантор, молчала толпа под окном, бурно вздымалась грудь вдохновенного маэстро, а я еще звучала счастьем новой жизни. Так вот она музыка, вот она жизнь! Так вот те струны, которые я сама стала презирать, которые словно умирали во мраке молчания.

И сколько счастья открыл он мне! Он играл на мне „Песню песней“, и я плакала от страсти, звенела жгучим зноем, трепетала, шептала замирая… Мир открыл он мне во мне самой… О, жизнь! Ты прекрасна, неизмерима. О, повелитель мой, царь, волшебник, бог мой! И он говорил: „Откуда у тебя такой инструмент? Я тебе подарю прекрасную фисгармонию, а ты уступи мне свою красавицу. Что за форма, что за голос! Редкая арфа!“

И он взял меня.

Рассказ
Впервые опубликовано:
Публикуется по редакции

Автор:



Источник:

Запись в библиографии № 90:

Арфа. — «Рус. мысль», 1902, № 11, с. 52–53. (Маленькие фантазии. 3). Подпись: Анатолий Анютин.

  • То же. — В кн.: Луначарский А. В. Идеи в масках. М., 1912, с. 36–39;
  • Луначарский А. В. Идеи в масках. М., 1923, с. 29–30;
  • изд. 2–е, доп. М., 1924, с. 33–34.

Поделиться статьёй с друзьями: