На одном весьма ответственном собрании коммунистов (в Коммунистической Академии) тов. Преображенским была брошена фраза о «кризисе советской культуры», которую он там же пытался обосновать целым рядом теоретических доводов.
Нам кажется, что на эту фразу, даже если бы она была брошена случайно, нам следует обратить серьезное внимание. Но она далеко не случайна. Она с логической неизбежностью вытекает из экономической теории тов. Преображенского и из всей той системы взглядов, которая считает гибельным для социалистического строительства темп, которым мы строим нашу промышленность. Она «дает» легкий ответ на вопрос о причинах, так называемых, «упадочных» явлений среди молодежи. Взваливая вину на «кризис советской культуры», она весьма «удобно» для мелкобуржуазных и буржуазных писателей об'ясняет их поворот вправо, к чистому искусству, к старым формам.
Поэтому одной фразы кризисе советской культуры было бы достаточно, чтобы нам заняться вопросами нашего культурного роста. Но это не фраза, не обмолвка, а теория, целая теория, о которой нельзя умолчать.
Что означает кризис, советской культуры? Это означает поражение рабочего класса на одном из самых важных и трудных участков фронта борьбы за социализм.
Есть ли у нас такой кризис? Нет. Есть ли у нас застой культурного роста? Тоже нет. Не отстаем ли мы в культурном строительстве от других участков нашего строительства? Это вопрос, на который мы должны найти ответ в конкретных данных нашего государственного бюджета и в общекультурном росте рабочего класса. В этом нужно разобраться.
Чем решается вопрос о культурной революции в нашей стране?
Вопрос о культурной революции, в первую очередь, решается индустриально–техническим переоборудованием нашей страны, ростом ее социалистической и промышленности, рационализацией и удешевлением производства, поднятием техническим усовершенствованием и кооперированием крестьянского хозяйства. Наша политическая система — система диктатуры пролетариата — есть та необходимая предпосылка, которая дает возможность гораздо быстрее двигаться по пути культуры и цивилизации, притом на новых, социалистических началах. Октябрьская революция, сосредоточивши всю крупную промышленность в руках государства, сосредоточивши в руках государства банки, кредит и монополию внешней торговли, создав возможность индустриализации страны, тем самым обеспечивает нам возможность подняться на необходимую для социалистического общества ступеньку культуры и цивилизации. Она обеспечивает возможность более быстрым темпом, чем это было в капиталистических странах, добраться до вершин современной техники и культуры, догнать и обогнать передовые культурные страны, остающиеся при капиталистическом способе производства. Руководящая роль пролетариата, строящего свою коммунистическую программу и тактику на достижениях науки и материалистическом понимании явлений общественной жизни и природы, есть величайший фактор культуры. Руководящая роль партии, индустриализация, советская власть — это три силы, действующие совместно и перестраивающие отношения людей на более рациональных социалистических началах. Устранив бога и божескую мораль, устранив всякую метафизическую авторитарность и магию, привлекая науку и искусство к выполнению наших политических целей, мы создаем все условия для быстрого технического и культурного подема, для коммунистического перевоспитания народа.
Ведущая роль в культурной революции принадлежит индустриализации и техническому переоборудованию народного хозяйства. Это технически–культурное выражение ведущей роли рабочего класса. Установив это — мы решаем вопрос о соотношениях рабочего класса и интеллигенции и о соотношениях расходов на капитальное промышленное строительство и просвещение. Только рабочий класс, несмотря на то, что он малокультурен, может быть ведущей силой в культурной революции. В культурной революции, так же как в политической, впереди не интеллигенция, а рабочий класс. Именно это создает действительную, практическую, реальную постановку вопроса о культурной революции. И путь культурной революции — сперва завоевание и укрепление советской власти, потом поднятие культуры путем технического и индустриального переоборудования страны.
Этой постановкой мы руководились в течение всей нашей революции.
Когда противники советской власти из меньшевиков, русских и заграничных, выступая против нашей социалистической политики, говорили, что в нашей стране для построения социализма нет необходимой техники и культуры (Суханов, Бауэр), то между нами спор шел вовсе не об оценке уровня нашей техники и культуры, а о том, нужно ли нам «вызревать» по–меньшевистски для социализма в рамках капиталистических производственных отношений, дорасти, в рамках капитализма, до современного европейского уровня техники и культуры, или мы можем не ждать, пока мы «вызреем» и дорастем, можем начать с другого конца и, воспользовавшись «полной безысходностью положения», созданной мировой войной и «удесятеряющей силы рабочих и крестьян», «начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного (культурного) уровня, а потом уже на основе рабоче–крестьянской власти и советского строя двинуться догонять другие народы» (Н. Ленин, т. XVIII. ч. 2, стр.119).
Мы признали, что культурно и технически отсталый народ, при напряжении всех своих сил, может не только победить своих врагов на поле брани, но может на путях социалистического строительства преодолеть свою собственную мало–культурность, мало–организованность и техническую отсталость своей страны. Рабочий класс России мог взять государственную власть в свои руки и начать строительство социализма не только потому, что буржуазия в нашей стране была слаба, но, прежде всего, потому, что развитие производительных сил России к моменту Октябрьской революции достигло такой ступени, когда организация социалистического производства об'ективно стала возможной. А капиталистическая организация промышленности предполагает соответствующий уровень культуры и техники и определенную ступень организованности своего могильщика — пролетариата.
Когда в 1847 году, 80 лет тому назад, Карл Маркс и Фридрих Энгельс в «Принципах коммунизма» и в «Коммунистическом Манифесте» ставили вопрос о социалистической революции и обобществлении средств производства, они не ставили никаких дополнительных условий по линии культурного уровня и организованности рабочего класса. Но в то же время они неоднократно подчеркивали, что тот человеческий материал, который у нас имеется, страдает всеми пороками и недостатками старого общества, что потребуются продолжительные сроки для его перевоспитания. Это заставляет предполагать, что они считали возможным начать осуществление программы социализма при тогдашнем уровне культуры и организованности рабочего класса, не требуя «вызревания», не требуя особых внеочередных культурных мероприятий, а полагая, что в гражданских войнах и битвах народов и в строительной работе перестроится сам человек. А уровень передовых стран Европы в 1848 г. не был выше теперешнего культурно–технического уровня СССР, а наоборот.
Но тут мы встречаемся с одним доводом, который теперь приводится некоторыми теоретиками.
Если бы социалистическая революция началась 80 лет тому назад в передовых капиталистических странах, или если бы она теперь началась в Англии, Германии или в Америке, то мы имели бы наивысшую форму производственных отношений в странах, имеющих наивысшее развитие производительных сил данного времени. Неравномерность капиталистического развития за последние 50 лет выдвинула на передовые посты социалистической революции страну технически и культурно отсталую, создала то своеобразие, что «в результате закона неравномерного развития капитализма» «получилось неравномерное приспособление производственных отношений к производительным силам» (Е. Преображенский). Страны с наивысшим развитием производительных сил (Америка, Германия, Англия) остались еще при более отсталой форме производственных отношений, а страна сравнительно отсталая перешла к высшей форме производственных отношений. Этот парадокс, однако, не означает ничего другого, как только то, что производственные силы во всех капиталистических странах, в том числе и в России, уже вызрели для социализма, что об'ективные предпосылки социалистических производственных отношений во всех капиталистических странах имеются уже налицо.
Но этим «парадоксом» хотят сказать совершенно другое: хотят сказать, что перед нами трудность не только из–за того, что мы мало–культурны, но еще дополнительные трудности из–за того, что мы менее культурны, чем англичане, немцы, французы, что нам нужно в сверхэкстренном порядке обгонять передовые культурные народы, что не в наших силах. Этим хотят подчеркнуть нашу особую слабость по сравнению с передовыми культурными народами и некоторую незаконность социалистического строительства в нашей стране.
Что мы на это можем ответить?
Раз данная ступень развития производительных сил создала условия для захвата государственной власти рабочим классом и начала социалистического строительства, то ее сравнительная отсталость не создает других новых затруднений, кроме затруднений от низкой техники и малой концентрации рабочего класса, приводящих к сравнительно меньшей обороноспособности революции. Культура есть составная часть производительных сил в широком понимании этого слова. В то же время она есть производное этих производительных сил в узком понимании слова. Каждой данной ступени развития производительных сил соответствует созданный ею определенный минимальный уровень культурности масс, без которого эта ступень была бы невозможна. Этот об'ективно минимальный уровень культурности составляет непременную часть производительных сил и делает доступным все формы производственных отношений, которые при данном уровне производительных сил возможны. Более высокая ступень культурности, вызванная более продолжительным развитием на данной производственной основе, обеспечивает только более быстрое приспособление к новым более высоким формам производственных отношений. Каждая ступень развития производительных сил и каждый тип производственных отношений предопределяют формы организации общества и приспособляют к себе человеческий материал.
Этим решается вопрос о соотношении техники просвещения, индустриализации страны и культурничества в культурной революции нашей страны. Ведущей силой в культурной революции, в виду этого, являются не университеты, литература, искусство, а создание социалистической промышленности и концентрации социалистического пролетариата. Фридрих Энгельс 25 января 1894 года писал в письме Г. Штаркенбергу:
«Если, как вы утверждаете, техника в значительной степени (по большей части) зависит от состояния науки, то, обратно, наука гораздо больше зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то это оказывает науке гораздо больше помощи, чем 10 университетов».
Мы это положение Энгельса можем прекрасно подтвердить опытом нашего революционного десятилетия. Широкая потребность в повышении культурного уровня рабочего класса, любовь и уважение к науке, понимание, что без овладения наукой рабочий класс не может двинуться к социализму, не могли дать для нашего культурного строительства и десятой доли того, что дает наш переход к новому промышленному строительству и рационализации производства. Только возможность вкладывания новых капиталов в промышленность, только возможность переоборудования нашей промышленности влили новые соки как в наши технические школы, так и в университеты и научно–исследовательские институты. Явно реакционными являются взгляды, развиваемые некоторыми академиками (в частности, академиком А. Е. Ферсманом), что научные исследования не поддаются планированию, а являются свободными, что наука не может ставить себя в зависимость от нашего промышленного строительства, а может оказывать ей помощь со стороны. Переход к большей плановости хозяйственной работы ставит перед нашей наукой ряд новых конкретных задач, которые могут быть выполнены, только сочетая планы научных исследований с планами народного хозяйства.
Иначе наука останется бесплодной смоковницей.
Возвращаемся к вопросу об организационно–культурной подготовке рабочего класса нашей страны для социалистического строительства. В том же выступлении в Коммунистической Академии развилась такая система взглядов, что то, что у нас происходит, нельзя иначе назвать, как кризисом приспособления человеческого материала к новым производственным отношениям. У нас прежде всего не хватает достаточной материальной базы для более быстрого культурного движения вперед. А, с другой стороны, нам не хватает человеческого материала, который был бы адэкватен социалистической структуре нашей промышленности. Мы имеем явную диспропорцию, явные ножницы между тем огромным шагом вперед, который мы сделали в Октябре, национализировав нашу промышленность, с одной стороны, и тем запасом людей которые могли бы быть в полном смысле социалистическими строителями в смысле государственного правления и в смысле руководства хозяйством. Вот эту диспропорцию, говорит оратор, нам предстоит преодолеть. Мы имеем здесь явный кризис.
Что нам ответить на эту систему взглядов?
Совершенно верно, что мы начали строить социализм в стране, имеющей весьма ограниченные кадры квалифицированных рабочих, в стране, имеющей малокультурный рабочий класс, не прошедший во всей массе до конца долголетней организационной школы в капиталистической промышленности и в организованном рабочем движении (профсоюзы, кооперация, партия). Совершено верно, что т. Тенин неоднократно указывал на нашу техническую и культурную отсталость. Но разве все это дает основание говорить о кризисе приспособления полученного нами био–психологического материала к новым социалистическим производственным отношениям?
Наши кадры социалистического строительства недостаточны. Важнейший вопрос нашей политики — это подготовка пролетарских кадров. В силу малокультурности наших кадров нередко оказывается, что отдельные органы государственной власти и отдельные хозяйственные предприятия вырываются из рук их руководителей. Но проблема кадров была поставлена нашей партией еще несколько лет тому назад. Тов. Бухарин дал ряд статей, посвященных этому вопросу («Борьба за кадры», Москва 1926 г.). Тов. Сталин в своем выступлении на Московской губпартконференции в январе 1927 г. особо ярко выдвинул вопрос о расстановке людей в качестве основного вопроса ближайшего периода. Наши вузы работают по подготовке новых квалифицированных руководителей и техников. Кадры, вошедшие в работу 5–6 лет тому назад, подросли и превратились в крупнейших организаторов промышленности и рабочих масс. Да, их недостаточно. Да, для выполнения поставленных нами задач нам нужны гораздо более широкие и гораздо более квалифицированные кадры. Они создаются. Они должны быть созданы и будут созданы. Никак нельзя говорить о кризисе подготовки кадров. Это нелепость.
Мы должны были направить значительную долю внимания рабочего класса на производственную и организационную учебу. Но эта учеба может происходить только в процессе нашего общего роста, потому что наши кадры могут вырастать только вместе с ростом нашей экономики, а не вне его.
Но постановка вопроса о несоответствии нашего «био–психологического материала» новым социалистичским производственным отношениям говорит не только о кадрах, не только о командном составе, а о неподготовленности большинства рабочего класса к делу социалистического строительства. В этом усматривается кризис.
Но это есть клевета на наш рабочий класс, который по праву признан наиболее революционным и наиболее социалистическим отрядом международного пролетариата. Если еще теперь пытаются говорить о неприспособленности русского рабочего класса к новым социалистическим производственным отношениям, то это означает, что люди, выдвигающие такие теории, не видели тех процессов, которые происходят в рабочем классе. Они не заметили, как распыленный в годы хозяйственной разрухи пролетариат вновь собрался, как он участвует в организации производства, как он усваивает на своей социалистической фабрике социальные навыки. Да, совершенно верно, что мы не имеем большой трудовой культуры. Но не замечать нашего роста, говорить про отсутствие социальных навыков в рабочем классе и не видеть роста этих навыков — означает не видеть основного процесса, происходящего в рабочем классе. Если кто хочет в 1927 г. все еще повторять заученные слова Ленина о распыленности и деклассированности нашего пролетариата, относящиеся к 1922 г., тот явно не заметил процессов, которые произошли по намеченному Лениным пути и дали уже и впредь еще более быстрым темпом будут давать свои плоды. Постановка вопроса о неприспособленности нашего био–психологического материала к задачам социалистического строительства означает превозношение организационного опыта европейского рабочего движения, прошедшего школу социал–демократии, которая отнюдь не была школой революционной, школой, воспитывающей международную классовую солидарность, которая отнюдь не была безупречной школой подготовки строителей социализма. Европейскому пролетариату, несмотря на его культуру и организационную школу, после взятия власти придется проделать еще большую работу над преодолением своих собственных мелкобуржуазных традиций и мещанских навыков, которую он пройдет более быстрым темпом, чем мы, но без которой и ему не обойтись.
На что же опираются, чем аргументируют теоретики кризиса приспособления «био–психологического материала» к новым производственным отношениям? Хулиганством, упадочничеством, увлечением Есениным. Поэтому все «упадочные» теории культуры проявляются при обсуждении вопроса о так называемом упадочничестве. Но видеть хулиганство и упадочничество и не видеть роста социалистической организованности пролетариата — значит быть одержимым действительно черным пессимизмом и упадочными настроениями.
Происходит какое–то странное явление. В стране мало–культурной, отсталой, где художественная литература проникает только в незначительные верхушечные слои, вдруг поэта Есенина, сочинения которого разошлись всего в десяти–пятнадцати тысячах экземпляров, делают знаменем общественного явления, происходящего в самых отсталых слоях рабочего класса. Этим дают флаг отсталым настроениям, под которым об'единяются все мелкобуржуазные элементы, мелкобуржуазные писатели и поэты, мелкобуржуазная молодежь, не находящая себе места в процессе социалистического строительства. И непригодность на данной стадии их воспитания этих слоев переносится на пролетариат.
Но знаменует ли хулиганство, упадочничество, есенинщина какой–нибудь кризис приспособления биопсихологического материала к новым производственным отношениям?
Для ответа на этот вопрос нужно взять явления совершенно другого порядка. Рабочий класс неоднороден. Наряду с высококвалифицированными, сознательными и культурными социалистическими слоями в нашем рабочем классе имеются слои еще далекие от понимания социалистических производственных отношений, своей социалистической роли и своих задач в деле строительства. У нас имеются слои, которые только что пришли из деревни и не прошли пролетарской фабрично–заводской школы, которые еще полны мелкобуржуазных традиций и на наше строительство смотрят еще как на постороннее дело. Задачей авангарда рабочего класса является подтянуть эти отсталые слои, поднять их до уровня наиболее сознательных и передовых слоев рабочего класса. Эту задачу берет на себя наша партия и выполняет ее в целом ряде политических кампаний. Кампания по перевыборам советов, поставившая одной из основных задачу поднятия активности отсталых слоев рабочих, ведения борьбы с абсентеизмом и обывательщиной в рабочем классе (без меня, мол, обойдутся), была крупнейшей кампанией по приближению этих слоев рабочих к задачам социалистического строительства, по приспособлению наиболее отсталых слоев рабочих к новым производственным отношениям и к новым формам участии в решении вопросов своего класса. Участие 87% рабочих в выборах по Москве и Ленинграду есть крупнейшее достижение в деле приобщения отсталых слоев рабочего класса не только к советам, но и к новым социалистическим производственным отношениям. Участие 97% рабочей молодежи в избирательной кампании показывает, что в первых рядах в этом процессе идет рабочая молодежь. Не нужно никаких других показателей, чтобы опровергнуть все теории о кризисе приспособления рабочего класса к тем задачам, которые перед ним поставлены строительством социализма в нашей стране.
Стать на «кризисную» точку зрения в вопросах культуры и приспособления человеческого материала к новым производственным отношениям означает стать на точку зрения неверия в возможность социалистического строительства в нашей стране уже не только из–за нашей технической отсталости, преодоление которой «кризисники» все–таки считают возможным, но из–за отсутствия культурного социалистического пролетариата, создание которого якобы отстает от роста производительных сил страны. Выдвигая вопрос о противоречиях между данным био–психологическим материалом и данными производственными отношениями, говоря о кризисе приспособления, наши «кризисные» философы становятся на довольно–таки скользкую почву. Производственные отношении не есть отношения между машинами, а есть отношения между людьми, в которые (отношения) они становятся друг к другу в процессе производства материальных благ своей жизни. Социалистические производственные отношения становятся возможными, как только носители их оторваны от своих собственных средств производства, — как только создались технические условия для фабрично–заводского труда.
В чем должна заключаться культурная подготовка пролетарских масс к новым производственным отношениям?
В их политической классовой организованности, классовой сознательности и солидарности. Наличие пролетарской партии, пользующейся безраздельным влиянием на массы, участие масс в общественно–политической жизни есть все нужное и необходимое для перехода к строительству социализма. Грамотность есть основа, без которой не может быть никакой культуры. Но грамотность есть только ключ к классовой сознательности и политической активности, к созданию строителей социализма. Никак не возможно сперва создать соответствующий био–исихологический материал, а потом создавать соответствующие производственные отношения. По отношению к классам не может быть другого пути воспитания, как организация этих классов на определенной производственно–технической основе и в определенных производственных отношениях. Только на этой основе может быть переделана культура масс.
Нам не хватает достаточной материальной базы, наши ресурсы недостаточны для более быстрого движения вперед в деле организации народного образования и более широкого культурного обслуживания масс. Нам необходимо создать эту базу. Новая фабрика и завод, новая машина, развитие новых отраслей промышленности есть крупнейшее культурное достижение всей страны и вместе с тем база для более быстрого культурного продвижения вперед. Удвоение пользования электрической энергией в стране, электрификация ряда отраслей нашей промышленности, широкая радиовещательная сеть, ежедневная миллионная масса в театрах и кино суть факты величайшей культурной значимости. Увеличение тиража наших книг по сравнению с довоенным в несколько раз, увеличение тиражей высококвалифицированной научной книги в три раза против довоенной, многомиллионные тиражи политических брошюр суть факты величайшей культурной значимости. Практический подход к осуществлению всеобщего народного обучения, увеличение количества средних и высших учебных заведений, создание целого ряда новых научных организаций, даже при все еще низком уровне оплаты научных работников, при малой обеспеченности студентов и при плохой постановке лабораторий и исследовательских кабинетов, суть факты величайшей культурной значимости. Но еще более крупную культурную значимость имеет факт ассигнования 1.100 миллионов на капитальное строительство, развитие дизелестроения, турбостроения и т. д. в нашей стране, ибо экономика в сумме наших производственных сил играет первенствующую и ведущую роль.
Производственные отношения включают всю сумму экономических сил нашей страны, плюс культура рабочего класса, плюс географические условия и природные богатства. Рост культуры и просвещения не может выскочить из этой суммы сил, но мы должны приложить все силы к тому, чтобы он не отставал. Если нельзя создать сперва высокой культуры и цивилизации, ввести всеобщее народное образование, а потом строить нашу промышленность и поднимать крестьянское хозяйство, то нельзя поступать и наоборот. Нужно со всей отчетливостью осознать взаимозависимость просвещения и техники, нужно приложить все силы к тому, чтобы рост ассигнований на культуру и просвещение, на науку и искусство соответствовал общему росту производительных сил нашей страны. Это обеспечит нам действительную, реальную, возможность продвижения вперед по путям к культуре и цивилизации, это обеспечит нам действительные успехи на путях культурной революции.
Нет никаких оснований говорить о кризисе, советской культуры, нет никаких оснований жаловаться на «ножницы» (модное слово!) между социалистическим сознанием рабочих масс и производственными отношениями. Каждой ступени развития производительных сил соответствует свой минимальный культурный уровень. Мы двигаемся широким фронтом от этого минимального — конечно, не удовлетворяющего нас — уровня культурности к более высокому, мы идем широким фронтом по путям культурной революции, — но идем на основе развертывающейся социалистической экономики.
В. Кнорин.
